– Я полагаю, вы уже ознакомились с досье и знаете суть дела. Теперь верните папки в архив и постарайтесь запомнить как можно больше информации из прочитанного. А то, что вы не можете запомнить, – зашифруйте.
Говоря, он что-то чертит на бумаге, потом комкает лист, встает, подходит к окну и выбрасывает его в канал Баттермилк, но тот не долетает. Он уже десять лет пытается попасть в канал, но скатанная шариком бумажка всегда опускается во внутренний двор, не долетая даже до просвета между зданиями, сквозь который виднеется часть Бруклинского моста и проносящиеся по нему машины.
– Роберт Робардс. Всю корреспонденцию, поступающую на его имя, передавать мне. Имя держать в тайне. Я по-прежнему, на всякий случай, Эдвард Хук. Установить за ним постоянное наблюдение, но не пугать. Особенно важны его контакты с Испанией, с Мюриэл Колберт. Дело «Рохас, доверенный тайный осведомитель НЙ-5075» должно быть закончено как можно скорее.
Он открывает картонную коробку, на которой написано только одно слово – «Марвел», – и взорам присутствующих в комнате мужчин открывается пирамида из четырех бутербродов.
– Здесь хватит на всех. Давайте перекусим, а я пока вкратце изложу суть.
– Согласно данным архива, дело Рохаса, Нью-Йорк, 5075, закрыто после судебного процесса в Федеральном суде в Вашингтоне над Джоном Франком, состоявшегося 9 декабря 1957 года. Он обвинялся в том, что, будучи агентом Трухильо, осуществил похищение и способствовал исчезновению Рохаса, другими словами – Хесуса Галиндеса.
– Все так, Йерби. Все верно. Однако некоторые дела, будучи сданы в архив, обрастают плотью, и вот перед нами снова Рохас или его призрак. Я не собираюсь взывать к вашей сентиментальности, ребята, но в данном случае речь идет о деле коллеги. Вот бутерброд с анчоусом и редисом. Смотри, Иерби, какой аппетитный. Это тебе, ведь ты уже выступил. Кто хочет сказать что-нибудь умное? Можно и не очень умное. Ладно. Сейчас я дожую и кратко изложу суть дела.
Он выдвинул ящик письменного стола; там оказались шесть банок с пивом, и они перекатились от резкого движения. Мужчина передал каждому по банке.
– Если бы вы видели, что жрал этот высоколобый из Йельского университета, вас бы просто вывернуло. Манера человека есть отражает его способ мышления, и когда видишь, как они едят бог знает что, сразу понимаешь, что они могут быть только извращенцами. Но не будем больше терять времени. Хесус Галиндес, Рохас, был похищен в Нью-Йорке группой коммандос Трухильо и перевезен в Доминиканскую Республику; в этой операции по его похищению и перевозке принимали участие и американцы. Детали вам известны. Рохас сотрудничал с ФБР и с Конторой, о чем Трухильо не подозревал. Поэтому он хорошенько влип с этой историей, и пришлось сочинять правдоподобное объяснение для общественности, после того как не удалась кампания по дискредитации Галиндеса. Сенатор из штата Орегон, Чарльз Портер, потребовал расследования обстоятельств смерти пилота Мёрфи, который вел самолет, доставивший Галиндеса из Соединенных Штатов в Санто-Доминго, и клубок начал распутываться. Портер был один из этих либералов-камикадзе, которых так много в нашей стране. Он обвинил не только Трухильо, но попутно и ФБР, и полицию Нью-Йорка, и ряд деятелей из лобби Трухильо. Этот тип возомнил себя Дэйви Крокеттом[17] и начал крестовый поход против Трухильо, но в основе всех его действий было дело Галиндеса, хотя главным требованием оставалось изучить обстоятельства смерти его земляка Мёрфи. Связи Портера расследовали, но не удалось обнаружить ничего, что указывало бы на его близость к подрывным группам, – никаких следов подрывной антиамериканской деятельности. Его либерализм был беспределен, и в конечном счете он стал раздражать всех политиков, поскольку они чувствовали, что косвенным образом их обвиняют в потакательстве Трухильо. Политическая карьера Портера закончилась в 61-м, по случайному совпадению в тот же год, когда убили Трухильо. Это была победа бывшего сенатора, потому что именно благодаря ему сложилось негативное представление о Трухильо, и нам даже пришлось вмешиваться и способствовать его свержению.
– Вы принимали во всем этом участие?
– Да. Мне поручили заниматься делом Галиндеса почти сразу после его исчезновения, когда Гувер принял всю эту историю слишком близко к сердцу, потому что Галиндес был, главным образом, его агентом и он боялся, что на его ведомство упадет тень. ФБР для Гувера было вроде прачечной, которую он открыл на деньги, скопленные за всю жизнь. Смерть Трухильо заставила многих замолчать, а вскоре появился и Фидель Кастро, который превратился для всех во врага номер один. Дело Галиндеса стали считать законченным, а всю ответственность возложили на Джона Хейна, то есть на Джона Франка, ренегата из ФБР, который делал вид, что поставляет Галиндесу информацию, а в действительности был агентом Трухильо. Кроме этого, мы располагали отчетом о деле Галиндеса, написанным Моррисом Эрнстом. Все, что у Портера было белым, у Эрнста оказалось черным. Это был известный адвокат, которому заказали отчет, чтобы снять обвинение с определенных деятелей, сторонников Трухильо, среди которых был и сын Рузвельта. Эрнст пришел к выводу, что Галиндес просто «исчез», и подкрепил существовавшие подозрения, что тот был коммунистическим агентом и бежал в СССР, прихватив изрядное количество долларов, по примеру Понтекорво, Бёрджесса, Маклина и Филби. Портер был так возмущен докладом Эрнста, что выступил против него публично. «Куда делся вчерашний либерал? Где прекрасный адвокат? Почему он проституирует свой талант ради Трухильо?» Некоторые вещи просто не умещались у бедняги Портера в голове, но сомнения уже были посеяны, Трухильо убит, и никого из лиц, причастных к похищению и смерти Галиндеса, не осталось в живых, а Балагер, пришедший на смену Трухильо, приказал сжечь все архивы. Портер против Эрнста, Эрнст против Портера. Нашим людям в Санто-Доминго пришлось хорошо потрудиться, и после смерти диктатора было решено провести некоторую либерализацию. Поэтому новое демократическое правительство обратилось к правительству США с просьбой о расследовании, связанном с жертвами Трухильо, и в первую очередь – Рекеной и Галиндесом. Допросили ряд наемных убийц Трухильо, и в первую очередь Бернардино, сидевшего в тюрьме в Санто-Доминго. Мы выяснили, что в 54-м Галиндеса приговорили к смерти и Трухильо в ходе своего визита в Испанию попросил у правительства Франко сведения о Галиндесе. Если вы заглянете в папки, то убедитесь, что 30 августа 1963 года помощник судьи окружного Манхэттенского суда официально признал смерть Галиндеса, убитого в Доминиканской Республике по приказу Трухильо. Было решено передать отцу Галиндеса личные вещи сына и тридцать семь тысяч долларов в качестве компенсации. Так обстояло дело четыре года назад.
Он снова выдвинул ящик стола, и банки перекатились, стукаясь друг о друга. Присутствующие отказались, и тогда этот приземистый, некогда светловолосый, а теперь лысый человек, отогнув длинным ногтем ушко, открыл банку, и пена вырвалась наружу.
– Тридцать семь тысяч компенсации.
– Тридцать семь тысяч в шестидесятом году были хорошие деньги.
– Отцу Галиндеса они были не нужны. Он был не то гинекологом, не то дантистом в Мадриде. Вполне обеспеченный человек и, если я не ошибаюсь, президент футбольного клуба.
– «Аякса»?
– «Аякс» – не мадридский клуб, Салливен.
– Мне всегда казалось, что это испанский или греческий клуб.
– Какая разница? Вы меня внимательно слушаете? Четыре года назад мы узнали, что некая Мюриэл Колберт, ученица Нормана Рэдклиффа, в прошлом жена мормонского пастора, потом любовница чилийского фотографа, а до этого – любовница Рэдклиффа, интересуется делом Галиндеса. Папка № 12, докладная записка о Рэдклиффе. Сигнал тревоги прозвучал, когда она стала проявлять активность в Нью-Йорке, даже встретилась с Эрнстом и с теми, среди кого вращался Галиндес в свой нью-йоркский период. Мы предположили, что дальше она отправится в Санто-Доминго, и была объявлена тревога. Честно говоря, я не знаю, ни кто объявил тревогу, ни кто предпринял все шаги, которые необходимо было предпринять для того, чтобы меня вызвали на секретное совещание. Требовалось наметить горячие зоны, и на случай, если Мюриэл Колберт пересечет границу такой зоны, остановить ее, но лучше – помешать ей это сделать вообще. И когда все уже было подготовлено, чтобы направить ее по ложному следу, по приезде в Санто-Доминго, Мюриэл Колберт неожиданно отправляется в Испанию. Сначала – в Басконию, где встречается с людьми, побывавшими в эмиграции и знавшими в те годы Галиндеса, затем – в Мадрид, а наши люди следуют за ней по пятам. И тут она становится подругой, очень близкой подругой, сотрудника Министерства культуры.
