Когда Семичастный находился во главе партийной делегации в Венгрии, в Москву поступила просьба ЦК компартии Азербайджана назначить вторым секретарем Семичастного. Это было невиданное дело. Вторых секретарей всегда назначала Москва. Ни один первый секретарь национальной республики не смел просить себе кого-то на роль второго секретаря, чтобы в Москве не подумали, что он подбирает удобного человека. И уж тем более не могла республика просить прислать в Баку заведующего ключевым отделом ЦК.

Самое поразительное состояло в том, что просьбу Вели Ахундова поспешно удовлетворили. Причем с Семичастным заранее даже не поговорили, хотя согласие назначаемого требовалось при оформлении решения президиума или секретариата ЦК. Для Семичастного это было неприятное понижение. Владимир Ефимович сильно переживал.

3 августа утром его принял Хрущев, сказал несколько напутственных слов и пожелал успеха.

Почему же Хрущев неожиданно переменился к своему выдвиженцу и расстался с руководителем важнейшего отдела в ЦК партии? Семичастный оказался вовлеченным в сложную интригу вокруг второго секретаря ЦК Кириченко.

Алексей Илларионович Кириченко начинал ремонтником на железной дороге. В 1936 году окончил Азово-Черноморский институт инженеров-механиков социалистического земледелия. В 1938-м его взяли в аппарат ЦК компартии Украины. Он понравился Хрущеву и за три года сделал фантастическую карьеру: в 1941-м его уже избрали секретарем республиканского ЦК. После войны он руководил Одесской областью, с 1949-го был вторым секретарем ЦК Украины.

Сразу после смерти Сталина Берия стал поднимать национальные кадры. По записке Берии состоялся пленум ЦК компартии Украины, который признал неудовлетворительной работу республиканского политбюро по руководству западными областями, отменил «порочную практику» выдвижения на руководящие посты в западных областях работников из других районов и перевод преподавания в вузах на русский язык. Первого секретаря республиканского ЦК сняли за грубые ошибки. Вместо Леонида Георгиевича Мельникова назначили украинца Алексея Илларионовича Кириченко.

После разгрома «антипартийной группы» в 1957-м Хрущев перевел Кириченко в Москву себе в помощь, приблизил, доверял ему. Но вскоре убедился, что на роль второго человека Алексей Илларионович, у которого был тяжелый характер, не тянет, и расстался с ним. Тем более что товарищи по партийному руководству наперебой жаловались на хамство и диктаторские замашки Кириченко.

Попутной жертвой оказался Семичастный.

Опытные аппаратчики настроили Хрущева против Владимира Ефимовича, нашептав, что новый завотделом ориентируется на Кириченко. Это насторожило Хрущева. Заведующий ключевым отделом парторганов должен был подчиняться только первому секретарю. А неопытный Семичастный имел неосторожность с энтузиазмом откликаться всякий раз, когда его вызывал Кириченко, и докладывал все, что того интересовало.

Хрушев решил, что Семичастному рано еще руководить ключевым отделом ЦК партии, и отправил его в Баку.

26 ноября 1959 года президиум ЦК принял решение:

«Считать нецелесообразным, чтобы председательствование на заседаниях Секретариата осуществлялось постоянно лишь одним секретарем ЦК. Установить, что на заседаниях Секретариата секретари ЦК председательствуют поочередно (помесячно)».

В документ внесли еще одно важное положение. На секретариат ЦК в целом как орган коллективного руководства возлагалось «наблюдение за работой» отдела партийных органов (тем самым, которым еще недавно руководил Семичастный) и отдела административных органов ЦК (ему были подведомственны КГБ, МВД, прокуратура и вооруженные силы).

Иначе говоря, Хрущев не хотел, чтобы в работу двух важнейших отделов вмешивался кто-то еще из секретарей ЦК. Оба отдела должны подчиняться только ему самому.

В решении президиума устанавливался перечень должностей, кандидаты на которые в обязательном порядке утверждались секретариатом ЦК:

«Первые и вторые секретари обкомов, председатели облисполкомов и крайисполкомов, председатели Советов министров и председатели президиумов Верховных Советов союзных и автономных республик, министры СССР, руководители центральных организаций и ведомств, председатели совнархозов, командующие военными округами, армиями и флотами, начальники политуправлений округов, армий и флотов, председатели республиканских комитетов госбезопасности, начальники областных и краевых управлений КГБ…»

Судьба Кириченко была предрешена. Хрущев попросил Брежнева подыскать Кириченко работу. 7 января 1960 года на президиуме ЦК Брежнев предложил отправить Кириченко или послом в Чехословакию, или первым секретарем Ростовского обкома.

Спросили мнение самого Кириченко.

Тот пожелал было поехать послом, но за ночь передумал и попросился в Ростов. 8 января назначение утвердили, однако уже через полгода, 15 июня пленум Ростовского обкома освободил Кириченко от должности. Его проводили на пенсию.

Хрущев продолжал менять руководящие кадры.

4 мая 1960 года на президиуме ЦК он заявил:

– Секретариат – слишком объемистый, удельный вес секретарей в президиуме ЦК излишне большой.

Как будто бы не он сам их назначал! Никита Сергеевич убрал сразу пятерых секретарей ЦК. Такого еще не было.

Николай Игнатов был переведен в правительство, Алексея Кириченко услали в Ростов, Петра Поспелова поставили заведовать Институтом марксизма-ленинизма, благо тот был академиком. Аристова Хрущев перевел в бюро ЦК по РСФСР. А через полгода совсем избавился от него. 20 января 1961 года Аверкия Борисовича освободили от обязанностей члена президиума ЦК и заместителя председателя бюро ЦК по РСФСР и отправили послом в Польшу.

Екатерина Фурцева тоже утратила высокий партийный пост и стала министром культуры (ее предшественник Николай Михайлов, бывший начальник Шелепина в комсомоле, отправился послом в Индонезию. Его политическая карьера завершилась).

Что же послужило причиной такой массовой чистки высшего эшелона партийного руководства?

Считается, что чекисты записали вольные разговоры секретарей ЦК, которые они вели в своих комнатах отдыха, попивая чай или более крепкие напитки. Ничего крамольного они не говорили, но позволяли себе критически оценивать поведение Никиты Сергеевича. Возможно, опрометчиво считали, что они так много сделали для Хрущева, что никто не посмеет их подслушивать…

Но ведь старые заслуги ничего не значат, когда речь идет о власти. Борьба за власть не заканчивается даже в тот момент, когда политик становится полновластным хозяином в стране. И уже рядом нет ни врагов, ни соперников, ни тайных недоброжелателей. Только соратники и единомышленники.

Тогда начинается борьба за удержание власти. Власть приходится оберегать от тех, кто вместе с тобой. Логика борьбы такова, что и соратники тоже не нужны. Нужны только подчиненные. Да и не хочется держать рядом с собой тех, кому обязан своим креслом.

В 1957 году, одолев «антипартийную группу», Хрущев обрел всю полноту власти. Тем не менее последующие годы он непрерывно убирал тех, кто стоял рядом.

На ХХ11 съезде Игнатов, Аристов, Фурцева, Мухитдинов были избраны членами ЦК, но в президиум уже не вошли.

Николай Игнатов и Аверкий Аристов смолчали.

А Мухитдинов, Фурцева и ее муж Николай Павлович Фирюбин, бывший комсомольский работник, ставший заместителем министра иностранных дел (его избрали кандидатом в члены ЦК), в знак протеста не пришли на вечернее заседание съезда.

Опытный Мухитдинов вызвал врача, который прописал ему постельный режим. А Екатерина Алексеевна Фурцева, переживая случившееся, вскрыла себе вены, но ее спасли. Фурцева, вероятно, до последнего момента на что-то надеялась, думала, что опала будет недолгой, что Хрущев передумает и вернет ее на партийную работу.

Ей и без того досталось на партийном съезде. Шолохов, выступая, открыто издевался над Фурцевой. Это секретаря ЦК нельзя было тронуть, а министра культуры очень даже можно.

– Прежде всего хочу сказать, что мы давно мечтали о министре типа товарища Фурцевой. И такого министра мы наконец-то получили, – говорил Шолохов.