— Капитан приглашает нас на чашку кофе. Пройдемте в каюту.

Северову очень не хотелось покидать мостик. Он боялся упустить момент, когда будут замечены киты. Бромсет перехватил взгляд, который Иван Алексеевич бросил на бочкаря.

— Не беспокойтесь. О китах нас немедленно предупредят.

Они вошли в каюту капитана. Маленькая, темноватая, но отделанная орехом и красным деревом, она создавала впечатление комфорта, хотя здесь одновременно был и кабинет, и столовая, и спальня. Северов присел на мягкий диванчик у стола. Ханнаен нажал кнопку звонка, и мгновенно появился старик кок с давно не бритым измученным лицом. Капитан сказал несколько слов, и тот исчез.

Ханнаен открыл стенной шкафчик, там в специальных гнездах стояли стаканы из толстого стекла и несколько бутылок с яркими наклейками.

— Пока варится кофе, — сказал Ханнаен, ставя на стол три стакана и разливая ром.

Он впервые сам обращался к Северову, и отказаться было неудобно. Иван Алексеевич взял свой стакан, Ханнаен поднял свой стакан.

— За удачу!

Они чокнулись и выпили. Ароматная жидкость обожгла горло. Ханнаен снова взялся за бутылку, но Северов отодвинул свой стакан.

Благодарю, но больше не буду. Не позволяет, — он постучал себя по груди против сердца.

Я с вами, — поддержал Бромсет — Мне нужен верный глаз, а то вместо одного кита буду целиться сразу

в трех!

Ханнаен выпил один. Кок принес кофе, и Северов чистосердечно похвалил его: кофе был сварен со знанием дела. По блеску глаз Ханнаена Иван Алексеевич понял, что похвала доставила капитану удовольствие. Кофе был слабостью Ханнаена.

— Лучше нашего кока никто на флотилии не варит! Бромсет, смеясь, рассказал, как однажды в какой-то

портовой итальянской гостинице, где после очередной пирушки Ханнаен валялся со страшной головной болью, ему принесли чашку кофе. Напиток так понравился капитану, что он захотел узнать, кто его сварил. К норвежцу явился старый официант Орацио. Ханнаен щедро дал ему на чай и пригласил зайти на судно, чтобы обучить своему искусству судового кока. Старик, соблазнившись обещанным вознаграждением, явился вечером на «Вегу-1».

— Орацио больше ни разу не был на берегу, — хохотал Бромсет. — Ханнаен сразу же приказал запереть его в носовой трюм. И, несмотря на все крики и мольбы, не выпускал старика до выхода в море... С тех пор Орацио и варит для Ханнаена кофе. Всякий раз, когда судно входит в какой-либо порт, старика сажают под замок, чтобы не сбежал. Теперь он уже смирился со своей участью.

Возмущенный Северов видел, что Ханнаен даже гордится своим преступлением. «Увезти старого человека, как вещь, разлучить, быть может, с близкими и любимыми, таскать его по морям только потому, что капитану

понравилось, как этот человек варит кофе! Северов еле сдерживал себя. — Чем же тогда Ханнаен, китобой двадцатого века, отличается от своих предшественников, грабивших прибрежные селения, увозивших женщин и детей?!» Иван Алексеевич почувствовал нервную дрожь и вспомнил, что он на иностранном судне, среди чужих людей. Настроение Северова было испорчено. Оставаться дальше в каюте было тягостно, и он почувствовал облегчение, когда в дверь просунулась голова вахтенного помощника.

Наткнулись «на похлебку», капитан!

О! Значит, скоро будут и киты, — поднялся из-за стола Бромсет. — Пойду оденусь!

Вышли на мостик. Северов увидел, что судно приближается к огромному красному полю воды, уходящему к горизонту. Это было скопление мельчайших рачков, которыми любят лакомиться киты. Иван Алексеевич знал, что такие поля иногда тянутся по океану на многие десятки километров, и на них пасутся киты.

Бромсет ушел с мостика. Вся команда судна высыпала на палубу. Только у машин остались вахтенные. Северов пожалел, что Мэйлу не доведется увидеть первой охоты.

Моряки жадно всматривались в море. По традиции тот, кто первый заметит кита, получал премию — бутылку рому. И каждый старался быть первым.

Настроение китобоев передалось и Северову. Он волновался: что-то неведомое заставляло замирать сердце.

Шумела, бурлила вода у носа, работала на полную мощность машина. «Миль двенадцать делает судно, пожалуй», — машинально подумал Северов, не переставая осматривать море.

На палубе появился Бромсет, одетый в промасленную, плохо гнущуюся на сгибах желтую куртку и зюйдвестку. Длинные голенища сапог были подняты и пристегнуты к поясу. В сопровождении боцмана он поднялся на полубак, сиял с пушки чехол, обнажив толстый, двухметровый ствол. Северов повернулся к трапу, но Ханнаен остановил его.

Куда вы, господин Северов?

К господину Бромсету.

— Нельзя, — покачал головой капитан. — Гарпунная пушка и работа с ней — секрет. Таков закон Лиги гарпунеров. Его нарушать нельзя.

Раздосадованный Северов вернулся на свое место. С мостика трудно было разобраться во всем, что делалось на полубаке. А пристально присматриваться было неудобно. «Вот оно, начинается, — подумал Севером о своей миссии. — Еще не раз предстоит встретить сопротивление».

Громкий крик из «вороньего гнезда» на фок-мачте заставил его вздрогнуть. Матрос, перевесившись через край бочки, что-то кричал капитану по-норвежски и указывал рукой влево. Все перебежали на левый борт китобойца. Ханнаен отдал команду штурвальному. Судно, как пришпоренный конь, на полном ходу резко развернулось влево, приподняв нос над водой и подняв большие волны. «Какая великолепная маневренность!» — восхитился Иван Алексеевич.

Над «Вегой-1» стоял радостный Многоголосый крик.

— Киты! Киты!

Не в силах сдержать охватившего их возбуждения, люди хлопали друг друга по плечам, подпрыгивали, чтобы лучше рассмотреть животных, размахивая руками. Тут же заключались пари, спорили о породе морских великанов.

Иван Алексеевич не раз видел китов, но сейчас он по-новому, совершенно иначе ждал этой встречи.

Вдали над морем поднималось нечто вроде тумана. Было похоже на то, что море кипит. К этому месту и неслось судно. Туманное облачко все увеличивалось и неожиданно распалось на несколько прозрачных водяных столбов с большим шарообразным верхом.

— Калифорнийский кит, — сказал Ханнаен. Теперь в его голосе не было той неприязни, с какой он до сих пор говорил с русским капитаном. Северов хорошо видел, что фонтаны поднимаются над небольшими, метров в десять, темными продолговатыми телами, которые издали были похожи на бревна. Их насчитывалось штук двадцать. Они пускали фонтаны с перерывами, и каждое животное выпускало два столба, которые скоро сливались в один, образуя пушистый водяной шар. Время от времени киты ныряли. Когда голова морского великана погружалась в воду, его широкий хвост свободно шевелился в воздухе.

Стадо быстро приближалось. Уже было видно, что бурые, блестевшие, как клеенка, тела покрыты множеством светлых пятен.

До китов оставалось метров сто. Бромсет поднял руку и что-то прокричал. Судно неслось, поднимая высокие буруны, брызги дождем сыпались на гарпунера.

На палубе все стихло. Ханнаен сам встал за штурвал, предварительно поставив ручку телеграфа на «Тихий ход».

Ветер донес запах свежих огурцов.

— Чувствуете? — Ханнаен потянул носом. — Это фонтаны серого кита!

Бромсет, припав к пушке, рукой подавал сигналы, и Ханнаен немедленно перекладывал штурвал. «Вега-1», послушно меняя курс, приближалась к стаду. Вот справа, метрах в пятидесяти, в каскадах воды вынырнул, блестя на солнце, кит и выбросил с большим шумом фонтан. Бромсет взмахнул рукой. Расстояние сокращалось. До кита осталось метров двадцать. В это время он повернулся и начал уходить.

Раздался выстрел. Со свистом, разрезая воздух, гарпун вырвался из пушки, окутавшейся облаком серо-голубого дыма. Запахло жженым порохом. Кит рванулся вперед, словно намереваясь выпрыгнуть из воды, но тут же скрылся среди всплесков и пены. Северов почувствовал сильный рывок судна. Ханнаен перевел телеграф на «Средний ход». Внизу затарахтела лебедка.

Северов видел, как разматывался линь и убегал в воду следом за китом. Трос обмяк, и на поверхности в полукилометре от судна всплыл кит. В его спине торчал железный стержень, от которого к судну шел трос. «Глубко проник гарпун», — подумал Северов. Из раны сильной струей била кровь и, стекая широкой лентой по черному глянцевитому телу, окрашивала воду. Кит выбрасывал розовые фонтаны.