— Чёртовых два часа я проторчал на этой встрече.

— Уверен, Боб, они не пропали зря.

Макьюэн перевёл взгляд на Фокса.

— Шеф думает, в Абердине завелась какая-то тухлятина.

— Подробности?

— Пока нет. Но я не испытываю ни малейшего желания видеть её у себя в почте.

— У вас есть друзья в Грампиане?[5] — У меня вообще нет друзей, Фокси, и меня это вполне устраивает. — Старший инспектор задумался, словно вспомнив о чём-то. — Хитон? — спросил он. Фокс медленно кивнул. — Хорошо, хорошо.

Фокс знал, что шефу это дело претит. Когда-то давным-давно Боб работал с Гленом Хитоном в одной команде. По мнению Макьюэна, это был надёжный и ответственный сотрудник, честно заслуживший своё высокое положение. Одним словом — «хороший офицер»…

— Хорошо, — немного рассеянно повторил Макьюэн. Он выпрямился и повёл плечами, словно стряхивая остатки воспоминаний. — Что там у нас ещё осталось на сегодня?

— Да так, рожки да ножки. — Фокс снова прочистил нос.

— Никак не избавишься от этой чёртовой простуды?

— Похоже, я ей нравлюсь.

Макьюэн снова взглянул на часы.

— Уже и обед прошёл, — сказал он. — Почему бы нам не разбежаться пораньше?

— Что вы сказали, сэр?

— Пятница, Фокси. Неплохо бы подзарядить батарейки и отдохнуть как следует, потому что в понедельник наверняка начнётся что-то новенькое. — При этих словах лицо Фокса выразило столь явную задумчивость, что Макьюэн счёл нужным уточнить: — Не Абердин.

— А что тогда?

— Точно не знаю. Может, ещё за выходные всё и рассосётся, — пожал плечами Макьюэн. — В понедельник видно будет. — Он уже собирался отойти, но вдруг замешкался. — Что Хитон? Сказал что-нибудь?

— Да нет, только посмотрел на меня так… ну, вы знаете.

— Как же, помню. Некоторые после таких его взглядов бежали в горы.

— Боб, я не из таких.

— Что верно, то верно. — Криво улыбнувшись, Макьюэн зашагал к своему столу в дальнем углу комнаты.

Тони Кай снова откинулся в кресле. Слух у этого парня был острее, чем у любого электронного прибора.

— Если ты домой, оставь мне десятку, — сказал он.

— Зачем это?

— Ты задолжал нам выпивку — пару пинт мне и молочный коктейль малышу.

Джо Нейсмит убедился, что шеф не смотрит, и снова продемонстрировал Каю средний палец.

Малькольм Фокс домой пока не собирался. Ему нужно было ещё навестить отца в доме престарелых в восточной части города, неподалёку от Портобелло. Чудное местечко этот Портобелло, особенно летом. Там всегда можно поваляться на пляже, поиграть в мяч или погулять вдоль набережной по променаду, мимо лотков с мороженым и рыбой с чипсами вперемежку с «однорукими бандитами». У самой кромки воды, где мокрый песок становится похож на пластилин, высятся песочные замки. Люди запускают воздушных змеев или бросают палки в воду, играя со своими собаками. Вода такая холодная, что первые несколько секунд в ней почти невозможно дышать, но зато потом и вылезать не хочется. Родители нежатся на полосатых шезлонгах под зонтами, воткнутыми в песок. Мамаши выкладывают содержимое корзинок для пикника: бутерброды из тонких ломтиков белого хлеба с мясным паштетом, который всегда хрустит песком на зубах, тёплые пластиковые бутылки с колой. Солнечные очки, ослепительные улыбки и папаши в брюках, закатанных по колено…

Малькольм не вывозил отца к морю уже года два. Иногда он подумывал об этом, но не более того. Старик уже и на ногах-то едва держится — так он отговаривал себя всякий раз. На самом деле он не желал признавать, что боится сочувственно-любопытных взглядов окружающих, представляя себе это жалкое зрелище: капли мороженого, стекающие по дрожащим старческим рукам, медленная шаткая прогулка по променаду под руку со взрослым сыном. Вот они садятся, Малькольм вынимает носовой платок и вытирает мороженое с отцовских ботинок, чтобы потом тем же самым платком промокнуть его пепельно-серый подбородок…

Но нет, не только это его останавливало. Денёк выдался уж слишком холодный.

На дом престарелых у Фокса уходило больше денег, чем на выплату ипотеки. Он не раз просил сестру разделить с ним это бремя, но та лишь отвечала, что непременно поможет, когда поправит своё финансовое положение. Заведение было частным. Фокс поначалу рассматривал и другие варианты, но там везде было грязно и дурно пахло. Лаудер-лодж оказался лучшим. Здесь деньги Фокса обретали в числе прочего причудливые формы обоев «Анаглипта» или хвойного освежителя воздуха. Внутри здания пахло тальком, а отсутствие кухонных ароматов свидетельствовало о хорошей вентиляции. Малькольм отыскал поблизости место, припарковался, подошёл к двери и назвал своё имя. Дом престарелых располагался в особняке викторианских времён, стоимость которого, должно быть, выражалась семизначным числом до недавнего обвала цен на недвижимость. У подножия лестницы имелись места для ожидания. Едва Фокс собрался присесть, как нянечка сообщила, что его приглашают наверх.

— Дорогу вы знаете, мистер Фокс, — пропела она.

Малькольм кивнул и направился в один из двух коридоров — тот, что подлиннее. Он вёл в пристройку к основному зданию. Ей было уже, наверное, лет десять. На стенах проступили тонкие трещинки, а окна с двойными стёклами местами пострадали от влажности, но комнаты были большими, светлыми и хорошо проветривались — первое, на что он обращал внимание при выборе места. Много воздуха, света и никаких лестниц. Плюс, для особо везучих, собственный санузел при комнате. Имя его отца было напечатано на карточке снаружи двери. «Мистер М. Фокс». «М» означало «Митчелл» — девичья фамилия бабушки Малькольма. Отца все звали Митчем. Хорошее, сильное имя. Фокс сделал глубокий вдох, постучал и вошёл в комнату. Отец сидел у окна, положив руки на колени. Он выглядел ещё чуть более высохшим, ещё чуть менее живым. Щёки были чисто выбриты — явно не им самим, а волосы свежевымыты и гладко расчёсаны. Серебристые, пышные, они переходили в длинные бакенбарды, которые отец носил всю жизнь, сколько Малькольм его помнил.

— Привет, пап, — сказал Фокс. — Ты как?

— Не жалуюсь.

В ответ Фокс улыбнулся — на то и было рассчитано. «Ты повредил спину во время работы на фабрике, — подумал он, — и стал беспомощным на многие годы. Потом появился рак и бесконечные боли. Стоило тебе победить недуг, как умерла твоя жена. И пришла старость. Но ты не жалуешься — потому что всегда был главой семьи, опорой в доме.

Твой сын женился, но неудачно — брак распался через год. Проблемы с алкоголем у него случались и раньше, а тут дело на время приняло и вовсе тяжёлый оборот. Дочь давно покинула родные края и редко даёт о себе знать, пока не появится на горизонте с очередным малоприятным бойфрендом на привязи.

Но ты не жалуешься.

В конце концов, в твоей комнате не пахнет мочой, а сын всё-таки иногда приходит навестить тебя. Он и сам вроде бы неплохо устроился, и о тебе не забыл. Ты никогда не спрашивал, доволен ли он своей жизнью. И никогда не благодарил его за то, что он делает для тебя…» — Я забыл купить тебе сладости, пап.

— Не беспокойся — девочки принесут, если я попрошу.

— Принесут? Рахат-лукум? Да где они его сейчас найдут?

Митч Фокс медленно кивнул, но ничего не ответил.

— Джуд не объявлялась?

— Нет, кажется. — Брови старика сдвинулись. — Когда же это я видел её в последний раз…

— На Рождество? Не мучайся, можно спросить у персонала.

— Она была здесь, я точно помню… на прошлой неделе или на позапрошлой?

Фокс вытащил мобильный, делая вид, что читает сообщения, на самом же деле глянул на часы. Прошло три минуты с тех пор, как он запер машину.

— Знаешь, я закончил то дело — помнишь, о котором я тебе рассказывал в прошлый раз, — начал он, поспешно захлопнув телефон, — сегодня утром у нас была встреча с прокурором. Пахнет судом. Хотя праздновать победу рановато, но…

— Сегодня воскресенье?

— Пятница, пап.

— Я слышу колокольный звон.

— Тут рядом церковь на углу — может, там свадьба.