В предсказаниях скорого конца света, который наступит, если мы не одумаемся, нет ничего нового. Новость состоит в том, что эти предсказания, похоже, начинают сбываться — по двум очевидным причинам. Во-первых, ядерное оружие дает нам возможность стереть себя с лица земли в мгновение ока, — а до его появления у человечества не было такой возможности. Во-вторых, мы уже сейчас потребляем около 40 процентов чистой продуктивности Земли (т. е. чистой энергии, получаемой от Солнца). Учитывая, что количество людей на планете ныне удваивается каждый 41 год, вскоре мы достигнем биологического предела роста и будем вынуждены не на шутку сражаться друг с другом за каждый кусок мирового пирога — природных ресурсов, количество которых ограничено. Вдобавок, учитывая ту скорость, с которой мы на сегодняшний день истребляем другие виды, в будущем веке большинство видов вымрут или будут на грани вымирания — а ведь от многих из них зависит поддержание нашей собственной жизни.
Зачем нужно вспоминать эти общеизвестные, вгоняющие в депрессию факты? И зачем искать в животном мире истоки наших разрушительных качеств? Если они и вправду являются частью нашего эволюционного наследства, то получается, что они намертво зафиксированы в генетическом коде, а следовательно, изменить ничего нельзя.
На самом деле, наше положение не безнадежно. Возможно, желание уничтожать чужаков или сексуальных соперников и в самом деле у нас в крови. Но ведь это до сих пор не мешало человеческому обществу прилагать усилия к подавлению этих инстинктов, благодаря чему большинство людей все же избежали печальной участи. Даже несмотря на две мировые войны, в индустриальном обществе XX века насильственной смертью умерло гораздо меньше людей (в процентном соотношении), чем в первобытном обществе каменного века. Во многих современных государствах продолжительность человеческой жизни выше, чем у людей прошлого. Защитники окружающей среды не всегда проигрывают в битвах с разработчиками и разрушителями. Сегодня даже научились лечить некоторые наследственные заболевания, такие как фенилкетонурия или ювенильный диабет, или смягчать их последствия.
Я описываю современную ситуацию для того, чтобы мы могли избежать повторения собственных ошибок — изменить свое поведение, используя знания о нашем прошлом и наших наклонностях. Надежду на это я попытался выразить в посвящении в начале книги. Мои сыновья-близнецы родились в 1987 году, а в 2041 году им будет столько же лет, сколько мне сейчас. Сегодня мы создаем мир, в котором они будут жить.
Цель этой книги — не поиск решения наших проблем: все решения в общих чертах уже ясны. Вот некоторые из них: остановить рост населения, ограничить или прекратить производство ядерных вооружений, выработать мирные способы решения международных разногласий, уменьшить отрицательное воздействие на окружающую среду, защищать исчезающие виды и сохранять их естественную среду обитания. Существует множество прекрасных книг, где в деталях описано, как претворить все это в жизнь. Некоторые из этих стратегий применяются кое-где уже сегодня; нужно «всего лишь» согласовать наши усилия на этом поприще. Если бы сегодня все человечество было убеждено в важности воплощения этих программ в жизнь, то у нас было бы уже достаточно знаний для того, чтобы начать их осуществление с завтрашнего дня.
Вместо этого мы бездействуем — не хватает политической воли. Надеюсь, описание истории человеческого вида, приведенное мной в этой книге, сможет поспособствовать ее формированию. Корни всех наших проблем уходят глубоко в прошлое, к нашим прародителям из мира животных. Наши проблемы росли долго, вместе с ростом нашего могущества и нашей численности, а сегодня их рост резко ускорился. В неизбежности последствий нынешних недальновидных действий легко убедиться: вспомните, как многие цивилизации прошлого уничтожили сами себя, исчерпав собственные ресурсы, несмотря на то, что у них были гораздо менее мощные средства саморазрушения, чем у нас. Политическая история говорит, что необходимо исследовать историю отдельных государств и правителей, поскольку это позволяет учиться на прошлых ошибках человечества. Это тем более справедливо для изучения истории нашего вида — уроки, которые она нам преподносит, гораздо более просты и ясны.
Когда хочешь охватить в книге столь масштабную тему, приходится действовать избирательно. Каждый читатель непременно обнаружит, что какие-нибудь вопросы первостепенной важности, особенно его интересующие, обойдены вниманием, а другие — изложены с излишней тщательностью. Чтобы вы не чувствовали себя обманутыми, я сразу расскажу про моменты, интересующие лично меня, и про причины этого интереса.
Мой отец — врач-терапевт, а мать — музыкант с большими способностями к языкам. Когда в детстве меня спрашивали, кем я хочу стать, я всегда отвечал, что хочу быть врачом, как папа. К последнему курсу колледжа мои намерения слегка изменились в сторону научных исследований в области медицины. Так я стал изучать физиологию, и теперь преподаю эту дисциплину и занимаюсь физиологическими исследованиями на медицинском факультете Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.
Однако к семи годам у меня появилось еще одно увлечение — я начал наблюдать за птицами. К тому же, мне повезло со школой: там упор делался на изучение языков и истории. Когда я получил степень доктора философии, перспектива посвятить всю жизнь единственной профессиональной области — физиологии — начала меня всерьез угнетать. В этот момент, благодаря счастливому стечению обстоятельств и нескольким удачным встречам, у меня появилась возможность провести лето в горах Новой Гвиней. Официальной целью моего путешествия было исследование особенностей гнездования новогвинейских птиц, и попытки сделать это закончились полным провалом: за несколько недель мне не удалось найти в джунглях Новой Гвинеи ни одного птичьего гнезда. Однако истинная цель поездки — утолить жажду приключений и страсть к наблюдению за птицами в одном из самых диких уголков мира — была полностью достигнута. Тогда мне посчастливилось увидеть множество волшебных пернатых, в том числе шалашников и райских птиц, и это положило начало моей второй, параллельной, научной карьере исследователя экологии, эволюции и биогеографии птиц. С тех пор я множество раз побывал на Новой Гвинее и на соседних островах Тихого океана, чтобы продолжать орнитологические исследования.
Однако, наблюдая за уничтожением любимых мной лесов и птиц Новой Гвинеи, невозможно было остаться в стороне. Так в сферу моих интересов вошла и биология охраны природы. Я начал сочетать фундаментальные научные исследования с практической деятельностью, выступая в качестве правительственного консультанта. Применив свои знания об ареалах распространения животных, я участвовал в разработке системы национальных парков и в исследованиях территории, на которой предполагалось их основать. Также в Новой Гвинее пригодилась моя давнишняя страсть к изучению языков: там один язык сменяет другой через каждые 20 миль, а знание названий птиц на каждом из местных наречий позволило мне обнаружить у местного населения энциклопедическое знание местной орнотофауны. И самое главное: изучая эволюцию и вымирание видов птиц, трудно было не заинтересоваться эволюцией (и возможным вымиранием) Homo sapiens — пожалуй, самого интересного вида в мировой фауне. Особенно трудно было обойти вниманием этот вопрос в Новой Гвинее, с ее невероятным этническим многообразием.
Эти «окольные пути» и привели к возникновению интереса к аспектам человеческого вида, на которых я решил заострить внимание в этой книге. Исследования эволюции человека на основе костей и орудий труда уже нашли свое отражение во множестве прекрасных книг, написанных антропологами и археологами, и поэтому в данной книге я лишь кратко их коснусь. Однако во всех этих книгах гораздо меньше места отводится тем вопросам, которые особенно интересуют меня: жизненному циклу человека, социально-экономической географии, влиянию человека на окружающую среду, и человеку как представителю животного мира. Эти вопросы имеют столь же важное значение в человеческой эволюции, как и более традиционные предметы исследования, такие как кости и орудия труда.
