Через полчаса полевой «мерседес» генерала, управляемый старшиной, выезжал на дорогу, по которой непрерывно шли наступающие немецкие войска. Сидя на заднем сиденье, сжатый с обеих сторон бойцами, одетыми в офицерскую форму, я осмотрелся, после чего приказал старшине:
— Сурков, ты с генералом будь понаглее.
Старшина, непрерывно сигналя, внаглую вклинился между движущимися машинами. Не оборачиваясь, я спросил у бойца слева:
— Наши не отстали?
— Нормально, товарищ капитан, едут.
Генерал, сидевший впереди, обернулся и сказал с недовольством:
— Наши генералы так не ездят. Вы позорите мою честь.
— Ваша честь, генерал? Да какая может быть честь у грабителей и насильников?! Нету ее у вас, с тех пор как вы пришли на нашу землю!
В это время дорога вывела нас к небольшой речке с перекинутым через нее мостом. Крепким деревянным мостом. Медленно по очереди мы въезжали на него, я мрачно наблюдал, как немецкая похоронная команда носит тела в защитных гимнастерках. Похоже, что бой за мост только недавно прекратился. В это время наша машина съехала с моста, покачиваясь на недавно засыпанных воронках, и покатилась дальше.
— Старшина, ищи какую-нибудь второстепенную дорогу. Пора прощаться с этой гостеприимной колонной.
— Понял, товарищ капитан.
— Капитан, что вы собираетесь с нами делать? — спросил генерал, не оборачиваясь.
Несколько секунд подумав, я честно ответил:
— Насчет вашего адъютанта еще не решил. А вас за линию фронта, в Генштаб. Вы, как я прочитал в ваших документах, являетесь главным инспектором германских войск. Так что вам будет что рассказать. Да и карты с портфелем могут пригодиться.
— Товарищ капитан, а что этому борову еще надо? Бормочет да бормочет, — спросил Гаврилов, сидевший справа.
— Беспокоится за себя, жить хочет.
— А, это понятно, жить все хотят, — немного успокоился он.
Над головой послышался звук авиационных моторов, и появились шесть двухмоторных самолетов, которые я определил как СБ. Их сопровождал один маленький истребитель, другого прикрытия не было. Ни я, ни Швед больно-то не разбирались в силуэтах современных истребителей, но то, что это не И-16, это точно.
— Мост бомбить полетели, — сказал Гаврилов, проводив взглядом удаляющиеся бомбардировщики.
Через десяток километров, когда мы ехали в середине колонны, нас вдруг накрыл артналет из десятка орудий.
— Давай в поле напрямки, к тому холму! — крикнул я сквозь грохот разрывов.
Бронетранспортер, не отставая, следовал за нами. Генерал в этом хаосе даже не пытался выпрыгнуть или сделать еще какую-нибудь глупость. При посадке умный капитан Михайлов приказал связать его ноги и привязать их к сиденью, так что генералу просто ничего не оставалось, как молиться Богу, чтобы нас не накрыло, что он и делал.
Не знаю, где сидел корректировщик, но снаряды он клал классно, за несколько минут дорога покрылась горящими и разъезжающимися в разные стороны машинами.
— Давай туда, — показал я связанными руками направление.
Мы уже мчались по полю, не жалея подвеску, объехав холм немного стороной. За ним оказалась неплохая накатанная полевая дорога, и дальше мы уже поехали по ней, оставив разгромленную колонну в стороне.
— Сейчас наши парни сровняют вашу артиллерию с землей, — со злостью сказал генерал, показав на точки в небе.
Присмотревшись к быстро приближающимся самолетам, в которых я узнал «лаптежники», понял, что они не к нам, а действительно были вызваны на помощь командиром обстрелянной колонны.
— Старшина, остановись, перекур. Сержант, остановка на пять минут! — крикнул я подъехавшему на бронетранспортере Волдухину.
Выпрыгнув из машины, скинул веревки с рук и, взяв протянутую фляжку, отпил, наблюдая за обстановкой как в небе, так и на земле.
— Орудия бомбят, — сказал сержант, опуская бинокль.
Продолжая наблюдать за выстроившимися в круг пикировщиками, я немного погодя ответил:
— Да кажется, отойти они не успели!
— Жаль ребят, — вздохнул сержант.
— Хотя и им может попасть, — добавил я, показав рукой в сторону.
Там возвращались с бомбежки наши самолеты. Бросив охранять строй бомбардировщиков, истребитель устремился к немецким «лаптежникам». Проследив взглядом маршрут нашего истребителя, я поднял бинокль и посмотрел туда, откуда они возвращались. В той стороне, где находился мост, все было затянуто дымом пожаров; похоже, советские летчики недаром ели свой хлеб. Заметив, что путь советских самолетов пролегал почти над нами, произнес со смешком:
— Надеюсь, что они пустые, а то не хотелось бы получить подарочек от своих!
В это время немецкие пилоты заметили, что к ним приближается советский истребитель, деловито выстроились в круг, стали, прикрывая друг друга, медленно удаляться в сторону своих позиций, однако истребитель быстро их настиг. Приложив к глазам бинокль, я стал сопереживать нашему летчику, но тут меня отвлек испуганный возглас одного из бойцов Волдухина. Посмотрев, куда он показывал, только грязно выругался. Со стороны солнца на строй наших бомберов сверху падала пара немецких истребителей-«мессершмитов». Я с болью в сердце наблюдал, как один за другим, огненными комками устремились вниз два наших самолета, в это время наш истребитель, бросив немцев, на полной скорости мчался к своим, но успел он как раз, когда немцы подожгли третий бомбардировщик. В воздухе закрутилась боевая карусель, с треском пулеметов и ревом моторов. Пользуясь моментом, оставшаяся тройка СБ уходила все дальше.
— Бойцы, по машинам, надо подобрать наших летчиков! — показал я на четыре парашюта, опускавшихся невдалеке от нас.
Запрыгнув в машины, мы на полной скорости рванули к парашютистам, и только через несколько секунд до меня дошло, что что-то не так.
— Стой! — заорал я и объяснил бойцам: — Вы все в немецкой форме, выметайтесь, я один съезжу. И генерала не забудьте.
Бойцы шустро попрыгали из машины и, отвязав генерала, отвели его в сторону. Заняв место водителя, я спокойно попылил к опускающимся парашютам. Первый мне попался в полукилометре от наших. Подъехав к настороженному летчику, я вышел из машины и представился:
— Капитан Михайлов, спецгруппа. Вы, товарищ летчик, как, с нами или пешкодралом?
Держа меня на прицеле ТТ, он обошел машину по кругу и потребовал:
— Документы!
— Ты что, дурак? Мы по немецким тылам ходим, какие документы? У меня вся группа одета в трофейную форму, поэтому и пришлось ехать мене одному. Так ты едешь? Сматываться надо!
— Поехали, наших надо подобрать, — ответил наконец летчик и опустил пистолет.
Я указал ему на место рядом с собой, но авиатор, собирая парашют, ответил на мой удивленный взгляд:
— Казенное имущество, заберу.
— В багажник его тогда.
Открыв багажник, я выругался, а летчик отпрыгнул. На нас смотрели выпученные глаза адъютанта. Он что-то мычал сквозь кляп.
— Совсем забыл про него. Это немецкий офицер, мы его в плен взяли пару часов назад. Вот место свободное.
Я помог уложить парашют, мы сели в машину и отправились к остальным, так как было чистое ровное поле, они нас отчетливо видели и терпеливо ждали там, где приземлились. Летчик, сидящий рядом, отстегнул ворот летного комбинезона, и на солнце сверкнули три шпалы подполковника.
— Извините, товарищ подполковник, если что-то не то сказал.
— Да ничего, капитан, все нормально.
— Твою мать! — заорал я, увидев появившиеся на холме машины.
Немцы из обстрелянной колонны ехали за летчиками. Дав полный газ, мы помчались к ближайшему. Тот, тоже заметивший немцев, с ходу запрыгнул на заднее сиденье машины, жаль, что она была без съемного верха, парням было бы легче. Так мы достигли следующего и помчались к последнему, который бежал нам навстречу. Подхватив его под самым носом немцев, я, почти на месте развернувшись, погнал обратно.
Мои парни у бронетранспортера внимательно за нами наблюдали и, как только мы подъехали ближе, стали отсекать немцев из пулемета. Первая пара — мотоциклы с колясками — была уничтожена точным огнем. Остальные остановились и стали за нами недоуменно наблюдать, но так как брони у них не было, то первые же выстрелы заставили их убраться. Запрыгнув на свое место, старшина дал газу, оставшиеся набились в бронетранспортер, и мы на полном газу погнали по дороге.
