Мэри и Джек спешно возвращаются в Торонто — Пола скрючило от болей в животе. Его тотчас кладут в больницу.
Пять сотен лейкоцитов. Господи. Почти никакой иммунной защиты. Он весь нараспашку.
1932 — В Советском Союзе соцреализм объявлен официальным методом художественного творчества. Построение бесклассового общества становится единственно приемлемой темой и мерилом достоинств любого художественного произведения. Результат — насквозь политизированные и крайне бездарные романы и картины.
Глупо взвешивать горе, и все ж я полагаю, что легче терять брата, нежели сына. Есть ли что убийственнее для души, чем смерть ребенка, гибель будущего раньше прошлого? Родителям, захлебнувшимся безнадежностью, уготовано нечто хуже смерти: угасание. Нельзя приноровиться к неминуемой кончине близкого, и все-таки Дженнифер справляется с этим чуть лучше других. Как и во мне, болезнь Пола задушила в ней веселость и юношескую беззаботность. Она стала сдержаннее, пасмурнее, тише. Говорит, ночью часто не может уснуть из-за мыслей о случайностях, подстерегающих в повседневной жизни. Против ожидания, боится не за себя, а за родителей. Теперь, когда Пол серьезно болен, она чувствует тяжесть их любви и понимает, что не имеет права подвести их собственной смертью. Поэтому в ванной больше не пользуется феном — не дай бог, замкнет на воду. Больше не ездит на велосипеде — не дай бог, встретится открытый люк или неожиданно распахнется дверца чьей-то машины.
Нет желания заниматься 1933-м. По правде, вообще хочется бросить Роккаматио. Приношу восточную игру го, правилам которой недавно обучил меня приятель. Они элементарны (по доске, горизонтальными и вертикальными линиями расчерченной на квадраты, передвигаются черные и белые «камни», цель — захватить территорию большую, чем у противника), но игра сложна, как шахматы, просто доступнее новичкам. Надеюсь, Пол увлечется.
— По-моему, ты что-то забыл, — перебивает он мои объяснения.
— Сегодня не хочется.
— Ты же говорил, это единственное стоящее занятие.
— Ну, пусть так…
— Что произошло в 1933-м?
— В Соединенных Штатах стартовал «Новый курс» Франклина Рузвельта.
— Вторая попытка.
— Мир свихнулся на румбе?
— Третья.
— Пришествие Кинг-Конга и накладных ресниц?
Пол похищает этот год. Марко Роккаматио добивается контроля над группой мелких пайщиков во главе с Орландо и выдворяет последнего из совета директоров их преуспевающей корпорации.
1933 — Адольф Гитлер становится канцлером Германии. В Потсдаме провозглашено создание Третьего рейха. В Дахау, Бавария, на территории бывшего военного завода открыт первый концлагерь.
Поскольку Пол забрал 33-й год, я оставляю за собой 34-й и 35-й. Принуждаю себя. Нет ничего величественнее и прекраснее той любви, какую вызывает новорожденный младенец. Извещаю о появлении на свет Ларса Роккаматио.
1934 — В бедной франко-канадской семье фермера Дионна, обитающего в предместье Калландера, север Онтарио, рождается пять близнецов: Эмили, Ивонн, Сесиль, Мари и Аннетт. Первый и единственный случай в истории, когда все пять однояйцовых близняшек живут дольше нескольких часов. Мир, истосковавшийся по добрым вестям, изумлен и обрадован. Со всех сторон сыплются подношения: деньги, одежда, продукты, грудное молоко, приданое и советы. Специально для младенцев напротив их дома Красный Крест отстраивает ультрасовременную больницу. Однако люди не только щедры, но и любопытны. Все желают собственными глазами узреть удивительных малюток. В скором времени к дому Дионнов начинается паломничество. Семья становится крупнейшей в Канаде туристской приманкой. Больницу расширяют, она превращается в центр комплекса под названием «Квинтлэнд». Бешеный наплыв туристов: за кувырканьем пятерни в манеже сквозь одностороннее стекло наблюдает до шести тысяч человек в день. В общей сложности приезжие оставили в городе пятьсот миллионов долларов. Теперь Калландер — самый известный в мире канадский город с заоблачными ценами на недвижимость. Здесь пруд пруди гостиниц, мотелей, ресторанов и сувенирных лавок. Те, кому не по карману живьем лицезреть близняшек, могут полюбоваться ими в трех голливудских фильмах, хронике кинокомпании «Фокс-Мувитон», на обложках бесчисленных журналов и рекламе продуктов, которые они рекомендуют. Мир желает знать о каждом дне своих сладких малышек.
Через два дня вдохновенно создаю кризис в хельсинкской городской управе.
1935 — Премьер-министр от консерваторов Р. Б. Беннетт объявляет федеральные выборы. Со времен Конфедерации его кабинет вплотную приблизился к облику единоличной диктатуры. Беннетт клялся, что решит проблему Великой депрессии: «Я прошибу путь сквозь наши трудности». В 1935-м те, кто больше не мог осилить покупку бензина, запрягли лошадей в свои машины со снятыми двигателями, окрестив эти повозки «беннеттками». В 1935-м канадский народ вышиб Беннетта. Консерваторы терпят сокрушительное поражение, получив лишь сорок из двухсот сорока пяти парламентских мест. Кресло премьер-министра вновь занимает Уильям Лайон Макензи Кинг.
Вряд ли Пол меня слушает. Улавливаю всхлип. Отрываюсь от черновика своего рассказа. Глаза Пола набрякли слезами, губы дрожат. Умолкаю.
— Просто хочу жить… Ничего другого не надо… — Судорожно вздохнув, Пол плачет. — П-пусть ничего не добьюсь… пусть б-буду чернорабочим…
Подобное уже бывало, и не раз, но именно сейчас я отчего-то теряюсь и паникую. Вскакиваю со стула, бросаюсь к дверям (кого-нибудь позвать?). Потом опять сажусь. И снова вскакиваю. Затем присаживаюсь на кровать.
— Хочу ж-ж-жить…
Пытаюсь найти слова (какие?), но тщетно. Сам готов заплакать, однако понимаю — нельзя. Встаю. С тумбочки хватаю стакан с водой.
— Ужасно несправедливо…
Бросаю взгляд на раздвинутые шторы (может, задернуть?). Сажусь на стул.
— У меня даже девушки нет…
Вскакиваю. Ставлю стакан на место. Сажусь на кровать. Беру Пола за руку.
— Больше не могу… п-просто нет сил…
Оглядываюсь на дверь. Смотрю на простыни (перестелить?). Поднимаю взгляд на Пола.
— Нельзя… — наконец выговариваю хоть что-то, — …нельзя сдаваться, Пол… Надо продержаться, пока не найдут лекарство. Во всем мире… в Штатах, Франции, Германии, Голландии… и здесь, в Канаде… повсюду… на исследования тратят сотни миллионов долларов… Лучшие умы… ученые… еще никогда… Ну, прям «Манхэттенский проект» в медицине… С каждым днем они все ближе к решению… Ты знаешь, ведь сам читаешь все эти научные журналы. Время на твоей стороне, Пол. Надо продержаться.
Он чуть успокаивается. Еще немного разговариваем. Он засыпает. Свой измененный рассказ я шепчу, чтоб не разбудить Пола.
1935 — Великая Депрессия не стихает.
По дороге домой застреваю в пробке на 401-м шоссе. Невероятно, что я это сказал. «Время на твоей стороне». Мудак.
1936 — В Испании начинается гражданская война, беспримерно жестокая и кровопролитная.
Джек не может совладать с несчастьем. Он из того правильного и усердного военного поколения, у которого работа — прямые рельсы, зарплата — мощный локомотив, а запас чувств — купе первого класса. Его счастье обитало внутри четко обозначенной конструкции. В нее попала бомба, и он развалился на куски. Джек никак не может свыкнуться с болезнью сына. Его переживания — поезд, лишившийся тормозов. Изо всех сил он пытается себя обуздать и быть полезным. Он очень сдал, глаза ввалились, в волосах заметно прибавилось седины. Как и Пол, он живет на антидепрессантах.
1937 — Японская армия, вторгшаяся в Китай, подходит к столице Националистического правительства. Следует надругательство над Нанкином. За шесть недель более трети города разрушено, около трехсот тысяч гражданского населения и сдавшихся солдат убиты, десятки тысяч женщин изнасилованы.
