Я только из-за солнца днем не виден!»

РАССКАЗ

Однажды Са'да ибн-Занги хвалили

(Благословение его могиле!).

Дервиш рассказывал, как принял встарь,

Как одарил его покойный царь.

Раз на монете царского даренья

«Аллах — нам все!» — он прочитал в волненье.

И, царский с плеч своих сорвав халат,

Бежал он в степь, раскаяньем объят.

Его спросил пустынник: «Что случилось?

Зачем ты убежал, скажи на милость?

Как ты сперва царем был обольщен!..

Так что же вдруг тобой покинут он?»

Дервиш сказал: «Влеком надеждой лживой,

Я в ожиданье трепетал, как ива.

И я прочел слова: «Нам все — аллах!» —

И царь ничтожен стал в моих глазах».

РАССКАЗ

Однажды в Шаме закипела смута.

Дервиша взяли стражи почему-то.

И до сих пор звучат в моих ушах

Его слова, когда он брел в цепях:

«Меня не взял бы ваш султан надменный,

Когда б не допустил творец вселенной!»

Врага благословляйте своего,

Коль знаете, что друг послал его.

Возвысят вас, или во тьму низводят,

Все благо, что от Истины исходит.

О мудрый, не страшись телесных мук!

Порой бальзамом горьким лечит друг.

Врач больше сведущ, чем больной. Без страха

Прими все, что он даст в жилище праха!»

РАССКАЗ

Был некто, как когда-то я, влюблен;

Терпел позор и униженье он.

И слух, как барабан, молвой утроен,

Гремел о нем, что ум его расстроен,

Но ведь из рук возлюбленной и яд

Таит противоядье, говорят.

Обидам, оскорбленьям не внимал он.

Как гвоздь, чело пред бедами склонял он.

И так мечтаний пламень им владел,

Что мозг под крышкой черепа кипел.

Был, как глухой он в хоре порицаний;

Что дождик тонущему в океане?

И немы для него позор и честь,

Кто должен муку страсти перенесть!

В возлюбленную див оборотился

И ночью в дом к несчастному явился.

Объятиями дива осквернен,

С постели встав, не мог молиться он.

И вышел он в глубоком сокрушенье

К бассейну своему для омовенья.

Была зима в ту пору. Водоем

Покрылся за ночь льдистым хрусталем.

Сосед, увидев, крикнул: «Друг, постой!

Себя убьешь ты ледяной водой!»

Хозяин им ответил: «Замолчи ты,

И сердце и душа во мне убиты.

Что я сношу? Да легче умереть!

Поверь, я больше не могу терпеть...

Но пусть презренье на любовь ответ мне, —

Я жив надеждой... Хоть надежды нет мне!»

Аллахом я из праха сотворен,

Мой свет его могуществом зажжен,

Мне радостно внимать его веленью

И верить вечному благоволенью.

* * *

О муж любви, иди своей тропой,

Чуждайся блеска роскоши людской!

Иди путем любви! Душой беспечен,

Пусть ты погибнешь — дух твой будет вечен.

Ведь из зерна и злак не прорастет,

Когда само зерно не пропадет.

Тогда лишь сможешь истины добиться,

Коль от себя сумеешь отрешиться.

И знай — ты истины не обретешь,

Пока в самозабвенье не впадешь.

Как музыка, поют шаги верблюда,

Когда тебе любви открыто чудо.

И тайну в крыльях мухи не узришь,

Когда ты страстью чистою горишь.

И, изумленный, в просветленье духа

За голову ты схватишься, как муха.

Влюбленный плачет, слыша пенье птиц,

Хоть небо пасть пред ним готово ниц.

Да — истинный певец не умолкает,

Но не всегда, не всяк ему внимает.

Пусть к нам на пир влюбленные придут

И упоенью души предадут!

Пусть кружатся, как чаша круговая,

Главу у врат смиренья опуская!

Когда дервиш в самозабвенье впал,

Не смейся, пусть он ворот разодрал

И машет, словно крыльями, руками...

Он — в море, он объят любви волнами!

«Где бубны, флейты ваши? — спросишь ты. —

Откуда песня льется с высоты?»

Не знаю я. Хоть песня мир объемлет,

Но ей лишь сердце избранного внемлет.

Коль птица с башни разума взлетит,

То ангелов небесных восхитит.

А низкий, в ком пристрастье к миру живо,

Готовит в сердце логово для дива.

Кто потакать готов своим страстям —

Не спутник он и не застолец нам.

Когда садами вечер пролетает,

Он не дрова, а розы рассыпает.

Мир, полный музыки, нам дал творец...

Но что увидит в зеркале слепец?

Ты не видал, как в пляс верблюд вступает,

Когда арабской песне он внимает?

Верблюда, знать, в восторг напев привел...

А тот, кто глух, тот хуже, чем осел.

РАССКАЗ

Играть на флейте юноша учился

И совершенства в музыке добился.

Сердца сгорали, как сухой камыш,

Когда звучал его живой камыш.

Отец сердился, флейту отнимал он.

«Бездельник!» — сына гневно упрекал он.

Но, как-то ночью, услыхав сквозь сон,

Игрою сына был он потрясен.

Сказал: «Не прав я был, его ругая,

Его искусства дивного не зная!»

Что означают эти взмахи рук?

Знай: в дверь они глядят иного мира,

Отмахиваясь от земного мира.

Но тот лишь видит, у кого жива

Душа в мельчайших складках рукава.

Так опытный пловец лишь обнаженный

В пучине не потонет разъяренной.

Намокнет грузный плащ, пловца губя, —

Ты скинь притворства рубище с себя!

Привязанный, в оковах ты плетешься,

Порвав все связи — с Истиной сольешься.

РАССКАЗ

«Бедняга! — кто-то мотыльку сказал. —

Себе ты лучше б ровню поискал!