Они стояли на вершине крутой лестницы, спускающейся на каменный карниз, за которым разверзлась пропасть. Над ней тянулся мост, кажущийся тоненькой ниточкой по сравнению с колоссальной расщелиной, отвесные стены которой он соединял. В воздухе по обе стороны от него парили, чуть покачиваясь сверху вниз, чёрные изваяния алаев с тускло-алыми глазами.
Вдалеке метались какие-то тени, ещё более густые, чем окружающая тьма. Далеко внизу угадывались почти неразличимые взгляду отблески чего-то красного.
– Что это там? – поинтересовалась Аниаллу, наклоняясь вперёд.
– Это эн'элмер – тени гнева. Того, кто ступит на мост без права сделать это, они выпьют до дна и, говорят, даже душу существа поглотят без остатка, – шёпотом пояснил Анар, которому казалось неуместным говорить громко в этом древнем и священном месте, внушающем его соплеменникам почтение и ужас.
– А на дне? – кощунственно-равнодушным тоном спросила Алу.
– Про дно мне ничего не известно. Видимо, тому, кто описывал в своей книге путь к гробницам, не посчастливилось упасть с этого моста, – от собственной шутки Анару стало как-то не по себе. Видно, слишком глубоко сидел в нём воспитанник руалских жрецов, и если на поверхности земли он легко выказывал пренебрежение к предметам веры, то здесь собственные непочтительные слова были неприятны ему и вызывали необъяснимое чувство стыда.
За их спинами постепенно угас свет. Только алые блики чуть заметно ложились на лица Анара и Аниаллу, опередившей своего спутника и уже ступившей на мост. Дожидаясь его, она постояла некоторое время, опасно нагнувшись и словно опираясь животом о незримые перила, – что-то разглядывала под мостом. Анару ничего не оставалось делать, как последовать за ней. Он был уже в паре шагов от девушки, как она вдруг прыгнула с моста вниз.
Алай бросился за ней. Воздух привычно подхватил его, и Анар стал плавно опускаться на дно пропасти. Если у неё вообще было дно…
Оказалось, что всё-таки было, утыканное множеством острых камней. Некоторые из них походили на крошечные сталагмиты. Закруглённые верхушки покрывало какое-то вещество, которое и испускало красное сияние. Анар, заинтересовавшийся специфической магической аурой, окружавшей эти камни, собрался было подлететь к ним поближе, чтобы получше рассмотреть…
– Не советую, – раздался у него за спиной спокойный, чуть насмешливый голос Аниаллу.
Анар оглянулся и увидел, что сумасшедшая алайка парит над каменными остриями совсем близко от него. Как он умудрился её не заметить? Все еще переживающий ее внезапную выходку Анар от удивления даже забыл заготовленную во время полета нотацию.
Под ногами девушки угадывались очертания какого-то прозрачного предмета, едва заметно преломляющего лучи алого света. Аниаллу топнула ногой по невидимой поверхности, и она обрела зримую форму. Оказалось, что алайка стоит на каком-то странном вытянутом и чуть изогнутом овале, сплетённом из золотистых ветвей или корней.
– Это глимлай, – объяснила она. – Обычное средство передвижения у жителей Линдорга, особенно у учеников Академии, и одно из их любимых развлечений.
В Руале некоторые алаи тоже передвигались на летающих дисках – это добавляло им величественности и позволяло глядеть на остальных кошек сверху вниз. Грузы перевозились также на парящих над землёй платформах. Но вот использовать это для развлечения Анару как-то не приходило в голову. Зато в ней вспыхнул давний вопрос: как он сам-то умудряется летать, не прибегая к волшебству?
– Аниаллу, ты не замечаешь ничего необычного в том, как я летаю? – вкрадчивым тоном спросил Анар, когда они благополучно миновали мост.
– Нет… – с деланным недоумением покосилась на него Алу. – Тебе так и положено. Я так, конечно, не умею, но я -это не ты, – она махнула хвостом и пошла дальше.
– Как я могу уметь что-то, чего не умеет тал сианай? – не отставал Анар.
– Обыкновенно, – с самым невозмутимым видом ответила кошка, – тал сианай Аниаллу – чистокровная алайка, истинная дочь Аласаис. А наследник руалского трона – полукровка, иноверцев сын, – она фыркнула вслух.
– Ты хочешь сказать, что эти странности – наследство моего отца? – голос Анара зазвенел. – Но неужели дар чужого бога может передаваться по наследству? Да и почему – полукровка? – он наморщил нос. – Или мой папаша был эльфом… или человеком? – он даже остановился, дожидаясь ответа.
– Нет. Всё ещё хуже, – состроив скорбную гримасу и опустив голову, проговорила Аниаллу. – Он драко-он… – страшным голосом протянула она и подняла глаза на алая как раз вовремя, чтобы понаблюдать за его реакцией.
– Ты хочешь сказать – моим отцом был один из этих… – Анар оторопело попятился назад и замер, подняв в изумлении переднюю лапу, – которые… в Канирали? – вид у него сейчас был как у котёнка, впервые увидевшего своё отражение в зеркале. В сочетании с грозным обликом, который имел алай, пребывая в своей звериной форме, это выглядело ещё забавнее.
– Нет! – расхохоталась Аниаллу, подпрыгнув от избытка веселья. – Слава богине, драконы Веиндора не размножаются! Я говорю о других драконах, – она уселась и лизнула лапку, – о драконах Воздуха, народе Изменчивого, Повелителя Ветров.
– Но дракон… он же большо-о-ой… – с видом встрёпанного, ошарашенного котёнка, почти робко спросил наследник Руалского трона.
– Да, драконы высокие, но… – конец ответа потонул в новом взрыве смеха, однако Аниаллу быстро взяла себя в лапы и, успокоившись, чинно обернула их хвостом. – У них, как и у нас, есть несколько форм. Мы ведь тоже бегаем на четырёх лапах, когда нам этого хочется. Так и они могут принимать двуногую форму.
– Но такого быть не может! – Анар даже стукнул лапой по полу. – У меня нет чешуи, и крыльев тоже нет… – он непроизвольно заглянул себе за плечо и тут же устыдился этого: нос его вспыхнул так же, как у ценителя женской красоты с живой изгороди, там, на Празднике Тысячи Свечей.
Аниаллу подавила смешок и опустила глаза, делая вид, что ничего не заметила.
– Мы же слишком… разные! Этого не может быть… не может быть… или, – блеснул подозрительно прищуренными глазами алай, – ты смеёшься надо мной? Да?
– Не-е-ет, – не оставила ему надежды Аниаллу. – Богиня милосердная, да неужели ты совсем ничего не знаешь о себе? – она подошла поближе к алаю, пристально вглядываясь в его глаза. – Твоя мать никогда ничего тебе не рассказывала ни о Криане, ни о Драконьих Клыках и Долине Снов?
– Два последних названия мне знакомы – это те места, куда однажды по воле богини отправилась моя мать, – четкими рублеными фразами заговорил Анар. – Там она встретила отца… алая, как я считал, – он снова, скрывая замешательство, опустил взгляд, – страдающего в изоляции от кошачества в гнилом, отвратительном болоте, где клубятся дурманящие туманы, усыпляющие, а затем вытягивающие из существа жизнь, – зловещей Долине Снов, пронзённой острыми горами под названием Драконьи Клыки, – немного сбивчиво и торопливо продолжал он. – Там, среди созданий, прячущихся от «прелестей» своей родины за сотворенными ими иллюзиями, и жил мой отец. Мать, как и повелела ей Аласаис, спасла его… и, к несчастью своему, ещё и полюбила… привезла в Руал… – Анар замолчал, вглядываясь в расширившиеся глаза Аниаллу.
– Ну, а дальше, дальше что было? – нетерпеливо спросила девушка. – Ты говори, говори, – она махнула лапой, – а потом я тебе тоже кое-что расскажу, – лапа легла на землю, за ней последовала другая, и Аниаллу растянулась во всю длину, положив на них голову и навострив уши.
– Но он, мой отец, – несколько раз нервно хлестнув хвостом, вновь заговорил алай, – как оказалось, принёс в наш благословенный город гнилостный дух иной веры, уже отравившей его изнутри, уже неискоренимой… – он помолчал, бессознательно то втягивая, то выпуская когти. – Совет жрецов постановил изгнать его из города, а мать… мать последовала за ним, желая исцелить его от этой чудовищной болезни и вернуть назад истинным служителем Аласаис. Но жрецы посчитали, что и она поддалась искушению чужого, злобного божка, и, когда мать не пожелала по их приказу убить своего мужа и вернуться, заставили её подписать отречение… Это всё… кажется… а первое название мне ничего не говорит, – покачал головой Анар и поднял вопрошающий взор на Аниаллу.
