Разумеется, нет. Поделюсь секретом: на самом деле такая книга не может иметь конца. Можно было бы рассказать еще об очень многом. Разве не интересно было бы узнать, скажем, о том, чем и на чем японцы выводили свои иероглифические письмена? Ведь кисть, тушь и особая японская бумага — предмет национальной гордости. Или вот, например, еще одна тема, достойная обсуждения: чем японцы болели и как лечились. Да и мало ли что еще: японские кошки и собаки, землетрясения, азартные игры… На что ни взгляни — все достойно обсуждения.
Но рассказать сразу и обо всем — не получается. Потому что постижение культуры (что своей, что иноземной) — это не столько результат, сколько процесс. Наверное, он имеет начало, но наверняка не имеет конца.
И еще, последнее. Узнавая про чужое, невольно думаешь и о своем. И это, пожалуй, самое главное. Ибо начинаешь лучше понимать, в какой стране тебе довелось родиться, какая культура тебя вскормила. И на этом пути ожидают самые увлекательные приключения и открытия.
ЯПОНИЯ ГЛАЗАМИ ИЕЗУИТОВ
Э. Г. Ким
НЕДОЛГОЕ СВИДАНИЕ. Христианская миссия в Японии (1549–1614)
Европейская экспансия на Восток порождала активное взаимодействие западной и восточных культур. Своеобразным и очень интересным образцом такого взаимодействия стало «христианское столетие» и Японии (1549–1614 гг.), о котором сохранилось немало письменных свидетельств очевидцев. В Европе об этой стране впервые узнали из рассказов знаменитого итальянского путешественника Марко Поло (1254–1323?), описавшего в своей «Книге» сказочно богатый остров Зипангу. [1]Однако сам он никогда не был в Японии, а первыми европейцами, ступившими на японскую землю, были португальские торговцы, которые высадились на острове Танэгасима в 1543 году. К тому времени португальцы уже около тридцати лет бороздили моря у южного и северного побережья Китая. Приплыв на Японские острова, они обрели чрезвычайно выгодного торгового партнера на несколько десятилетий вперед.
Основным наименованием в ряду ввозимых в Японию товаров на всем протяжении «христианского столетия» оставался китайский шелк, который обменивали на серебро, пользовавшееся огромным спросом в Китае. Росту торговых отношений между португальскими купцами и японцами способствовал разрыв всяких, в том числе и торговых, отношений с Китаем, окончательно оформившийся к 1563 году.
Однако в течение практически всего рассматриваемого периода не торговцы, а священники-иезуиты (в большинстве своем португальцы, но были также и испанцы и итальянцы) представляли на островах европейскую культуру. Потому и началом «христианского века» нередко считают август 1549 года, когда в Японию прибыли первые католические миссионеры. Многие из них, выполняя свою специальную миссию «христианизации варварской страны», в конечном счете, способствовали, хотя и в ограниченном виде, обмену культурной информацией между двумя цивилизациями. Японская христианская миссия просуществовала до 1614 года, когда японское правительство запретило религиозную деятельность европейцев на территории Японии и издало первые указы о закрытии страны. Одним из наиболее ценных результатов пребывания миссионеров в Японии, бесспорно, является создание ими большого количества письменных памятников — исторических и религиозных трактатов, лингвистических работ, словарей, разнообразных документов и просто писем, в которых отражены самые разные стороны жизни японского общества второй половины XVI века.
Франсиско Ксавье и начало миссии в Японии
Первое письменное свидетельство о Японии, принадлежащее перу очевидца, появилось в ноябре 1549 года. Это письмо Франсиско Ксавье (1506–1552), основателя христианской миссии в Японии, написанное им в Кагосима 5 ноября 1549 года и адресованное руководству ордена иезуитов в Португалию. Ксавье родился в 1506 году в замке де Шавьер (Ксавье) в Наварре. С 1525 по 1535 г. он был студентом, а затем и преподавателем Сорбонны (Париж). Тогда же он знакомится с Игнатием Лойолой и в 1534 году становится одним из основателей ордена иезуитов. 1537–1540 гг. Ксавье провел в Риме, откуда в 1540 году отбыл в Португалию с целью добиться назначения на Восток. В 1541 году был отправлен в Индию, куда и добрался через год, основал там католическую миссию, а в 1543 году получил известие о своем назначении Главой восточных миссий. Ксавье был первым иезуитом, высадившимся в Японии. Это случилось 15 августа 1549 года в порту Кагосима провинции Сацума. В Японии Ксавье провел всего около двух лет. За это время он побывал также в Хирадо, Хаката и два раза посетил Ямагути, где был трижды принят правителем этой провинции Оути Ёситака (1507–1551). Ксавье добрался и до Киото в надежде на аудиенцию у императора, которого считал «высшим и единственным господином всех этих 66 княжеств», [2]а в ноябре 1551 года прибыл в порт Фунай [Оита] провинции Бунго, чтобы подняться на корабль, отплывавший в Индию. Умер он 2 декабря 1552 года на острове Сянган близ Кантона, направляясь в Китай, с намерением основать и там христианскую миссию. В 1622 году Ксавье был причислен к лику святых.
Письмо, написанное Ксавье 15 ноября 1549 года в Кагосима, было адресовано братьям из ордена в коллегию Святого Павла в Гоа. Там оригинал письма скопировали на случай возможной потери в пути и отправили в Европу. Впервые оно было опубликовано в 1565 году в Коимбре (Португалия). В письме, написанном спустя два месяца после прибытия Ксавье в Японию, содержится рассказ об опасностях, которые подстерегали миссионеров на пути в Японию, а также самые первые его впечатления о японцах, об их характере, привычках, исповедуемых религиях, а также об их отношении к служителям культа и к христианству.
Общее впечатление, которые японцы произвели на Ксавье, было весьма благоприятным.
«Народ этот, — пишет он в своем письме, — лучший из всех открытых нами до сих пор, и кажется мне, что среди неверующих нет ни одного народа, обладающего преимуществом перед японцами…». [3]
Франсиско Ксавье, основатель христианской миссии в Японии
Основное преимущество японцев, по мнению Ксавье, заключалось в самой их «природе», стержнем которой была способность к рациональному мышлению и природный ум. Как следует из анализа более поздних материалов, Ксавье и другие миссионеры имели в виду прежде всего восприимчивость японцев к логически верно выстроенному рассуждению, а также врожденное чувство меры и приоритет аналитического подхода в восприятии окружающей действительности над эмоциональным.
Отсюда Ксавье, а вслед за ним и остальные миссионеры делали вывод о возможности путем риторических приемов убедить японцев в правоте и истинности проповедуемой ими доктрины. Не будет преувеличением сказать, что эта посылка в течение первых двух десятилетий служила основой всей тактики иезуитов в Японии, а также позволяла им делать вполне оптимистичные прогнозы относительно возможной христианизации этой страны. Так, в 1551 году падре Косме де Торрес, оставленный Ксавье в Японии в качестве главы миссии и долгое время являвшийся единственным ее священником, писал, полный оптимизма, в Индию:
«Характер у них [японцев] мягкий, податливый, и они настолько рациональны, что если правильно дать им понять, что никто, кроме того, кто их создал, не может спасти их души и что наша душа имеет начало, но не имеет конца, то, несмотря на то, что пока относятся к нам недружелюбно, они захотят стать христианами, забыв об идолах, которым поклонялись с малолетства и которым поклонялись их отцы и матери…».
Основываясь на таких же представлениях, Ксавье будучи в Японии разработал собственный метод, каким должны были пользоваться миссионеры для христианизации японцев. Этот метод заключался в объяснении основных отличий христианской доктрины от принятых в Японии верований и логическом обосновании истинности христианских концепций. С учетом этих требований уже зимой 1549–1550 гг. был написан первый катехизис на японском языке, о планах создания которого Ксавье упоминает в своём письме. Особое внимание заострялось на вопросах происхождения мира («…существует только один Творец всего универсума, и все в мире имеет начало, а не существует ab eterno (как многие из них думают), и солнце и луна — не боги и не живые твари»). Не менее пристальное внимание уделялось вопросам бессмертия души («душа, покинув тело, будет жить вечно»), а также разъяснению японцам разницы между душой «рациональной и душой чувственной, ибо не признают они таковую».
