Тая сидела в уголке, в самом конце зала. Он помахал ей рукой.

– Иди ко мне.

Она бежала к нему по центральному проходу, он спрыгнул со сцены в зал, навстречу ей, подхватил, обнял.

– Костя, мне так понравилось! Это было великолепно! Ты такой молодец!!! – возбужденной скороговоркой говорила жена.

– Спасибо, Таечка! – он радостно улыбался. – Пойдем. Сегодня наш день!

Нестандартная ситуация привлекла на сцену занятых и не занятых в постановке актеров театра, рабочих сцены. Весть о женитьбе ведущего актера расползлась по театру мгновенно, прибежали даже билетные кассиры.

– Господа, позвольте представить вам мою жену Таисию Андреевну Обнарову. Сегодня мы с Таечкой принимаем поздравления. Мы женаты… – Обнаров посмотрел на часы, стрелки показывали половину седьмого, – … женаты почти пять часов!

Кто-то добыл цветы, подарил их Тае, кто-то восторженно превозносил достоинства жениха и красоту невесты, кто-то открывал шампанское, в итоге вся компания дружно грянула: «Горько!», под которое и общие аплодисменты пришлось целоваться.

– Костик, ты проставляться-то будешь? – задал волнующий большинство вопрос Вадим Сергеев, занятый в спектакле в роли федерального судьи.

– Непременно. Сегодня милости прошу в наш ночной клуб. Отметим по-семейному. Тихо. Без лишнего шума.

– Без шума не обойдется. «Желтая пресса», держу пари, уже на ушах. Какая-нибудь проныра-уборщица уже позвонила в пару-тройку газет в надежде получить обещанный гонорар. Сейчас из театра выходить будешь, они уже тут как тут, с фотовспышками, – заметил все тот же Сергеев, после двух бокалов шампанского, выпитых друг за дружкой с обеих рук. – Ты же у нас не человек, не актер. Ты – модный бренд, Костя. Я бы сказал – брендище! Причем раскрученный – до неприличия!

– Вот, зачем ты сейчас это сказал? – с укором спросил Сергей Беспалов.

– Молчать?

– Молчи.

– Все?

– Все!

Ни Обнаров, ни Тая не слышали этого короткого препирательства. Счастливые, они принимали поздравления.

Лица… Лица… Лица… Искренние и не очень. Слова… Слова… Слова… Фальшивые и искренние, добрые и завистливые. Водоворот эмоций, лиц, слов.

– Кирилл, – Обнаров нашел в толпе поздравляющих Серебрякова, – Преображенскому позвони. Попроси приехать. Только повод не говори.

– Я-то почему?

– К тебе дед поедет. Ко мне – нет.

– Не вопрос.

– Костя, Костя! Сюда. Сюда! – позвал Обнарова Беспалов.

Он стоял в сторонке и, прикрыв одно ухо ладонью, сосредоточенно говорил по телефону. Увидев шедшего к нему Обнарова, Сергей Беспалов спешно добавил:

– Даю. Даю трубочку, Талгат Сабирович. Минутку, – и уже Обнарову: – Это Саддулаев. Что у тебя с телефоном? Связаться с тобой не может. Психует. Генеральный продюсер прилетел. Тебя ищут! Давай сам. Сам!

Он передал мобильный телефон Обнарову.

Обнаров слушал, хмурился, наконец, тяжело вздохнув, шепотом обматерил и такую-то жизнь, и такого-то режиссера.

– Чего? – Беспалов настороженно ждал ответа.

Обнаров запустил руки в карманы, запрокинул голову, закрыл глаза, тяжело вздохнул.

– Чего там? – повторил Беспалов.

– Ехать надо, – от досады покусывая губы, сказал Обнаров.

– Чего он прилетел-то? Сидел бы в своем Лондоне возле камина, овсянку кушал.

– Отснятый материал в черновом монтаже посмотрел. Хочет видеть. Лично.

– Ё-ё… – кисло протянул Беспалов. – «Вставлять» будет. Такие люди, Костя, просто так через всю Европу не летают. Поедешь?

– Есть выбор?

Обнаров рассеянно наблюдал, как супруга Сергея Беспалова Ольга, актриса их театра, и Тая, сев на краешек сцены, о чем-то мило беседуют с бокалами шампанского в руках. Он смотрел на девушек, время от времени задорно смеявшихся шуткам Кирилла Серебрякова, а думал о другом. Анализируя в лихорадочном темпе, он пытался понять, где допустил промах. Почему-то он был убежден, что все идет хорошо, что все сделано правильно…

«Преображенский? Нет. Проект в завершающей стадии. Ему не по зубам…»

– Костик, классная девчонка! – любуясь Таей, сказал Беспалов. – С Ольгой вроде бы сошлись… Ладно. Не парься, Старый. Поезжай. Все равно ехать надо.

– Я оставлю жене кредитку. Серый, помоги заказать, оплатить, организуй, в общем. Таю одну не оставляй, присмотри. Головой отвечаешь!

Беспалов обнял друга за плечи.

– Нормально все будет! Езжай. Я все сделаю, как надо.

– Черт! – Обнаров смутился. – Серж, вот, как я ей скажу? «Мне надо срочно уехать, а на нашу вечеринку мне чихать…» Все люди, как люди. А я… Даже в день собственной свадьбы… – с досады он выругался.

– Костя, ё-моё, еще голову пеплом посыпь и разрыдайся, как провалившая роль дебютантка.

– Серый…

– Старый! Тая, я уверен, девушка умная, поймет.

В полном молчании они шли по длинным пустым служебным коридорам. У турникета охраны Обнаров остановился.

– Все. Возвращайся.

Он запахнул на ней не по сезону легонькую куртку.

– Замерзнешь…

Подумал: «Надо было одеть ее, куртку теплую купить, а не бриллиантами свое самолюбие тешить…»

Он виновато потоптался на месте

– Машину бы тебе оставил… Надо срочно тебя учить ездить. Без машины нельзя.

Перебирая в руках ключи, потупив взгляд, Обнаров внимательно изучал грязные трещины на мраморных плитках пола.

– Все будет хорошо. Не волнуйся.

– Что? Да пропади все… Я не об этом. Я виноват. Все не так… Все как-то…

Она накрыла его рот ладошкой, не дала договорить.

– Что изменится от того, что ты уедешь на пару часов?

Он виновато улыбнулся.

– Ты правда так думаешь?

– Поезжай. Я буду ждать тебя.

– Я быстро. Да! Совсем забыл. Держи. Кредитка, деньги… Сергей все организует. Я его попросил. Он хороший человек. Ему можешь доверять. Он будет рядом. Еще… – он вдруг снял с себя куртку, накинул ей на плечи. – Вот, так теплее будет. Там же холод, дождь…

Она чмокнула его в щеку, на мгновение задержала его руки в своих.

– Я уверена, тебя будут хвалить, а не ругать.

Дождь хлестал немилосердно. Не дерзнув появиться перед генеральным продюсером проекта промокшим до нитки, Обнаров включил «аварийку» и бросил машину прямо у входа в ресторан «Эдинбург».

– У нас дресс-код, – преградил ему дорогу охранник. – И машину уберите от входа.

– У меня здесь важная встреча. Вы же видите, что за погода. Сообщите, обо мне. Моя фамилия Обнаров.

– Вижу, что Обнаров. Машину уберите! – жестко сказал охранник.

– Сообщите господину Сэму Брэдуэю, что я здесь. Не заставляйте его ждать. Потом решим насчет машины.

Охранник не уступал.

– По-моему, к одному из нас приближаются неприятности… – произнес Обнаров, через плечо охранника наблюдая за тем, как поспешно из-за роскошно сервированного столика поднимается Сэм Брэдуэй и направляется к ним.

Сидевший спиной ко входу Талгат Саддулаев обернулся и, поняв ситуацию, заспешил следом.

– How do you do, Mr. Obnarov?[13]

Сэм Брэдуэй протянул ему руку. Рукопожатие было крепким, дружеским.

– Good evening, Mr. Braduae. [14]

– Sit down at our table. How are you? [15]

– Fine, thank you. How do you like Moscow weather? [16]

– За машиной присмотри, чтобы эвакуатор не забрал! – сказал Талгат Саддулаев охраннику и сунул ему в руку купюру.

– Сделаем, – сдержанно качнул головой тот.

Атмосфера за столиком грозы не предвещала. Однако, несколько раз внимательно взглянув на пребывавшего в напряжении Талгата Саддулаева, Обнаров понял, что цели встречи не знает и он.

– I’m sorry for worrying you. I know you are ill[17], – точно извиняясь, начал Сэм Брэдуэй.