Маргарет помнила, как он настойчиво гонялся за Анной по всему Нью – Йорку, и внезапная потеря интереса к ней выглядела по меньшей мере беспричинной, но ей не хотелось волновать и без того встревоженную подругу.

Анна с сомнением посмотрела на нее, подумав о том же, но спорить не стала.

Днем они сходили в музей истории штата Нью-Йорк, провели на ногах трехчасовую экскурсию и вернулись в отель уставшими и несколько разочарованными.

– Не думала, что это будет так нудно. – Анна растирала уставшие ступни освежающим кремом. – Насколько я помню, в наших музеях экскурсии куда интереснее.

– Ты забыла, что истории Америки всего-то полтысячи лет. Европейской колонизации, естественно. Чтобы узнать о коренном населении, надо идти в музей этнографии. Если хочешь, можно будет завтра этим заняться.

– Ты что, издеваешься? – Анна была всерьез раздражена. – Чтобы снова стоять навытяжку перед экскурсоводом и выслушивать уйму ненужных сведений? Нет уж, увольте меня от такого «продуктивного» времяпрепровождения.

Маргарет рассмеялась.

– Не хочешь, не надо. Хотя в других музеях экскурсии могут быть гораздо интересней. Но сильно не расслабляйся, через пару часов за нами явится Джим.

Анна застонала.

– Единственное, что меня утешает, в варьете мы будем сидеть.

– Ты ни одного танца не станцуешь? И как оправдываться будешь? Что натерла мозоль, бродя по музею? Истинная интеллектуалка, одним словом!

Анна по-королевски указала ей на дверь.

– Хватит, насмешница! Дай мне отдохнуть! Топай-ка к себе! И без провокаций, пожалуйста. Помни, я вполне могу ответить тебе тем же!

Посмеиваясь, Маргарет отправилась к себе. Немного полежала, задрав повыше гудевшие ноги, приняла душ, и к семи часам была полностью готова.

Дождавшись, когда Анна постучит к ней в дверь, чопорно разрешила:

– Войдите! – и засмеялась, увидев, что та тоже надела брючный костюм.

Пристально оглядев подругу с ног до головы, Анна спокойно констатировала:

– Что ж, это говорит о схожести наших вкусов, и, кроме того, скудности нашего гардероба. Думаю, за близнецов нас все равно никто не примет.

В самом деле, брючные костюмы, хотя и были куплены в «Харродз» в одно и тоже время, отличались и цветом и покроем. На Анне был ярко-синий костюм из тонкой шерсти с изящной серебристой вышивкой, а на Маргарет белый из плотного матового шелка. Смотрелись подруги вместе очень хорошо, оттеняя красоту друг друга.

Джим приехал на десять минут раньше, и портье, хорошо запомнивший Маргарет, по собственной инициативе позвонил ей в номер и сообщил на немецком языке:

– Фрейлейн Рэдли, ваш друг Джим Торвальд ждет вас и вашу подругу в фойе.

Улыбаясь во весь рот, Маргарет на хорошем немецком поблагодарила портье и позвала Анну. Спустившись вниз на скоростном лифте, они сразу увидели поджидавшего их у стойки Джима. Он немедля двинулся им навстречу с протянутыми руками. Увернувшись от его объятий, Маргарет чопорно предупредила:

– Мистер Торвальд! Просим запомнить, что мы, англичанки, не приветствуем американской экспансивности. Мы позволяем обнимать себя только самым близким друзьям.

Это было неправдой, но Джим принял ее слова за чистую монету и моментально сник. По привычке принялся извиняться.

– Простите, я как-то не подумал. Но впредь буду осторожнее.

Прервав его извинения, Анна с любопытством спросила:

– А в какой театр варьете вы хотите нас отвезти? И, уж извините, сколько это будет нам стоить?

Этот простой вопрос поверг Джима в настоящую прострацию. Его соотечественнице и в голову бы не пришло задать подобный вопрос. Американки, дабы подчеркнуть свою независимость, предпочитали платить за себя сами. Но в путешествии по Старому свету он выяснил, что европейские женщины в таких делах привыкли полагаться на мужчин, их пригласивших. Оказавшись между Сциллой и Харибдой, бедняга не знал, как поступить.

Девушки настороженно ждали ответа, а Джим размышлял, как дипломатично выпутаться из двусмысленного положения. Он ужасно боялся разочаровать Маргарет. Наконец горячо предложил:

– Я был бы счастлив за вас заплатить, если позволите, конечно.

Подруги оценили его такт и самоотверженность, а также незаурядную дипломатичность.

– Спасибо, милый Джим. Но не выбьют ли подобные траты слишком большую дыру в вашем кошельке?

Он отчаянно затряс головой.

– Пусть это вас не беспокоит. Я вполне состоятельный человек.

Вспомнив даму, что считала возможным читать ему прилюдно мораль, Маргарет поинтересовалась:

– А та дама, что была с вами на вечере у миссис Стоун, кто вам?

Испуганно оглянувшись, будто та могла стоять за его спиной, Джим признался:

– Моя мать.

– Строгая она у вас, мне показалось. – Маргарет не скрывала своего сочувствия.

– Это не то слово! Я единственный ребенок и она отдала мне всю свою жизнь!

– Понятно. А теперь взамен вы должны отдать ей свою. Не очень-то взаимовыгодный обмен, надо признать.

Подтверждая ее слова, из кармана Джима раздался требовательный звонок. Закатив глаза, он вполголоса предупредил:

– Это мама! – и обреченно ответил: – Слушаю тебя, мама.

В трубке что-то назидательно прозвучало, и он поморщился.

– Хорошо, хорошо, не забуду. Не беспокойся, я все сделаю. Да, не волнуйся. Конечно-конечно.

Еще несколько минут шла игра в одни ворота, но вот Джим с досадой отключил телефон и уныло констатировал:

– Приходить домой, чистить зубы и ложиться спать я должен строго по расписанию.

– Вы живете с мамой?

– Боже упаси! Нет!

Маргарет всерьез заинтересовалась столь выдающимся достижением.

– Но как вам это удалось?

Джим наивно признался:

– После окончания колледжа отец подарил мне квартиру. Мать была сильно недовольна, но он настоял на моем переезде, хотя ему пришлось выдержать настоящую бурю. Если честно, без его вмешательства мне было бы не вырваться.

– Ваши родители не живут вместе?

– О, мой отец выдержал мамин прессинг только пару лет. Но ему-то легче, он просто ушел и развелся. Он же не сын.

Выйдя из отеля, они устроились в черном мерседесе, ожидающем хозяина на платной стоянке. До варьете добрались за полчаса. Небольшой двухэтажный театр на офф-офф-Бродвее, спрятавшийся между двумя небоскребами, был больше похож на городское кафе, чем на театр, но располагал своей непринужденной обстановкой.

Заказав себе и дамам легкое вино и десерты, Джим предложил:

– Может быть, вы хотите чего-нибудь поосновательнее? Горячее, к примеру? Правда, его нужно будет заказать в соседнем ресторане, поскольку еду здесь не готовят, но это не проблема. Многие посетители так и поступают.

Но подруги дружно отказались.

– Ни к чему перегружать желудок на ночь. – Анна высказала решение за них двоих. – Вы и так заказали нам вполне достаточно. Это-то бы съесть.

Маргарет с улыбкой оглядывала зал. Здесь и в самом деле было неплохо. Дизайн, выполненный в густо-зеленой палитре с легкими проблесками позолоты, радовал глаз. Столики, застланные белоснежными скатертями с затейливой вышивкой, украшали букетики пестрых цветов. Небольшую эстраду скрывал затканный золотыми лилиями тяжелый бархатный занавес насыщенного зеленого цвета. Таким же бархатом были обиты и мягкие удобные кресла, на которых сидела нарядная публика. Украшавшие стены прелестные буколистические пасторали в стиле барокко хотелось рассматривать бесконечно.

Повернувшись к Анне, Маргарет заметила:

– Мне здесь нравится. Очень мило.

Та согласилась:

– Да, неплохо. Очень напоминает Францию конца семнадцатого века. Видимо, здесь талантливый дизайнер. Хорошо знает особенности исторических интерьеров.

Раздалась бравурная музыка, разошелся по сторонам занавес, приглушили свет, и представление началось. Звучали куплеты, скетчи, посреди зала весьма неплохо танцевали профессиональные танцоры, и зрители аплодировали, не жалея ладоней. К некоторому недоумению англичанок то и дело раздавался одобрительный свист. После первого отделения начались общие танцы. Джим вежливо поинтересовался у спутниц, танцуют ли они, и, услышав от Маргарет, что она танцует, обрадовано пригласил ее на танец. Ведя в быстром танго, спросил: