Играют дальше. Сева, уже вконец обозленный тем, что проиг­ рывает:

—  Да ну его, этого Чапаева, уже все лапы отбил. Предлагаю ни-чью. И играем в поддавки.

—  А если не соглашусь?

—  Тогда… тогда, — немного подумав, — не дам тебе валерианки. Мне папа Сережа подарил.

—  Брешешь поганец, я сам видал, как ты у бабушки из шкафчика стащил. Увидел, что там ещё есть, вот и не удержался.

—  Ваша правда, господин старший брат. Ну, так как ничья? —  Слушай братан, я, конечно за, но помни, чему я учил тебя ма-

ленького. Сева:

—  Ур-ра, ничья! Не хочу в поддавки, давай лучше выпьем! А что воровать плохо, это я помню.

Тима:

—  Еще бы, если бы меня так же колотили, тоже бы не забыл. Теперь уже Тима пытается открыть пузырек. Никак не получается. —  Да ну его, папа придет откроет. Через некоторое время снова

пробуют, уже каждый по очереди. Сева:

—  Да что же это люди делают! Так закрыть!

13

Тима:

—  Не любят они животных, вот и вредят им! Сева:

—  Обидно, однако, что мы — пьяницы какие что ли? Если пьем иногда, то только по делу.

—  Верно братик, а чего еще прикажешь делать, коли жизня такая неинтересная!

Опять не открыть. Думают. Затем Сева ударяет себя по лбу и го-ворит:

—  А пес с ним, раз не открыть — разбабахаем его нахрен! А со-держимое с пола слижем, ведь не впервой.

Тима:

—  Правильно, давно бы так!

Швыряет пузырек в холодильник, тот раскалывается. Но не вдре-безги, а как надо, потому что бросок мастерский. Аккуратно, чтобы не порезаться, зашвыривают осколки под холодильник. Затем начи-нают лизать пролившуюся валерианку.

—  Хорошо, — урчит Тима, уже малость окосев.

—  И не говори, — поддакивает Сева, — крепкая, зараза. Долизав все вчистую, пошатываясь, идут в комнату и ложатся

на диван спать, как обычно, в обнимку. Через пару секунд уже храпят на всю квартиру!

Мама Галя (почему-то сегодня она пришла раньше всех. Отпро-силась, наверное. Сердце матери, оно все чует! Нюх-нюх):

—  Не пойму, чем это пахнет?! Похоже на валерианку. Ну, мать, все ей неймется! Я вот химии не употребляю. Лучше уж водочки хряп-нуть, ежели нервничаешь!

О том, что валерианка не только успокаивает, она, видно впопы-хах, начисто, забыла.

—  Фу, как прет, сколько же это надо вылакать, чтобы так пахло. Небось, целый пузырек.

(Как в воду глядела!) Раздевшись, идет в кухню.

—  Похоже, пила здесь. Сколько раз просила: «Не делай этого на кухне!» Никогда не слушает. Ладно, сегодня я ей все скажу.

Входит теща. Тоже нюх, нюх. —  Кто разлил валерианку?!

—  А то ты не знаешь! Только не разлил, а так пил. —  А откуда мне знать! Меня дома с утра не было! —  А вот и врешь, ты только одна и сосешь валерианку!

14

—  Ну не также, что я дура какая-нибудь, чтобы вонять на всю квартиру! Я всегда по чуть-чуть.

—  Но только не сегодня!

—  Да заткнись ты, показывай лучше, что там у тебя. Внимательно, причем на пару, обнюхивают и осматривают кухню. Теща, одевая очки:

—  Кажись, вон откуда прет, — показывает под холодильник. — Посмотри что там.

Мама Галя смотрит:

—  Щас достану. Так и есть пузырек, только разбитый! Ну, мама, ты что совсем охренела на старости, разве можно так ставить. Думать надо! Ты ушла, а оно само и упало. Это же холодильник. Его знаешь, как трясет!

Теща:

—  Лучше заткнись, корова, а то сейчас врежу! Вечно на мать на-говариваешь. Да не я это, не я!

—  Точно, не ты?!

—  Не сейчас, точно получишь! —  А кто тогда?

Грозно смотрят друг на друга.

—  Может, твой разлюбезный или его бандит Севка! —  Да? Убедила! Придет — спросим!

Звонок в дверь. Теща: —  Кто там? — Да я, я!

—  Ну, слава богу, приперся, наконец-то. Сейчас за все ответишь! Открывает дверь. Входит зять (папа Сережа) с двумя баулами. Мама Галя, высовываясь из кухни:

—  А сам открыть не мог?! —  Извини, милая, я очень торопился! Обе:

—  Подарки что ли приготовил? Зять примирительно:

—  Почему сразу подарки, просто в щечки побыстрей поцело-вать хотел.

Обе недовольные:

—  Да пошел ты… иди, смотри, что тут! Папа Сережа, сразу смекнувший, в чем дело:

—  Не ничего не чую. Теща сует ему битый пузырек в нос: —  А это что?! Папа Сережа:

—  Ну, я это, я, а что такого? Он сам упал!

15

Теща грозно: —  Почему не убрал?! —  А где?!

Теща:

—  Мать твою, чего прикидываешься?! Зять, поняв, что отнекиваться бесполезно: —  Не было времени, торопился очень!

Мама Галя, снова ковыряясь рукой под холодильником: —  Я чего-то не пойму, а где разлитое?!

Папа Сережа: —  Испарилось, наверное?! Мама Галя:

—  И все-таки странно.

Все трое идут в комнату, а там… Короче, как обнюхали ребят, так и поняли сразу, в чем дело! Хорошо, что хоть каждый по-своему.

Мама Галя:

—  Сергей, ты все-таки свинья! Вдруг они отравятся, ведь целый пузырек выдули!

Теща:

—  Да как же! Будет им чего! Я же говорила, что Севка, поганец! Треплет Севку за ухо, но тот и не чует. Видать, действительно

многовато по пол пузыря на рыльце. Мама Галя примирительно:

—  Да и наш тоже хорош, а еще за порядком следить оставлен! Папа Сережа:

—  Ладно, девочки, пусть проспятся сначала, а там видно будет. Давайте лучше обмоем мою новую книгу! Я и бутылочку принес!

Открывает баул, достает шампанское.

—  А там, что? — спрашивает теща, пытаясь заглянуть внутрь. —  Да там несколько книжек, на память подарили!

Мама Галя: —  Твоих, что ли? —  Ага!

Теща:

—  Небось, гадость?! Папа Сережа:

—  Давай лучше замнем… мама Галя, открывай! Теща:

—  А ты, что сам не можешь? Мужик — тоже мне! Мама Галя:

—  Он боится!

16

Ну истали, значит, они наливать давыпивать, пока бутылку до кон-ца не приговорили! После чего подобрели настолько, что больше уже к котам не цеплялись.

Конец сказочки!

13 января 2007 г.

Совсем сказочка

— Блин, — сказал Тимоша, стукнув с досады лапкой по стульчику, на котором сидел Сева.

—  Ой, да больно же!

—  А ты, что хотел? Если мне какая-то скотина мешает смотреть порнуху, я что ли терпеть должен?!

Сказал да и пошел брать телефонную трубку.

В телефоне человеческий голос: —  Писателя Свеклина можно?

Тима с досады человеческим голосом: —  Ведь уже два часа ночи!

В трубке:

—  А я поздно ложусь. Так, где он?! Тима, уже буквально рыча в трубку:

—  Спит писатель ваш, теперь до утра не дождетесь! Трубка:

—  Хорошо. Передайте, что Атлантов звонил. Тима, малость опешив, а заодно и подобрев: —  Ух ты, певец что ли?

—  Нет, поэт!

Тима, разочарованно:

—  А! Хорошо, передам. Он знает ваш номер? —  Знает.

—  Ну, тогда он вам сам позвонит завтра, аж с самого утра! Голос в трубке испуганно:

—  Только, чур, не раньше десяти. Я поздно встаю. Тима:

—  Да понял я, понял.

Кладет трубку. идет обратно в комнату, а заодно по пути недо-вольно урчит:

—  Блин! Развелось, понимаешь ли всякой шушеры! Один, блин, писатель, а этот, блин, и вовсе поэт! Во дятлы-то!

17

Входит в комнату. А там Сева воспользовавшись отсутствием бра-та, вовсю шурует пультом, крутя пленку туда и обратно.

Тима:

—  Ты чего делаешь, мелкий? Так и поломать недолго! Сева:

—  Да мне интересно, когда на убыстренном, кролики да и только! Во, смотри, — опять крутит.

Тима смотрит во все глаза, затем согласно кивает: —  Точно, блин! А я и не замечал раньше!

Сева:

—  Так ты всегда порнуху вполглаза смотришь! Тима:

—  Это почему же?

—  Ты уж прости за правду, брат, но ты ведь у нас кастриро­ ванный.

Тима обиженно:

—  Да, что я евнух что ли какой-нибудь, мать твою! Мне тоже ин-тересно, большое иск-х-уйство, как-никак!

Сева:

—  Оно, верно, — заграница. Кстати, наши тоже насобачились не хуже! Хочешь, поглядим?