На самом деле Бонифаций VIII не желал втягиваться в это дело слишком глубоко: в принципе поддерживая орден Храма, он не хотел отталкивать и короля, лишая его средств управления. В таком духе он снова написал Генриху II 13 июня 1298 г., упоминая вопрос 1ез1а§шт —подушной подати в два безанта, введенной некоторое время тому назад и наложенной на всех жителей королевства, кроме тамплиеров, госпитальеров и тевтонцев. [357]На самом деле король первое время наложил эту подать и на сервов военных орденов; потом, осознав, что это противоречит привилегиям орденов, он дал задний ход и послал к папе уполномоченного с извинениями. [358]В письме от 13 июня папа, учитывая большие нужды королевства, разрешил королю наложить этот налог на всех, включая военные ордены, хотя это и противоречило прежним установлениям церкви.
Конечно, все ордены запротестовали. Поэтому в следующем году — и, возможно, это надо объяснять участием орденов Храма и Госпиталя в делах Армении в этом, 1299 году — обращения папы стали выглядеть благоприятней в отношении тамплиеров и госпитальеров. 10 июня 1299 г. папа потребовал от короля, чтобы между королем и епископами Кипра, с одной стороны, военными орденами — с другой соблюдалось ordinatio(особо торжественное соглашение), и, обращаясь на сей раз к провинциальным министрам нищенствующих монашеских орденов на Кипре, попросил их выступить посредниками «между королем и рыцарями Храма». [359]Того же 10 июня Бонифаций VIII попросил Генриха II также позволить монашеским орденам в умеренных пределах приобретать не слишком значительные владения на Кипре, чтобы они могли продолжать свою миссию борьбы с сарацинами и лжехристианами (теми, которые торгуют с неверными); [360]наконец, Бонифаций VIII велел королю перестать взимать testagiumс орденов, тем самым отказавшись от собственного решения 1298 года. [361]
Таким образом, поводов для разногласий между королевской властью и военными орденами в Кипрском королевстве хватало. Из-за превратностей хранения материалов в архивах буллы и папские письма часто известны только по экземпляру, полученному одним из их многочисленных адресатов, но нельзя забывать: то, что касалось Храма, касалось и Госпиталя, и наоборот. Например, король Кипра запретил снаряжать суда без его дозволения; можно ли считать, что это коснулось лишь ордена Госпиталя, коль скоро сохранился единственный экземпляр королевского письма, адресованный госпитальерам? [362]
Нужно запомнить этот факт, чтобы понять отношение обоих орденов к проблеме, возникшей в результате восстания Амори Тирского против брата в 1306 году. Избитые мысли живучи! Историографическая традиция, изображающая в латинских государствах Востока госпитальеров роялистами, а тамплиеров — близкими к баронам, традиция, которую в последние годы во многом ставят под сомнение, в отношении к ситуации на Кипре в 1306 г. вновь обнаруживает себя: тамплиеры, подстрекатели смут, поддерживают мятежника, тогда как госпитальеры сохраняют верность легитимному суверену. Флорио Бустрон, писавший свою хронику в XVI в., заходит и дальше: «Инициатором этого начинания был магистр Храма, брат Жак де Моле, и Пьер де Эрлан, епископ Лимасольский». [363]Получается, Амори был объектом манипуляций! Что не мешает тому же Флорио Бустрону на следующей странице описывать, как Жак де Моле по договоренности с магистром ордена Госпиталя выступает посредником, хлопоча о компромиссе между королем и его братом. [364]
Реальность была ощутимо иной. Как всегда в истории, надо учитывать хронологию и последовательность фактов. Открытый политический кризис в отношениях между королем Генрихом II и его братом Амори продлился четыре года (1306-1310); а ведь за этот короткий период тамплиеры были арестованы и осуждены, как на Кипре, так и в Западной Европе, а госпитальеры завоевали Родос.
В 1306 г. инициатива восстания принадлежала Амори Тирскому, а не тамплиерам. Генрих II, как я говорил, был болен, и из-за его слабостей его способность выполнять свою королевскую миссию оспаривалась. К нему относились как к Rex Inutilus,бесполезному королю. Его брат Амори мог рассчитывать на немалую часть местной знати и на свои армянские связи: он был женат на Изабелле, или Забел, сестре Хетума II, Тороса, Смбата и прочих. Представление, что эти две монархии были бы защищены лучше, если бы ими правили способные государи, а не бесполезный король и не непостоянный брат-францисканец, было широко распространено в то время, и его активно отстаивал армянский историк Хетум из Корикоса. [365]В хронике Тирского Тамплиера ясно сказано: конфликт между королем и его братом столкнул между собой две группировки кипрской знати. [366]На совете, состоявшемся 26 апреля 1306 г., Генриха II не сместили (он сохранил титул короля), но удалили от власти, а реальную власть препоручили его брату Амори вместе с титулом «правителя и куратора королевства». По этому случаю применили процедуру, разработанную в 1245 г. папой Иннокентием IV в документе, который станет декреталией «Grandi», относящейся к несостоятельному королю, Rex Inutilus. [367]
Оба магистра, Жак де Моле и Фульк де Вилларе, присутствовали и не вмешались в ход событий. Зато в последующие месяцы они приняли участие в переговорах, закончившихся провозглашением декларации от 16 мая, которая завершала начатую процедуру, и приложили свои печати, вместе с печатями церковных и светских сановников, к официальному акту, назначавшему Амори правителем наряду с Генрихом II. [368]
Фульк де Вилларе после этого отправился на Родос; он вернулся в ноябре, чтобы провести генеральный капитул своего ордена, а потом снова уехал на Запад, через несколько недель вслед за Жаком де Моле. Это значит, что в дальнейшем развитии событий на.Кипре оба великих магистра уже не принимали прямого участия. Какие бы чувства они ни испытывали к Генриху II и как бы ни различались их подходы к кипрскому вопросу, они вместе разыграли карту примирения. Можно, конечно, полагать, что тамплиеры и Жак де Моле были более довольны компромиссом и приходом Амори к власти, чем госпитальеры. Может быть, но это госпитальеры приняли от Амори помощь в деле завоевания Родоса, когда он предоставил им две галеры. [369]
Амори, естественно, был честолюбив и хотел стать королем. Поэтому он продолжил интриговать и оказывать нажим на брата, быстро найдя поддержку у тамплиеров, открытая враждебность которых к Генриху II проявилась очень скоро, в начале 1307 года. Прежде чем оставить Кипр осенью 1306 г., чтобы уехать во Францию, Жак де Моле назначил маршала ордена, Эймона д'Уазеле, наместником на время своего отсутствия. [370]Эймон д'Уазеле выглядит решительным противником короля Генриха II и считается (вместе с Жаком де Доммарьеном, занимавшим должность магистра и командора острова) вдохновителем возникшего в январе 1308 г. заговора, целью которого было похищение короля, чтобы заставить его принять более благоприятный для Амори договор, чем договор от мая 1306 года. [371]Заговор провалился; ничего страшного — наш маршал-заговорщик примкнул к великому командору ордена Госпиталя, чтобы навязать Генриху II уступки, должным образом зафиксированные в письменной форме.
И маршал «не мог скрыть злобу и озлобленность, каковые он испытывал по отношению к королю, вот почему он сказал в присутствии баронов, находившихся в Королевском дворце, и нескольких прелатов: «Quod scripsi scripsi» (что написано, то написано); он показал поступками и словами, что очень доволен и что обиды и бесчестье, нанесенные королю, его радуют. [372]
Эта открытая враждебность не помешала Эймону д'Уазеле через несколько месяцев вступиться за своего кузена Рюпена де Монфора, обвиненного в поддержке… короля Генриха II! [373]
Был ли поступок Эймона, уроженца Графства, которого назначил маршалом, а потом наместником сам Жак де Моле, его собственной инициативой или был совершен по инициативе Моле и по приказу последнего? Это узнать трудно.
