– Послушай, – сказал он. – Тебя загнали в угол, и без моей помощи тебе не выбраться. Я все могу устроить. Хейм все сделает. Поговорит с Рискином. Скажи, где деньги, и тебе ничего не будет. Выйдешь отсюда свободный как ветер. Ну что?

– Не понимаю, о чем вы, – сказал я и сам удивился, как спокойно это произнес.

Он внимательно разглядывал меня.

– Подумай сам, Фаррар. Ты же не можешь удрать с такими деньгами. Я скажу тебе, что я сделаю. Я поддержу тебя. Я дам тебе пять тысяч, а Рискина возьму на себя. Это честно, не так ли?

– Если вы думаете, что Рискин может что-нибудь на меня навесить, идите и скажите ему об этом. Вы меня с кем-то путаете. Я не знаю ни про какие деньги.

– Не волнуйся так, – сказал он, барабаня толстыми пальцами по коленям. – Ты мне не доверяешь, верно? Но спроси себя – почему я должен тебя обманывать? Ты можешь выйти отсюда и делать все, что тебе захочется. Какое мне дело? Это ей было дело. А мне наплевать. Отдай деньги, и я помогу тебе выбраться. Ну, давай. Где они?

– Не знаю, – ответил я. – А если бы знал, все равно не сказал бы. Убирайся!

Его лицо исказилось от гнева.

– Дурак! – воскликнул он. Его голос дрожал. – Думаешь, я поверил, что ты потерял память? Где ты их спрятал? Если не скажешь – пожалеешь, что родился. Где они?

– Убирайся!

Он взял себя в руки. Когда он поднялся, на лицо вернулась бессмысленная улыбка.

– Хорошо, если ты так хочешь, – сказал он. – Устраивайся сам. Я поговорю с Рискином. Через пару часов ты будешь в тюрьме. Может, ты думаешь, что сможешь отбрехаться от одного обвинения в убийстве, но от трех тебе точно не отбрехаться!

Он молча пошел к двери.

– Не передумал еще? – спросил он, оглянувшись.

– Пошел вон! – ответил я.

Он вышел так же тихо, как и вошел, – словно привидение, лишившееся своего замка.

Глава 4

Не успел я прикинуть, что бы все это значило, как вошла сестра.

– Вы рады были встрече? – спросила она, улыбаясь мне. – Подумать только – это ваш двоюродный брат! Вы ни капли не похожи.

– Двоюродные обычно и не похожи, – ответил я, удивляясь, что вообще могу разговаривать.

– Наверное, да. Это он оставил? – Она взяла гвоздики. – Какие замечательные!

– Оставьте их себе. Я не люблю цветы. Буду только рад, если вы их унесете.

– Спасибо. Ну, раз вы настаиваете, возьму. Они чудесные. – Она понюхала букет. – У вашего брата, наверное, много денег. Какой у него перстень! А какая машина!

– Да уж, он не голодает.

– Мне кажется, вы очень важное лицо.

– Я? Я никто. С чего вы взяли?

– Там двое полицейских снаружи. Они сказали мне, что охраняют вас. Наверное, вы очень значительный человек.

– Брат решил, что кто-то хочет меня похитить. Все это дурь, но вот, пожалуйста. Я и не знал про полицейских. Давно они там?

– Да только что пришли.

Меня снова затрясло.

– Скажите, медсестра, а что стало с моей одеждой?

– Вот она, в шкафу. Вам что-нибудь нужно?

– Нет-нет. Я просто спросил. Доктор вроде говорил, что выпишет меня к концу недели. Мне и стало интересно, где одежда.

– Все здесь в шкафу. Я могу вам чем-то помочь?

– Нет, спасибо. Пожалуй, я посплю. Устал я от этих ребят.

– Спасибо за цветы. Они и впрямь чудесные.

– Пожалуйста.

Я проследил, как она выходит из палаты, и, убедившись, что она ушла, сразу сел.

Надо отсюда уходить. Надо убраться подальше от Рискина и Рикки и разобраться, что же случилось. Я решил, что может быть только два объяснения: либо меня приняли за кого-то другого, либо кто-то один из них, а то и оба пытаются повесить на меня убийство.

Часы показывали двадцать минут седьмого. Медсестра приносила ужин ровно в пятнадцать минут восьмого. У меня есть пятьдесят пять минут на то, чтобы одеться и уйти из госпиталя, а потом меня начнут искать.

Я опустил ноги на пол и встал. Ноги были слабыми и дрожали, но все же не так, как я ожидал. Я подошел к стенному шкафу и распахнул дверцу. Там я ожидал увидеть белый тропический костюм, который тогда привез мне Брант, но в шкафу висел на вешалке совсем другой костюм – темно-синий, фланелевый, а также белая шелковая рубашка. Внизу стояли черные кожаные туфли, а на полке лежала шляпа с широкими полями.

Я глядел на одежду, понимая, что она не моя. Но это не остановило меня. Если моей одежды нет, придется надеть чужую.

Я вытащил клетчатые сине-белые носки, которые лежали в туфлях. Потом я обул туфли – они подошли так, словно по мне были сшиты. Рубашка тоже оказалась нужного размера, да и костюм впору.

Мне потребовалось больше десяти минут, чтобы одеться, и, покончив с этим делом, я совсем лишился сил. Мне пришлось сесть на кровать, чтобы унять сердцебиение. Дышал я как загнанная лошадь.

При этом я чуть не забыл шляпу, а она была мне нужна. Надо как-то скрыть повязку на голове. Я надел шляпу. Она оказалась тесной и жала, но придется ее носить.

Потом я осторожно подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в коридор.

В дальнем конце, у лестничной площадки, стояли два копа, повернувшись спинами ко мне. Заложив руки за спину, они переминались с ноги на ногу, совсем как полицейские в кино.

Я глянул вправо – но там коридор оканчивался большим двойным окном. Можно было выйти, только спустившись по лестнице. Но далеко мне не уйти, если эти двое стоят здесь для того, чтобы помешать мне.

Я закрыл дверь и украдкой пробрался к окну. Мало того что я находился на шестом этаже – весь двор внизу был занят пациентами, принимающими солнечные ванны. Если я попробую вылезти в окно, меня тут же заметят.

Пока я пытался найти выход, в коридоре раздались голоса. Подобравшись к двери, я чуть приоткрыл ее и выглянул, готовый в любую минуту кинуться в постель.

Медсестра и какой-то парень в белом халате заводили каталку в комнату напротив моей.

Я ждал, глядя на часы на стене. Без десяти семь. Времени оставалось все меньше. У меня есть всего двадцать пять минут до прихода медсестры с ужином. Если я хочу выбраться, надо действовать быстро.

Я все еще стоял у двери, решая, что же мне делать, когда медсестра и санитар вышли в коридор.

– Я зайду к врачу, а потом заберу ее, – сказал он. – Я забыл свидетельство о смерти.

– Ты когда-нибудь и голову свою забудешь, хотя потеря будет невелика, – резко ответила сестра и отвернулась.

Санитар хотел ущипнуть ее, но она, предвидя это, быстро убрала свой тыл из пределов досягаемости.

– А если не придержишь свои лапы…

– Знаю, знаю, – уныло сказал санитар. – Ты пожалуешься старшей медсестре. Почему ты никогда не расслабишься?

Медсестра ушла, и санитар пошел следом. Полицейские послушно расступились, давая им пройти.

Я немного помедлил, а потом открыл дверь. Копы стояли ко мне спиной, облокотившись на перила, – наверное, провожали взглядами медсестру.

Санитар подсказал мне выход; я, осторожно проскользнув по коридору, повернул ручку двери напротив и вошел внутрь. Я был готов выпрыгнуть из собственной шкуры – и чуть не выпрыгнул, когда увидел на каталке тело под простыней.

Взяв простыню за краешек, я осторожно приподнял ее. Я дрожал всем телом. Мертвая женщина, казалось, спала. Меня ужасало то, что я собирался совершить, но я понимал, что, если не сделаю этого, мне отсюда не выбраться. Я в отчаянии оглядел комнату в поисках места, куда можно было бы спрятать тело, но такого места не имелось. Рядом находилась еще одна дверь. Я приоткрыл ее и увидел роскошную ванную.

Я бегом вернулся к каталке и завез ее в ванную. Потом, стянув простыню и отвернувшись, я приподнял тело и, ковыляя, подошел к ванне. Кое-как я опустил в нее труп. Потом я задернул шторки у ванны и вывез каталку в комнату.

К этому времени я едва стоял на ногах. Я повалился на кровать и думал, что потеряю сознание. Я трясся как осиновый лист, голову пронзала сверлящая боль. Я попытался бороться с ней, и через некоторое время она прошла. Я старался успокоиться, боясь потерять время. Я сел на каталку и накрылся простыней. Потом я снял шляпу и лег, натянув простыню на голову.