— Из-за бабушки…

— Из-за тетушки, — икая, поправила я подругу.

— Померла? — оживился Вовка.

— Амбец старушке! — радостно поддакнул Сенька.

— Брысь отсюда оба!!! — цыкнул на сыновей Джон. Парни, смекнув, что отец волнуется всерьез, мгновенно слиняли.

— Так что с тетей? — голосом, каким обычно говорят доктора со смертельно больными пациентами, обратился ко мне Джон. Я на всякий случай зарыдала еще громче, предоставив возможность Лизавете выступать соло. Она этим охотно воспользовалась.

— Тетя Даша сильно больна, — задушевно начала подруга, а я согласно всхлипнула. — Тетя давно болеет, у нее рак. А вот как раз сегодня тете стало хуже. Она позвонила Витке… Помру, говорит, наверное, скоро! Вот буквально со дня на день. Хочу, мол, тебя, деточка, повидать перед смертью, попрощаться, завещанием порадовать…

Сочиняла Лизавета вдохновенно, даже я невольно прониклась сочувствием к мифической тете Даше, чего уж говорить о Джоне! Он энергично задышал и с готовностью предложил:

— Надо к тете ехать. Я тебя отвезу.

— Нет… Тетя Даша не любит чужих. Вернее, не то чтобы не любит, просто она стесняется своего теперешнего положения. Даже меня на порог не пускает. А ведь я у нее на глазах росла, — Лизка тоже всхлипнула. — Придется Витке одной ехать. Ты дашь ей машину, правда, милый?

— Конечно, что за вопрос?! Но, может, ей не стоит в таком состоянии садиться за руль? Давай такси вызовем?

— Н-не над-до т-такси, — размазав слезы по щекам, я с облегчением икнула. — Я сама доеду, ничего страшного!

Джон с недоверием посмотрел на меня, потом перевел вопросительный взгляд на Лизавету. Она утвердительно затрясла головой, мол, все нормально, запускай. То есть отпускай…

Сомнения все еще терзали Джона, но он отогнал их усилием воли и все-таки передал мне ключи от джипа. Потом они с Лизаветой, бережно поддерживая под руки, сопроводили меня в отведенную мне комнату. Повинуясь властному взгляду Лизаветы, хозяин дома тихо удалился, но буквально минуту спустя в комнате возникли Вовка с Сенькой. По тому, как обычно боевые пацаны робко топтались на пороге, я сделала вывод, что у них имеется какое-то важное дело, не терпящее отлагательств.

— Ну? — Лизка сурово сдвинула брови к переносице.

Ребята переглянулись многозначительно, и старший, Вовка, слегка смущаясь, протянул вперед ладошки. Там лежала какая-то черная коробочка с кнопочками, лампочкой, встроенной в корпус, и алюминиевым тумблером. Конструкция странная, но выглядела солидно.

— Что это? — с безграничным уважением к чужой творческой мысли прошептала я.

— Пеленгатор…

— Определитель…

Сенька с Вовкой заговорили одновременно, пытаясь перекричать друг друга. Понять, о чем они толкуют, было категорически невозможно. Более того, они создавали страшный шум, здорово действующий на мои и без того расшатанные нервы. Я зажала уши руками, однако Лизка, уже имевшая богатый опыт общения с детьми, быстро выяснила, что к чему и что за прибор притащили пацаны. Клятвенно пообещав мальчишкам непременно использовать прибор по прямому назначению, подруга выставила их за дверь.

— Вот ведь шельмы, а! И откуда они все знают? — Лизавета только казалась разгневанной любопытством и всезнайством ребятни, а на самом деле — и это было хорошо заметно — именно эта черта характера отпрысков Джона ей больше всего импонировала.

— Под дверью подслушивали небось. Мне кажется, с момента нашего появления в доме они там и живут, — выдвинула я самое простое предположение и на всякий случай поинтересовалась: — Ну, и что это за приборчик?

— Да фигня, господи, детские шалости! Пеленгатор какой-то. Вроде как определяет местоположение объекта, тебя то есть, — уточнила Лизка. — Правда, для этого надо соблюсти ряд условий…

— Каких? — машинально уточнила я.

— Господи, да какая разница? Ты что, всерьез воспринимаешь детское творчество? Сейчас о другом надо думать, о твоей безопасности, к примеру.

— И все-таки, что за условия?

— Пожалуйста, раз тебе так интересно, — подруга обиженно пожала плечами. — Во-первых, прибор действует на расстоянии до трехсот метров, а во-вторых, компьютер, с которым пеленгатор связан, должен постоянно находиться в режиме онлайн. Короче, сама видишь, чушь несусветная, кружок «Умелые руки». Но! Детей обижать не рекомендуется, иначе у них может возникнуть комплекс неполноценности. Пришлось взять. Да и не отстали бы они все равно, если б этот чертов пеленгатор не всучили…

Я с интересом изучала чудною коробочку, искренне удивляясь безграничности детской фантазии и полету творческой мысли будущих нобелевских лауреатов. Надо же, что придумали, кулибины малолетние! Пеленгатор! Машинально я щелкнула тумблером, и немедленно на передней панели замигала красненькая лампочка.

— Лизка, он работает! — от удивления я едва не выронила пеленгатор из рук.

— Да, действительно работает! — задумчиво произнесла Лизавета, против воли засмотревшись на задорное мигание красного огонька. — Впрочем, в твоем сегодняшнем мероприятии он все равно бесполезен — радиус действия маловат… Витка, а может, все-таки вместе поедем, а?

— Не фантазируй, милая, — посоветовала я, с ласковой нежностью глядя на подругу. Она в ответ глубоко вздохнула и больше глупостей не предлагала, однако чем меньше оставалось времени до моего отъезда, тем Лизавета становилась печальнее. Впрочем, дурное настроение не помешало ей серьезно подойти к вопросу моей экипировки.

— Ты должна выглядеть как можно незаметнее, — внушала Лизка, всовывая меня в черные джинсы и черную мешковатую футболку с портретом Че Гевары на спине.

— Это будет нелегко, — я скромно потупилась. — Красоту не спрячешь даже за физиономию легендарного революционера…

Настоящая битва развернулась в отношении обуви. Дело в том, что я просто обожаю ходить на каблуках. Даже дома хожу в изящных туфельках на семисантиметровой шпильке. Лизавета же настаивала, чтобы «на дело» я отправилась в удобных, с ее точки зрения, кроссовках.

— Я не люблю плоскую подошву, а кроссовки не люблю особенно, — капризничала я, вылезая из спортивной обуви и с удовольствием всовывая нижние конечности в привычные шлепки на каблучках. Подруга терпеливо стаскивала с меня шлепки, снова упаковывала мои ноги в кроссовки и сердито втолковывала:

— На своих костыляках ты далеко не убежишь: или каблуки переломаешь, или ноги. В кроссовках сподручнее бегать.

— Я не собираюсь бегать. Я на машине уеду.

— Уедешь, если успеешь до нее добежать. Короче, Витка, не тревожь меня понапрасну! — Лизавета категорично рубанула кулаком воздух. — Или ты отправляешься в кроссовках, или я еду с тобой.

Шантаж достиг цели: я безропотно, но с душевными терзаниями переобулась в спортивные ботинки. Дальнейшие сборы меня уже не интересовали. Лизка что-то упаковывала в мой рюкзачок, сопровождая действия подробными комментариями, а я тем временем скорбела по временно утраченному комфорту. Уже после того как Лизка перевела дух, я, воспользовавшись ее рассеянным вниманием, завершила экипировку «пеленгатором».

— Ну… пора… — наконец произнесла Лизка. Я, признаться, с облегчением вздохнула: ее наставления порядком утомили. — Не забудь: мобильник — слева, муляж Хотэя — справа. Если что, ори громче, беги быстрее… Да, вот еще: положи… в карман, что ли… — Лизавета жестом фокусника извлекла из-за спины… бейсбольную биту. — У Джона позаимствовала. Ты, главное, в случае опасности не стесняйся ее применять. Это, конечно, не пистолет, но в ближнем бою сойдет.

Никакой ближний бой, понятное дело, в мои планы не вписывался. Я просто хотела выполнить инструкции и спрятаться где-нибудь поблизости, чтобы наконец увидеть врага в лицо. Чрезвычайных ситуаций не предполагалось, но объяснять Лизавете, что шарахнуть живого человека бейсбольной битой я никак не смогу, сил уже не было.

— Спасибо, родная, — проникновенно молвила я, взяла биту и устремилась к выходу, всерьез опасаясь новых сюрпризов со стороны Лизаветы. В доме Джона я успела приметить фигуры четырех рыцарей Средневековья в доспехах. Моя заботливая подруга вполне могла предложить их в качестве телохранителей. А у ребят одни латы килограммов пятьдесят весят!