Увидев это потусторонним зрением, комиссар спросил:

- Если это так, получается, что, умерев, я смогу вернуться в свое прошлое?

- Да. Вы сможете вернуться в свое прошлое один, как Христос, или с вашей любимой, вернуться логосом, божественно организованным знанием, личностно модулированной ячейкой Вселенной. Или просто земным существом, если вы консервативны.

Мегре увидел себя вернувшимся в кафе на улице Соваж. Увидел, как смотрит на Рейчел, увидел, как лучатся ее глаза, обращенные к нему, лучатся божественным знанием. Знанием того, что все, в конечном счете, закончится неплохо. И увидел себя. Себя, знающего будущее, и потому решительного и простого.

- Нет, мне все же не вериться, что так будет, - образ Рейчел согрел сердце Мегре, он посмотрел на собеседника как на доброго сказочника. - Не вериться, что люди всех времен объединятся так, что человечество станет идеальным кристаллом. Что ни говорите, в словах l'homme est un loup pour l'homme[28], есть изрядная доля истины...

- Вы просто не думали о человечестве, не размышляли, - на лице Пелкастера расцвела снисходительная отцовская улыбка.

- Да уж, не думал. Все как-то не до него было...

- А вы подумайте. Хотя бы над тем, что стремление человека к единству, к движению в единстве, неистребимо. Люди обожают вместе петь, вспомните хотя бы повальное увлечение караоке. Обожают танцы, застолья. Любят стотысячной массой смотреть футбол. Боготворят музыку – образчик великого торжества единения разрозненного.

- Торжества единения разрозненного? - повторил Мегре, желая запомнить впрок мудреное словосочетание

- Ну да. Музыка есть единение звуков. Стуки и вибрации в ней чудесным образом объединяются в величественные симфонии.

- Да, они объединяются. При наличии композитора. А кто композитор вашей будущей человеческой симфонии?

- Само человечество! Человек придет к человеку, как звук к звуку, и будет счастье, будет великая любовь, ибо человек сможет любить не одного, не нескольких, но множество людей, любить всех. Я вижу, вам трудно это представить, ибо вы привыкли любить одну женщину, одно жилище, одну работу. Но напрягитесь, представьте, что вы идете по цветущему саду с любимой своей девушкой, а вокруг множество любящих мужчин и женщин, и их любовь - ваша...

Замолчав, Пелкастер глубоко подумал о чем-то минуту, затем сказал убежденно:

- Есть у нас еще одна движущая сила. Любить многих, любить человечество порою легче, чем одного человека, потому что в поговорке l'homme est un loup pour l'homme действительно очень много правды. А человек, став в нашем кристалле человечеством, полюбит другого человека, как око свое...

- Вашими бы устами, да мед пить, - сказал Мегре, подумав: «Идеалист доморощенный – вот ты кто»...

- И еще одна важная вещь, о которой я не могу вам не сказать, - продолжал Пелкастер вариться в собственном соку. - Смысл Природа обретает лишь в творении. Человек есть часть Природы, высшее ее произведение, значит, и он может обрести жизненный смысл лишь в творении. Человечество же может обрести смысл лишь в одном - в сохранении навсегда всего созданного человеком. Городов, статуй, картин, детей...

- А что надо сделать, чтобы так и было? Я имею в виду, что надо сделать, чтобы будущее человечество принялось всех оживлять? - перебил Мегре, отчаявшись хоть что-нибудь понять.

- Надо просто поверить в это. И постараться, чтобы поверили другие. Тогда не будет гибельной для человечества войны, и оно вернется к нам, вернется Богом.

- А вы сами-то в это верите?

- Верю. Потому что все уже случилось. Почти случилось.

- Что почти случилось?

- Будущее.

- И все получилось? Они научились воскрешать?

- Да.

- А почему вы сказали, что все уже почти случилось? Почему почти? Ведь вы понимаете, что «научились воскрешать» и «почти научились воскрешать», это разные вещи.

- Я сказал «почти», потому что мы еще не вполне научились управлять достигнутым. К тому же пара-тройка проблем все еще не решена…

- Каких проблем?

- Ну, для отладки необходимо еще найти и внедрить в будущее несколько человек. А одного человека, человека с определенными характеристиками, надо еще создать, то есть родить.

- Надо родить?!

- Да, родить. Нужно, чтобы женщина с определенным геномом зачала человека от мужчины с определенным геномом.

- И все?.. - вспомнил Мегре мадмуазель Генриетту с ее внучкой, мечтающих родить спасителя.

- Нет, не все. К сожалению, возможность гибели человечества в результате термоядерной войны пока еще не устранена.

- Не устранена... - повторил Мегре, падая духом.

- Да не расстраивайтесь вы так! - тронул его предплечье Пелкастер. - Над решением этих вопросов во времени работают многие ученые прошлого и ближайшего, и многие женщины, и потому успех близок.

- Надеюсь...

- Вы что-то хотите еще спросить?

- Да, mon ami. Вы сказали, что тот Мегре, ну, воскрешенный, способен вернуться ко мне знанием... - солнце уже село, и они с Пелкастером остались наедине друг с другом.

- Да, способен.

- А почему не вернулся?

- Потому что вас... Ну, скажем, вас еще не вполне воскресили. И потому вы пока разрознены.

- Понимаю, - Мегре вспомнил, что нечто подобное говорила ему Катрин Жарис. - А вас, значит, воскресили на все сто?

- Да, воскресили, меня и мою дочь, - сказал Пелкастер, посветлев лицом. - В две тысячи четыреста восемьдесят третьем, двадцатого сентября.

- Круто, - только и смог сказать Мегре.

- Не верите? Посмотрите на мои часы, - Пелкастер протянул руку, и комиссар, всмотревшись, увидел в одном из окошечек замысловатой электронной штучки цифры 11.05.2484.

«Нет, он сумасшедший», - подумал Мегре, прежде чем поинтересоваться:

- Значит, если... если божественно организованное знание вошло в вас, вы все знаете?

- Да. Я все знаю. Или могу узнать, если захочу.

- Тогда вам должно быть известно, что случится со мной в ближайшее время?

- Знаю, - лучезарно улыбнулся Пелкастер. - Все будет неплохо.

- А прошлое знаете?

- Свое прошлое - естественно. А о прошлом других людей я могу узнать от собратьев.

- От собратьев??

- Ну да, от других воскрешенных. Или, как говорила Карин Жарис, почивших. Меж всеми нами прямая связь.

- Вы хотите сказать, что между вами, Сократом, Мане, Ренуаром существует прямая связь?

- Ну да. И еще многими и многими близкими мне людьми.

- Ну хорошо, скажите мне тогда, что случилось с... с... со студентом Сорбонны, который не то был насильно отправлен под венец, не то повесился в «Трех Дубах»? - сощурил глаза Мегре.

- Минуточку...

Пелкастер некоторое время пристально смотрел на стройные бедра Кассандры, будоражившие бетонный хитон, затем стал говорить, смотря уже на горы, подернувшиеся первым снежком:

- Пилар, дорогой, послушай, что там случилось со студентом Сорбонны? Ну, с тем, что жил в шестидесятых годах в Эльсиноре, в «Трех Дубах»? Спросить у него самого? А как его зовут? Леон Клодель? Послушай, Леон, тут комиссар Мегре интересуется, что с тобой там случилось... Короче, как ты почил?.. Повесился?.. - присвистнул Пелкастер. - Ну, ты даешь!.. В «Доме с приведениями», не в «Трех дубах»?.. Через неделю после свадьбы?! А что так?.. Вытурили из Сорбонны?.. Как неуспевающего?.. И только из-за этого?! Не только? А что еще?.. Крошка Сафо оказалась не девственной?! Ну, брат... Если бы от этого все вешались, на земле остались бы одни гетеросексуальные женщины. А... Еще и простату за рабочим столом отсидел…А что, Пилар не смог ничего сделать? К этому времени застрелился... Ну, спасибо... До свидания. Крошке Сафо мой пламенный привет. Скажи, что голубое платье в белый горошек ей отчаянно идет.

- Ну вот, вы слышали? Леон Клодель, оказывается, повесился... - сказал Пелкастер, завершив связь с будущим.

- Слышал... - ответил Мегре. - А за какие такие заслуги его восстановили?

- Минуточку, - стал смотреть Пелкастер на бетонные бедра Кассандры. - О, господи, как я мог забыть! Его восстановили за великие заслуги. Он был талантливый математик и биохимик. И к двадцати шести годам открыл молекулу памяти, после чего придумал нечто такое, современниками, разумеется, не понятое, что в будущем помогло человечеству разработать метод полного восстановления памяти отдельно взятого человека с использованием его стихов, дневников, писем и всякого такого, включая перенесенные болезни. Понимаете, комиссар, плоть восстановить легко, по ДНК, вы это наверняка знаете, а вот с восстановлением начинки мозгов у наших ученых были серьезные трудности. Но что такое серьезные трудности, когда в вашем распоряжении научные достояния всех веков, в том числе, уничтоженные людьми, временем или просто мышами?