Мы вышли на просторную Матвеевскую улицу и сели в полупустой трамвай музейного вида. Он весело позванивал. Я увидел старичка-кондуктора в мундире с серебряными шнурами и сунул руку за деньгами (мерцаловскую сдачу я переложил из комбинезона в карман бриджей). Май понял меня.

— Не надо, Грин. Ребята здесь ездят бесплатно…

Мы проехали три перегона, вышли на остановке «Фонтан «Лебеди» и от этого брызжущего фонтана со вскинувшими крылья бронзовыми птицами зашагали вверх по Луговскому проезду.

Михаило-Архангельская церковь стояла среди больших берез, в конце проезда. Она была узорчато-причудливая, как с картинки в «Русских народных сказках». У крыльца беседовали несколько старушек. Двери были открыты, за ними темнела таинственная глубина. В ней мерцали лампочки.

Я вдруг оробел.

— Май, ты иди один… Я тут подожду…

Он не удивился. Не стал ни уговаривать, ни огорчаться. Просто сказал:

— Тогда и я не пойду. Сейчас позову папу.

Вытащил свою «коробочку», понажимал кнопки.

— Па-а! Мы принесли тебе гуманитарную помощь! Чтобы ты не исхудал окончательно, так мама сказала…

Отец Мая почти сразу появился на церковном крыльце, почти бегом спустился по ступеням. Он был сухонький, невысокий (ниже тети Маруси на полголовы), с похожими на стружки кудряшками, в которых запутались и настоящие стружки. Помахал нам рукой (а рука-то ого-го какая! — длиннющая и сразу видно, что с пальцами, как железо).

— Хвала вам, кормильцы!

— Папа, это Грин.

На лице у папы не мелькнуло ни малейшего вопроса, будто ему уже подробно растолковали, кто есть кто (а возможно, и правда?). Он плотно и бережно пожал мою ладонь.

— Здравствуй, тезка великого сказочника. А я Анатолий Андреич… Может, зайдете, посмотрите, что у нас получается?

— Па-а, мы после, — быстро сказал Май.

— Ну, после так после. Понимаю — дела…

Обратно мы до самого дома шли пешком. Неторопливо перепасовывали найденную в траве жестянку из-под черных маслин (два беззаботных мальчика города Инска). Май вдруг спросил:

— Грин, а что тебе больше всего нравится… у Грина?

Я сказал сразу:

— «Комендант порта» и «Корабли в Лиссе». Это печальные рассказы, но все равно… они такие…

Май тут же кивнул. Сразу видно, рассказы он читал и, какие они, понимал…

Я стал рассказывать, как приучился к чтению.

— Когда я в первом классе был, у нас появилась воспитательница младшей группы, злюка такая. Элиза Борисовна. Мы ее шепотом звали «Клизма Крысовна». Меня она почему-то терпеть не могла. Чуть что — или «без телевизора», или бряк по затылку. Это если за какую-нибудь мелочь. А когда я в столовой тащил поднос с горой вилок и ложек и грохнул его на пол, она сама чуть не грохнулась в обморок, схватила меня за шиворот и отволокла на «отсидку». Только не в специальную конуру (маленьких туда не сажали), а в библиотеку. Библиотека была пустая, читать почти никто не хотел. «Будешь тут сидеть до ночи, без обеда и ужина, дебил безрукий!».

Ну, мне что делать-то? Походил, поразглядывал корешки. Смотрю

— «Приключения Буратино». Вспомнил: кино такое есть. Вытащил, картинки посмотрел, потом начал читать первые строчки, стало интересно. Читал-то я уже неплохо, меня еще в дошкольном детдоме воспитательница Вера Матвеевна научила…

С той поры, если в чем-то провинюсь и она хвать за шиворот, я начинал вопить: «Только не в библиотеку!..»

— Как Братец Кролик: «Только не бросай меня в терновый куст!»

— засмеялся Май.

— Да!.. А она, видать, совсем тупая была, радовалась: «Посиди, посиди, может, наберешься ума…» Я и набирался. Столько перечитал там… И однажды наткнулся на книжку «Корабли в Лиссе». Май, знаешь, я даже ревел, когда читал ее… Такая тоска по морям и кораблям, о которых там написано. — Я сказал это без всякого стеснения, «дверцы» были нараспашку.

— Я понимаю… — шепотом ответил Май.

— А потом пришел новый директор, Михаил Гаврилович. Клизма малость присмирела. Все сделалось по-хорошему… Ну а если я в чем-то случался виноват и меня тащили к директору, я снова вопил: «Только не в библиотеку!» «Именно в библиотеку этого бездельника!» — грозно приказывал он и улыбался в усы. И даже подмигивал мне иногда: мол, щуку бросили в реку…

Скоро в библиотеке появилась специальная работница, она стала отыскивать для меня самые интересные книжки. И Грина тоже… А директор в позапрошлом году, когда мне исполнилось одиннадцать, подарил толстую книгу «Алые паруса». В серии «Библиотека приключений»… Жаль, что потом потерялась…

Дальше я рассказывать не стал, дальше было печально. Я побоялся, что Май спросит: а почему я бежал из такого доброго интерната? Он не спросил: видно, почуял что-то. Мы пришли домой (Господи, «домой»!), помогли тете Марусе перемыть посуду, поразглядывали альбомы со всякой старинной (просто сказочной!) архитектурой. Света тоже разглядывала, тихонько дышала у нас за плечами. Май объяснил:

— Это папины. Я читать учился по надписям под картинками.

Мы поужинали оставшимися от обеда картофельными котлетами и молоком.

Евгения уложили, а остальные сели перед телевизором (не очень новым, с небольшим экраном). Тетя Маруся попыталась турнуть Тополят: скоро спать пора. Но они в два голоса заявили, что «помрем, но не пойдем».

Кино и правда оказалось замечательное. По-моему, было в нем даже что-то гриновское. Шло оно долго, и когда кончилось, за окошками был совсем синий вечер. Я вдруг понял, что отчаянно хочу спать. И не помню, как оказался в постели. А когда оказался… сонливость пропала. Я стал ждать, что вот придет и ляжет на соседнюю кровать Май. Но пришла тетя Маруся. Села на край постели. Тронула мои волосы.

— Ну и как тебе у нас, Гришенька?..

С ума сойти! Давным-давно никто меня так не называл! Это было… да, не хуже, чем «Грин». Я засопел. Потому что почувствовал: сейчас опять побежит из-под век, так же, как днем.

— Мне у вас… лучше всего. Только все равно придется… туда…

— А чего тебе в этом «туда»? Насильно не утащат…

Она не знала про ампулу.

Я всхлипнул.

Она опять погладила меня по волосам:

— Не грусти. Поживем — увидим… — Ушла, и сразу появился Май. Шумно улегся. Свет был выключен, однако в сумерках я разглядел, что Май вытащил мобильник.

— Хочешь посмотреть новости?

Я сказал «ага». Думал, он повернет ко мне маленький экран «коробочки» (которая, видимо, не только телефон и фотокамера, но еще и телевизор). Но Май щелкнул кнопкой, и в белую дверь ударил свет, нарисовал там большой кадр. Будто кино!

В кадре появился Регент. Давал интервью толпе журналистов. Длинноволосая девица — кокетливая, но, видать, не трусиха — задорно спросила:

— Ваше высокопревосходительство, у многих крепнет вопрос: у нас Империя, а когда же будет император?

— Хе-хе… — сказал круглолицый, с гладким пробором и бородавками на щеке Регент. — Вопрос, на первый взгляд, закономерный, но… не столь уж, сударыня, актуальный. Зачем вам император, если есть я… Шутка… А если всерьез, то проблема разрабатывается. К выборам основателя династии следует подходить со всей серьезностью и обстоятельностью, чтобы не повторился печальный прецедент…

Большинство журналистов дружно закивали, на девушку заоглядывались.

Все знали, что несколько лет назад Андрей Первый, выбранный из старинной семьи Мстиславичей — четырехлетний кудрявенький Андрюша, — умер от скоротечного лейкоза (некоторые шептались: «От лейкоза ли? И умер ли?»).

Мне до лампочки были Регент и династия. Маю, судя по всему, тоже. Он переключил программу, запрыгали мультяшные гангстеры…

— Какая удивительная у тебя штука, — сказал я. — И связь, и фото, и Тэ Вэ, и кино…

— И не только! — охотно откликнулся Май. — В ней куча всего. Говорят, даже белье можно стирать, если засунуть в резиновый пакет и опустить в бак. Нет, правда… И легко всякие игрушки прокручивать, в интернет выходить и даже в Информаторий. Конечно, только в открытую зону…