Балтийское Поморье в X в. было одним из наиболее развитых районов славянского мира. В 962 г. возникает Священная Римская империя, которая начинает наступление на балтийских славян. В 966 г. польский князь Мешко I принимает крещение по латинскому обряду и вскоре с помощью Империи овладевает Поморьем. Империи также удалось поставить большинство балтославянских племен в Зависимость от себя. Но в 983 г. произошло широкое восстание, закончившееся изгнанием немецких феодалов и священников со значительной части земель балтийских славян. Мешко удалось с помощью датских и шведских союзников удержать под своей властью Поморье. Здесь после его смерти в 992 г. остался один из сыновей Мешко — Святополк, номинально признававший зависимость от Болеслава Великого, сидевшего в Гнезно. В 997 г. было создано епископство в Колобжеге и началось распространение христианства в восточном Поморье. Однако вскоре после восстания поморян это епископство было ликвидировано. Фактически Поморье снова отпало. К середине XI в. Казимиру I удалось подчинить Восточное Поморье, но Западное Поморье вошло в состав ободритского государства. Вскоре вновь отпало и Восточное Поморье, и лишь полвека спустя Болеславу III удалось в 20-е гг. XII столетия взять главные поморские города — Щецин, Колобжег, Волин. Но и после этого Западное Поморье оставалось фактически независимым.
Летописец, назвавший «ляхов» на побережье Варяжского моря, писал, очевидно, тогда, когда польские князья реально владели Поморьем. Практически речь должна идти либо о конце X — начале XI в., либо о времени после 20-х гг. XII столетия. Вторая эпоха отпадает и потому, что основные редакции Повести временных лет сложились раньше, и потому, что ситуация в Поморье оставалась далеко не ясной, и потому, что летописцев этого времени этнография уже мало интересовала. Поэтому наиболее вероятна принадлежность рассматриваемого пояснения летописцу, трудившемуся в конце X в. Именно в это время в Киеве были особенно сильны и антиваряжские, и антиновгородские настроения, проявившиеся в целом ряде летописных текстов[677].
Как было сказано, летопись указывает в качестве западных пределов обитания варягов земли «Агнянскую» и «Волошскую», то есть границы расселения в это время балтийских славян. Но славяноязычные племена сохраняли, по летописи, и некоторые свои исконные названия. В «наслоении» на первичную запись, определяющую местожительство «варягов» от земли англов до «предела Симова», то есть по всему Волго-Балтийскому пути, перечислены живущие по «Варяжскому» морю племена: «Афетово бо и то колено: Варязи, Свеи, Урмане, Готе, Русь, Агняне, Галичане, Волъхва, Римляне, Немци, Корлязи, Веньдеци, Фрягове и прочии, ти жи приседять от запада къ полуденю и съседяться с племенем Хамовым». Здесь упомянуты «варяги» и «русь» как племена, отличные от «свеев», «урманов», норманов, «немцев». При этом этноним «варяги» покрывает и приморские славянские племена, не вошедшие в состав Польши.
Этноним «агняне» постоянно присутствует в летописи в соседстве со свеями, готами, «урманами», «варягами» и «русью». В то же время «даны», один из самых активных «норманских» народов X–XI вв., в летописи даже не упоминаются. Это обстоятельство постоянно вызывает недоумения[678]. М.Н. Тихомиров предположил, что перечень народов составлялся в то время, когда Дания и Англия были объединены под властью короля Кнута Великого (1018–1035)[679]. Как наименование, относящееся к обеим этим странам, понял этот этноним и Г. Ловмяньский[680]. Только этому факту, видимо, не следует придавать датирующего значения. Ютландия являлась родиной англов и долгое время сохраняла положение метрополии. «Англией» называл англо-саксонский король Альфред (871–901) пограничную с нынешней Германией часть Ютландии, и это название удерживалось за ней вплоть до недавнего времени[681]. С другой стороны, «данами» в средневековой Европе, в частности в Британии, называли обычно норманов, включая Скандинавию. «Агняне», следовательно, традиционное население юга Ютландии, непосредственно соседствующее с землями балтийских славян. Этот факт нашел своеобразное отражение в «Правде англов и вэринов», относящейся к концу IX-началу Х в.[682]
Несколько сложнее обстоит дело с землей «Волошской». Исторически этноним «волохи», как это признается большинством исследователей, связан с кельтами (одно из больших кельтских племен — volci). Но вопрос о том, кого им обозначали в Средневековье, остается спорным. Шахматов, анализируя тексты летописи, восходящие к «Сказанию о славянской грамоте», пришел к выводу, что у славян это название перешло на франков[683]. В. Д. Королюк полагал, что летопись имеет в виду древних римлян[684]. Действительно, у западных славян этноним «волохи» закрепился за Италией. Позднее же «волохами» («влахами») называли население различных территорий также Балканского полуострова и Прикарпатья[685]. Разные мнения соединяет и тот факт, что с 962 г. от Рима до Ютландии простиралась Священная Римская империя. Какой-то след оставили, видимо, и готы, заселявшие некоторое время Северную Италию, а затем рассеявшиеся по разным территориям. Так или иначе, у западных и балтийских славян этноним связывался с Северной Италией и Римом.
Напомним, что локализация варягов дается в том отрывке, где летописец основные государственные образования называет без подразделения на племена. В туманных на первый взгляд сведениях заложено достаточно четкое представление, характерное для его времени. «Варягам» отводится территория между Польшей и Пруссией с одной стороны, Данией и Священной Римской империей — с другой. Речь, следовательно, идет о территории, принадлежавшей весьма специфической группе славян. Примечательно и то, что эта группа не попала в перечни племен, восходящих к «Сказанию о славянской грамоте». В «Сказании», в частности, не названы вагры, ободриты, а также руги (раны), наиболее организованные из балтийских славян и славянизированного предшествовавшего населения, хотя их союзы не сходят со страниц франкских хроник уже с VIII в. В XI в., как отмечалось, существовало особое ободритское государство. На Руси его не могли не знать. Супруга Ярослава Мудрого шведская принцесса Ингигерда была дочерью ободритской княжны Эстреди. Упомянутый выше датский король Кнут тоже по одной линии был выходцем из рода ободритских князей (при нем балтийские славяне какое-то время входили в состав англо-датского государства). Позднее дочь Мстислава Владимировича (ум. 1132) была замужем за ободритским королем Кнутом Лавардом. Но нигде в летописях для этой территории не находится иного обозначения, помимо неопределенного «варяги».
Другая вставка дает несколько иное представление о варягах. Это только одно племя, отличающееся от балтийской «руси», а также от норманских племен: агнян (датчан), свеев (шведов), готов и урман (собственно норманов-норвежцев). Вставка явно относится к более позднему времени, и интересна она именно тем, что имелось и узкое значение этнонима «варяги». Размещаться племя могло только на южном берегу Балтики, поскольку все другие ее берега были заселены иными известными летописцам племенами.
Следующим текстом, в котором упоминаются «варяги», является рассказ о путях из Руси и легенда об апостоле Андрее. И то и другое связано с основной тканью поляно-славянской концепции и, следовательно, отражает представление киевского летописца, не знавшего или не принимавшего варяжской версии начала Руси. Летописец описывает «путь из Варяг в Греки и из Грек» через «Илмерь озеро» и «озеро великое Нево» (Ладожское озеро). Он знает о том, что Варяжским морем можно дойти до Рима, а затем из Рима морем прийти в Царьград. Другой путь, ведущий в «Варяги», — Западная Двина, и опять-таки можно дойти «из Варяг до Рима». В этих текстах «Русь» — это Среднее Поднепровье, и она четко противопоставлена «Варягам». Противопоставляются и названия морей: «Русского» (Чермного-Красного, позднее Черного) и «Варяжского» — Балтийского.