– Да вы что? – у Еванова глаза округлились. – Я мега-звезда, я человек искусства, а вы предлагаете мне снова отправиться куда-то на край света париться в ржавом ведре и мусор собирать?

– Тяжелый случай, – вздохнул Петлов. – А ведь всего полгода назад ты считал, что это и есть настоящая жизнь. Что с тобой сделали, Гера?

– Да со мной все нормально, это вас как подменили. Не хотите другу помочь. Ну и черт с вами, обойдусь!

И с этими словами Еванов выключил голограф.

– Вот так, – грустно сказал Петлов. – Был друг, и не стало друга.

– А может, он еще одумается? – неуверенно предположил Басильев.

– Не, Саня, боюсь, что это уже навсегда. Разве ты не видел, как его ломало, что к нам пришлось обращаться? – Петлов качал головой, сокрушаясь и печалясь. – Жестокая штука – слава, помноженная на деньги.

И тут пришли первые вести с биржи: падение котировок «Королей ванадия», вызванное массовым притоком заявок на продажу. Еванов выбросил на рынок все свои акции – два миллиона.

Держатели акций, почуявшие, что рынок перенасыщен, кинулись сбрасывать свои пакеты. И «Короли ванадия» рухнули ниже номинала. И это бы еще ничего, но тут подоспел с заявлением нобелевский лауреат академик Почечуй. Точнее, заявление делал не сам ставосьмидесятилетний патриарх нанохимии, а его имплантованная женушка, которая была на сто лет моложе супруга. Почечуиха жеманно зачитала заявление для всего человечества, а лысый Почечуй только кивал и изредка вытирал рот рукавом. Да еще спрашивал, прикладывая ладошку к уху: «Чавойт?».

– Ванадий – это яд! – заявила смазливая Почечуиха. – Даже мизерное количество ванадия в организме вызывает импотенцию, облысение, климакс, диарею, потливость, сонливость, сопливость, депрессию и массу других проблем. Опыты показывают, что это мощнейший канцероген…

«Здоровье сохраняй – посуду поменяй!» – такой рекламный слоган в тот же день взяла на вооружение компания «Рецептор». Взамен кастрюль и сковородок из ванадиевой стали она предлагала алюминиевые с антипригарным зеркальным покрытием, применяемым для облицовки космических кораблей. Цена тоже была космической, но перепуганный народ ломанулся в посудные лавки, сметая с полок все подряд. Когда только «Рецептор» успел заготовить такое количество посуды по новым технологиям?

Выступления светил медицины, физиков и химиков следовали одно за другим. Рефреном звучало: «Ванадий – страшный яд!». Тут же появились фирмы по утилизации опасного металла. Их объявления гласили: «Не прикасайтесь к ванадию! Это смертельно опасно! Позвоните нам, и всего за 200 долларов мы избавим вас от смертельно опасных браслетов, цепей, ложек, кастрюль и других опасных предметов». И люди в ужасе освобождались от цепей и браслетов, набирали заветный номер и платили храбрым утилизаторам, чтобы те поскорее забрали окаянный металл. Отважные молодцы в специальных комбинезонах брали клещами браслеты, помещали их в специальные контейнеры и вывозили для утилизации. А осчастливленные люди бежали в аптеки, чтобы купить специальную пищевую добавку на основе клевера и гусиной гречки, выводящую из организма ванадий. В тот сезон многие сколотили состояния на борьбе с презренным металлом.

Торговля ванадием прекратилась. Акции «Королей ванадия» исключили из листинга. Где-то на внебиржевых площадках они еще фигурировали по четыре цента за акцию…

– Ну вот, а мы уже снизили скорость астероида до восьми километров, – мрачно процедил Петлов.

– Не забывай, что у нас есть по миллиарду, с голоду не помрем, – попытался утешить его Басильев. – А что? Бросим к черту эту Христину Баунти да и маханем на Землю. Что мы, хуже этого дуролома Еванова?

– Хуже, – Петлов был безутешен. – Не смогли парня удержать. Теперь ему и на дивиденды рассчитывать не приходится. Их чужой дядя получит. Кстати, странно: впереди маячат такие дивиденды, а акции даром идут. Может, скупим?

Но скупить ничего не удалось.

– Ну что, братишки, не ждали? – высунулся из голографа старый знакомый. – Сколько у вас там на руках акций задержалось? У меня их шесть миллионов – это пятьдесят процентов, если кто считать разучился. Предлагаю провести внеочередное собрание. Как я вас обштопал, а? Говорил, что по миру пущу, все и сбылось. Не надо ссориться с Пахнутьевым – себе дороже.

Такого оборота короли ванадия не ожидали. И не нашли, что ответить. А Пахнутьев с шутками-прибаутками изложил свои требования, подкрепленные половиной акций, – разделить все пополам.

– Все активы, – уточнил он.

– Завод пополам пилить будем? – поинтересовался Басильев.

– Завод я целиком возьму, так и быть, – смилостивился брокер. – А вы остальное железо забирайте – мусоротолкатели, «Белку» свою залатанную, «Гленна». А денежки, понятно, пополам. Ну, а вот астероид пилить будем. Ясно? Понимаю, что мое предложение вам не нравится, но поделать вы ничего не можете.

– Подлец прав, – убитым голосом сказал Басильев, – ничего мы поделать не можем. Пусть подавится, Паразит.

В отличие от капитана Басильева директор Петлов держался совершенно спокойно. Он только сочувственно покосился на приятеля и участливо спросил:

– Сашок, у тебя с головой все в порядке? – Потом повернулся к голографическому Пахнутьеву: – А у тебя, мужичок, как с головушкой? Не того, часом? Завод ты не получишь ни под каким соусом, даже и не мечтай. Тем более, что он называется «Короли ванадия», а это наименование сохраняется за нашей половиной корпорации.

– «Короли ванадия» – это не беда, – загоготал Пахнутьев. – Это я мигом исправлю. Назову «Император ванадия». Так, кстати, будет называться и моя корпорация.

– Это твои проблемы, как назвать, – саркастически улыбнулся Петлов. – Хоть «Император», хоть «Шахиншах», хоть «Комиссар». Но беда в том, что переименовывать комбинат тебе не придется, поскольку он является личной собственностью гражданина Басильева.

Голографическая физиономия Пахнутьева сделалась красной, и он заорал, разбрызгивая виртуальные слюни:

– Это афера! Вы оба мошенники! Я потребую расследования!

– Расследуй, сколько влезет, – небрежно отмахнулся Петлов. – А ты, Саня, совсем опупел, сидя на астероиде. Забыл, откуда деньги на комбинат взялись? Это же компенсация по судебному делу «Опилки в шоколаде».

– Точно! – хлопнул себя по лбу Басильев. – И комбинат я заказывал от своего имени, а не от корпорации.

– Засужу! – снова принялся брызгать слюной красный от злости брокер, Басильев даже отплыл немного назад, чтобы голографические брызги не доставали.

– Вот сутяга какой в акционеры попал, – посетовал Петлов. – Кстати, поскольку металлургический комбинат не является собственностью корпорации, нам пришлось оплачивать работу по обработке ванадия. Пять тысяч космобаксов за тонну. Поэтому на счету не полтора миллиарда за ванадий, проданный по фьючерсам, а семьсот пятьдесят миллионов.

– Аудит! Я требую аудит! – заголосил Пахнутьев. – Я вас выведу на чистую воду, мошенники!

– За свой счет – пожалуйста, – осадил его Петлов. – Сейчас дам тебе пароль доступа к документации, и можешь приступать. Твое право. И в связи с этим вопрос: решение о разделе корпорации будем принимать сейчас или после аудита?

– Сейчас, немедленно!

– Отлично. В таком случае оформляем протокол и разбегаемся.

– Нет, не разбегаемся, – ухмыльнулся Пахнутьев, – а производим раздел активов.

– К сожалению, батенька, в соответствии с законодательством, раздел активов производится только после всех выплат и расчетов, включая дивиденды на момент раздела, – скучным голосом сообщил Петлов. – Но я сделаю все возможное, чтобы процедура завершилась прямо сегодня.

– Мошенник! Меня не проведешь! – взвился Пахнутьев. – Хочешь все активы перекачать в дивиденды?

– Хочу, – легко подтвердил Петлов. – Но если ты против, давай вообще не будем выплачивать дивидендов. Ставлю на голосование. Кто за это предложение?