— Нет, — повторил Рэмиллис. — Ничего им не говори.

— Ты уверен? — Она порывисто обернулась, но он смотрел в сторону.

— Милая, по-моему, не стоит, — как бы между прочим вставил Ферди Пол. — Мы придумаем потом какое-нибудь официальное заявление, если понадобится. История не особенно увлекательная, так что они не будут очень приставать. Скажите им, что миссис Уэллс уехала полчаса назад.

Паж ушел, и Пол наблюдал за ним, пока не потерял из виду. Его плечи опустились, выпуклые глаза смотрели задумчиво. Джорджия бросила взгляд на Делла, и тот подошел к ней.

— Вы, наверное, чувствуете облегчение, — сказал он. — Вы меня понимаете, правда? — ответила она с неожиданным пылом. — Вижу, что понимаете.

Мистер Кэмпион с легкой грустью отвернулся и вдруг увидел Вэл. Она смотрела на Джорджию и, казалось, не замечала его. В очередной раз он был удивлен. Ревность — одно дело, но ненависть встречается в приличном обществе куда реже. Однажды с ней столкнувшись, трудно об этом забыть.

Глава 4

Кэмпион всегда интересовался высоким искусством пускания пыли в глаза, но сейчас, усаживаясь рядом с Аланом Деллом, чтобы насладиться произведениями дома Папендейков, он вдруг почувствовал раздражение. Вокруг происходило слишком много необъяснимого. Окружающие, безусловно, были колоритными личностями, но упорно не желали поддаваться классификации, и их реакция по-прежнему вызывала у него недоумение.

Тем временем вот-вот должно было начаться внушительное, пусть и неофициальное действо. Парадом командовали Вэл и тетя Марта, и Кэмпион забавлялся, наблюдая, как слаженно и четко они действуют, словно пара водевильных актеров.

Тетя Марта расположилась на самой широкой банкетке между двумя центральными окнами и оставила рядом с собой место для Ферди Пола. Рекс принес для Джорджии большое позолоченное кресло и поставил его чуть впереди остальных мест. Джорджия уселась в него с царственным видом и склонила голову в ожидании. Даже в таком положении ей удалось придать своему облику некоторую трагичность, напоминавшую, что перед зрителями женщина с глубоким эмоциональным опытом.

Вэл встала за ее креслом, стройная и изысканная. Она выглядела точно так, как должен выглядеть блестящий молодой художник, который вот-вот продемонстрирует свою работу, претендующую на то, чтобы стать шедевром века.

Композицию довершали работницы. Все свободные продавщицы собрались в конце комнаты, словно готовясь прочитать молитву, как это было заведено раньше в больших домах. Оттуда исходил нетерпеливый гул — им предстояло увидеть произведение, в создании которого они все приняли участие. Само их присутствие означало, что происходит нечто значительное.

Делл поймал взгляд Кэмпиона и наклонился к нему.

— Очень интересно, — прошептал он одобрительно.

Наступила тишина, и Рекс зачем-то поправил штору. Леди Папендейк оглянулась и подняла сухонькую смуглую ручку. Все вздохнули, и появилось платье.

В этот момент мистер Кэмпион почувствовал себя лишним. Он смотрел на платье: длинное, белое, очень элегантно задрапированное спереди, оно было надето на необычайно красивую девушку. Она привлекала внимание своей красотой, но красотой совершенно нереальной, не вызывающей никакого желания. Она напоминала Джорджию, потому что та тоже была высокой, смуглой и широкоскулой, но на этом всякое сходство заканчивалось. Джорджия была несовершенна, модель — идеальна, в Джорджии жизнь так и бурлила, модель же казалась неживой.

Кэмпион бросил взгляд на тетю Марту и порадовался, увидев, как она сидит, прикрыв глаза и сложив руки на коленях, и с выражением бесконечного блаженства посматривает на людей. Ферди Пол о чем-то задумался, но и он явно был потрясен. Работницы перешептывались и горделиво прихорашивались.

Кэмпион и Алан Делл вновь осмотрели платье, тщетно пытаясь понять, в чем состоит его исключительность, и вот-вот могли совершить непоправимую ошибку, заявив, что его прелесть в простоте, но тут Джорджия бросила бомбу.

— Вэл, дорогая моя, — сказала она, и ее прелестный хриплый голос отчетливо прозвучал в тишине. — Это просто потрясающе. Но ведь оно не новое. Я его видела вчера вечером в клубе «Дадли».

Повисла потрясенная тишина. Греческий хор в углу ахнул, а Рекс издал крайне неуместный нервный смешок. Жанровая сценка превратилась в иллюстрацию Глаяса Уильямса.[5]

Леди Папендейк встала.

— Дорогая, — сказала она. — Дорогая…

Она говорила негромко и даже не особенно строго, но вдруг ситуация разом перестала казаться забавной, и Джорджия заняла оборонительную позицию.

— Боже мой, милая, какой ужас!

Она импульсивно повернулась к Вэл, и в этот момент самый циничный зритель не усомнился бы в ее искренности.

— Послушай, это наверняка какая-нибудь жуткая ошибка. Сегодня просто кошмарный день. Но я правда его видела. Вчера вечером в нем была одна из девиц Блэксилл, и оно мне невероятно понравилось. Ужасно жаль, но я даже могу это доказать. Его фотография была в какой-то утренней газете… «Дальномер», что ли… на задней полосе. На ней Блэксилл танцует с министром. Платье просто бросалось в глаза. Ему не было равных.

Вэл молчала. С ничего не выражающим лицом она кивнула онемевшей от ужаса группе в дальнем конце комнаты. Те заторопились прочь, и, как только они вышли, в коридоре тут же зазвенели их голоса.

Джорджия встала и наклонилась над Вэл всем своим длинным, грациозным телом, так что ее подруга стала походить на представительницу какой-то другой расы, более изящной и низкорослой.

— Конечно, покрой у него был похуже, — настойчиво продолжала она, — и материал, по-моему, другой. Но оно тоже было белым.

Леди Папендейк пожала плечами.

— Это модель «Буало», — спокойно произнесла она. — Сшито по нашим эскизам.

Джорджия всем своим видом воплощала виноватую беспомощность.

— Я же не могла не рассказать вам.

— Ну разумеется, дорогая, — пробормотала леди Папендейк, явно не смягчаясь, — ну разумеется.

Судя по всему, произошла катастрофа. Все заговорили одновременно, а Пол направился к Вэл. Следом за ним шагал Рэмиллис — все с тем же непринужденным видом.

Мистер Кэмпион был озадачен. Опыт подсказывал ему, что кража дизайна — это, конечно, крайне неприятное для художника происшествие, но оно редко воспринимается всерьез кем-либо еще, разве что речь идет о крупных деньгах. Он гадал, не произошел ли этот взрыв в результате срабатывания предохранительного клапана: теперь у собравшихся был повод дать волю своим чувствам.

Мальчик в углу комнаты, по всей вероятности, чувствовал себя такой же Алисой в Стране чудес, как и Кэмпион. Сморщив лоб, он разглядывал изнанку своей шляпы и явно не подозревал о бурлящих вокруг страстях.

В комнату театрально вбежал Рекс — белый как мел, он держал в руках газету. Леди Папендейк несколько мгновений разглядывала фотографию на задней полосе, после чего отпустила типично женское замечание:

— Только вор может позволить облачиться в подобное платье женщине с таким животом. Кто ее только одевает?

Остальные столпились вокруг, и Делл снова повернулся к Кэмпиону.

— Утечка данных, — тихо сказал он. — Такое случается на любом мероприятии, если планы держат в секрете. Просто ужасно.

— Удивительно, что фотография такая четкая, — заметила Джорджия с надеждой в голосе. — Обычно они такие мутные. Это платье ни с чем не спутаешь, верно? Это репсовый шелк. Я просто глаз не могла от него отвести. — Она обняла Вэл за плечи. — Бедняжка моя.

Вэл осторожно высвободилась и повернулась к Рексу:

— У кого одевается эта женщина?

— Позвоните и спросите.

Это возмутительно неуместное предложение Рэмиллис озвучил с той беспечностью, которая и делала его столь ненадежным субъектом.

— Можно сказать, что звонят из какого-нибудь журнала. Джорджия, позвони… или я могу сам. Позвонить?

— Нет, дорогой, не стоит, пожалуй. Не глупи, — невозмутимо ответила Джорджия.