— Что? — спросил Грегори.

— Кэтрин? — переспросил Паккард.

— Вот что я решил. — Чарли взглянул на оставшихся охранников, затем метнул взгляд на испуганную девушку. — Уведите ее. И заприте.

Два гвардейца подошли к Кэтрин и осторожно подняли ее на ноги. Два других заняли места впереди и позади нее. Вся кавалькада медленно двинулась по лестнице к выходу. Кэтрин повернула голову и вызывающе посмотрела на принца.

— Нет, — сказал Чарли. Солдаты остановились. — Не в башню. — Принц цедил слова сквозь стиснутые зубы. — Отведите ее в Барстилию.

* * *

— Как такое могло случиться? — простонал Паккард. Он сидел в кресле в комнате для переговоров и держался руками за голову. Они с Грегори проводили индивидуальные встречи с каждым дворянином королевства, чтобы убедиться, что все идет по плану, и теперь стол был уставлен целой батареей пустых бутылок — портвейн для консерваторов, красное вино для либералов. — Мы переживали, что Чарли может нас предать и все время следили за ним. Мы опасались, что Фортескью может нас предать, и предусмотрели, казалось бы, все непредвиденные обстоятельства. Мы боялись, что Тессалониус может вернуться, или нам помешает призрак короля, мы учли и это. Но Кэтрин? Она производила впечатление такой… не знаю, как сказать… такой подходящей.

— И более умные люди, чем мы с тобой могут быть одурачены женщиной, гораздо глупее нашей мисс Дурейс, — ответил Грегори, спокойно поднося бокал к свече и разглядывая красное вино на свет. Он сделал глоток и остался доволен. — Не вини себя в том, что не смог разобраться в одной женщине. Они мыслят совершенно не так, как мы.

— Она помолвлена с Фортескью. Она планировала стать королевой Ноиля и Дамаска. Ты понимаешь, какая нам отводилась роль? Она нас за идиотов держала. Как ты можешь оставаться таким спокойным?

— Потому что, если бы она была не способна одурачить нас с тобой, то у нее не получилось бы провести и Чарли.

— Она его и не провела. Он все узнал.

— И посадил ее в тюрьму. Расслабься, Паки. Ничего не изменилось. Выпей немного вина. А лучше допей всю бутылку.

После прошедших переговоров Грегори чувствовал себя уверенным, как никогда. Каждый дворянин в Дамаске снаряжал войска. Каждый желал свергнуть Чарли, и если Паккард и Грегори не убедят принца уйти добровольно, его уберут силой. Паккард обещал поговорить с молодым человеком, но не питал больших надежд. Грегори предупреждал, что у принца имеется собственная охрана и взять замок штурмом будет не легко. Возможны потери. Паккард взял бутылку и наполнил бокал.

— Черт побери, желал бы я, чтобы Чарли не был таким вспыльчивым. Что, интересно, делал этот проклятый Поллокс?

— Он передавал сообщения Фортескью от Кэтрин. Разве это не очевидно? Чем он еще мог заниматься? Слишком плохо. Здесь мы упустили хорошую возможность. Мы могли бы его использовать, чтобы подсунуть Фортескью ложную информацию. — Грегори откинулся назад в кресле. — Расслабься, Паки. — Повторил он. — Ничего не изменилось. Фортескью не собирается оставлять Чарли в живых. Он слишком много знает. А мы не собирались оставлять в живых Кэтрин. Она тоже слишком много знает. Поллокс, похоже, так же знал немало, но Чарли решил за нас эту проблему. Все равно нам пришлось бы его убить.

— Я не могу расслабиться, Грегори, и скажу почему. Во-первых, армия Фортескью стоит у нашей границы. Он придет не зависимо от того, готовы мы к этому или нет. Это означает, что у нас не осталось времени на поиск ОМУ.

— Тогда перейдем к запасному плану. Заберем свои деньги и закончим сделку с Фортескью, как мы и обещали Чарли.

— Верно. Из этого вытекает во-вторых. Мы не можем убить Кэтрин, если она помолвлена с Фортескью. Он нас поймает и закопает живьем. Таким образом, она станет его королевой, и с ее точки зрения нам известно чересчур много. Как ты думаешь, какая жизнь нас ожидает? Я скажу тебе. Крайне тяжелая, неприятная и очень, очень короткая.

— А, — сказал Грегори. Он улыбнулся и закинул ноги на стол. — А мы не станем убивать Кэтрин. Ее убьет Чарли.

Паккард пребывал в растерянности.

— Нет, — произнес он, качая головой. Он немного подумал. — Да. Не знаю. Думаешь, он пойдет на это?

— Разумеется, нет. Он все еще влюблен в нее. Он не сделал бы этого, даже если бы не любил ее. Мы это сделаем за него. Мы отдадим приказ от его имени. Он будет виноват в ее смерти. Паки, неужели ты не видишь, как все хорошо для нас складывается? На самом деле, это Чарли подсказал мне идею.

— Убить Кэтрин?

— Помнишь, он предположил, что угроза казни Лорда Гэгнота сподвигнет его сына на активные действия. Что ж, мы знаем, как юный щенок относится к Леди Кэтрин. На него это обязательно произведет аналогичный эффект. Он нападет на Чарли при первой же возможности, чтобы освободить Кэтрин. Увы, — произнес Грегори без сожаления, — он придет слишком поздно, чтобы спасти ее. И потом, если Гэгноту не удастся прикончить Чарли, Фортескью ему поможет. У нашего принца нет ни одного шанса на спасение.

— Надеюсь, что так. Этот молодой человек сильно меня напрягает. Грегори, как все-таки, странно повернулись события. Мы его выбрали, потому что он казался незаинтересованной третьей стороной. Я имею в виду, он никогда даже не пытался заявить о своих правах на трон. Никогда ничего не требовал, не предъявлял претензий. Он просто наблюдал со стороны с ироничным хладнокровием, какое любят напускать на себя выпускники колледжа. Никогда не думал, что он способен зарезать человека.

— Я думаю, если долго притворяться злым принцем, то становишься таким на самом деле.

— Конечно, вот мы казним людей и мы совсем не злые.

— Да, это разные вещи. Это один из величайших вопросов философии. Мы же не для себя это делаем. Наши действия благотворно сказываются на населении Дамаска в целом.

— Ты прав. — Паккард взял в руки пустую бутылку и прочел этикетку. — На самом деле неплохое вино. У нас есть еще? Надо будет все упаковать и забрать с собой.

— Нам не придется этого делать. Я все еще надеюсь, что нам удастся уничтожить Фортескью.

— Брось, Грегори. Если мы до сих пор не нашли ОМУ, то уже не найдем никогда. Призрак ничего не сказал Чарли и уже не вернется. Мы ошиблись. Надо было задействовать Джейсона вместо Чарли.

— Ничего не вышло бы. Вряд ли бы нам удалось убить кого-то из членов семьи.

— Да, это правда.

— И я надеюсь, что все еще изменится. — Грегори поднялся и дернул за шнур, чтобы вызвать слуг убраться в комнате. — Оружие Магического Уничтожения, в конце концов, является магическим. Ты же знаешь, как все эти волшебные штуки устроены. Они появляются в последний момент, в самую последнюю секунду. Так всегда бывает.

* * *

Кэтрин внезапно обнаружила, что находится в помещении далеком от того, где ей следовало бы быть. Тюремные отсеки Барстилии проектировались без расчета на комфорт и не содержали даже малейшего намека на него. Размером они немногим превосходили железные клетки, несмотря на название, лишь некоторые из них были ограждены железными прутьями, полом служили каменные плиты. Малюсенькое окошко выходило на внутренний двор. Вид из него открывался прямехонько на плаху, поэтому Кэтрин не часто выглядывала наружу. (Этот приватный внутренний двор предназначался, естественно, для дворян, простых преступников прилюдно казнили на городской площади.) Даже в самые яркие солнечные дни в камеры проникало очень мало света, и полумрак внутри усиливал атмосферу мрачного отчаяния. Тот факт, что соседний отсек занимал маркиз де Санднис, не поднимал Кэтрин настроение, тем более что тот постоянно делал гадкие замечания типа: «Милое платьице. Оно напоминает мне то, что я видел в Иллирии два сезона назад» или «Если бы вы подождали еще неделю, то купили бы точно такие же туфли на сорок процентов дешевле».

Несмотря на простоту, тюремные отсеки были очень надежны. Посетители Дамаска часто обращали внимание на качество постройки общественных зданий, все они отличались простотой и отсутствием украшений, но зато были спроектированы капитально. Это стало возможным благодаря тому, все они строились в результате проведения общественных работ во время предыдущих неурожаев. Имея в распоряжении дешевую рабочую силу можно много чего сделать. Многие отсеки были заполнены. В настоящий момент маркиз делил камеру с Лордом Гэгнотом и коррумпированным городским аудитором, но как единственной заключенной даме, Кэтрин предоставили отдельный отсек. Она провела кошмарную ночь на деревянной скамье, служившей кроватью, дрожа под тонким шерстяным одеялом. Ее трясло не от холода, а от страха. К утру, однако, она немного взяла себя в руки.