—Да, я сознаю свое нравственное убожество, но не понимаю способа очищения, о котором вы говорите. Ведь душа — не комната, зараженная миазмами, которую можно проветрить, открыв окно, — мрачно сказал Вадим Викторович.

—

Наоборот, ваше сравнение очень верно. Как в том, гак и в другом случае чистый воздух должен заменить зараженный, только вот открытие окна будет несколько сложнее. Для начала проникнитесь мыслью, что вы действительно умерли для того мира соблазнов, в котором раньше жили, и ныне находитесь в чистилище, где приступаете к великой работе: использовать и освободить астральные силы от сковавшей их плоти. Ваше тело представляет собой нечто вроде глыбы гранита, в котором заключен исполинской силы огонь, а для его освобождения нужно, чтобы удар молота разбил гранит: тогда огонь сожжет камень, растопит его и превратит в слиток драгоценного металла.

—

А где достать молот? — упавшим голосом прошептал Вадим Викторович.

Адепт нагнулся и приветливо заглянул в затуманившиеся глаза собеседника, а потом крепко пожал ему руку.

—

Этот чудодейственный молот каждый носит в себе, брат мой, это — воля, о которой Христос сказал, что она в

состоянии сдвинуть горы. Молитва поддерживает ищущего света, а вера в успех и сила воли способствуют выделению внутреннего, все претворяющего огня. А теперь скажите: желаете ли вы стать человеком высшего порядка и разрабатывать скрытые в вас сокровища. По мере того как из тьмы будет подниматься к свету новое существо — владыка раба — вы все более и более будете изумляться завоеванному могуществу. В настоящее же время дело обстоит как раз наоборот: раб распоряжается своим хозяином, и только потому, что тот — лентяй.

Темная краска залила лицо Вадима Викторовича, а по щекам скатилось несколько горячих слез, но вслед за тем он опустился на колени и прошептал:

—

Я хочу света. Будьте моим учителем. Вы, спасший и исцеливший мое тело, исцелите и спасите мою душу.

Радостно и с любовью поднял его адепт, обнял и убедил, что прежде, чем начать серьезные занятия, он должен привыкнуть к новому положению, а строгим режимом в пище и вибрациями, а строгим режимом в пище и вибрациями, привести в порядок свои флюидические токи, чтобы освободить, по возможности, астральное тело.

—

Вы совсем не умеете ни молиться, ни сосредоточиваться, а так как и то и другое необходимо, то следует приспособить к этому ваши органы.

Следовавшее за этим время было Вадиму Викторовичу поистине отдохновением для души и тела. Глубокая тишина волшебного приюта, откуда от только издали замечал других обитателей, целебным бальзамом действовала на его изболевшиеся нервы. Каждое утро он принимал ванну, а потом молился в голубом зале, но всякий раз, как он становился на колени перед изображением Христа-Утешителя, раздавалось удивительное пение, а неведомая мелодия потрясающим образом действовала на него, вызывая волнение и никогда не испытанную до того вдумчивость. Его пища состояла исключительно из молока и хлеба, плодов и овощей. Продолжительные прогулки по обширному саду были обязательны, а за ними следовали часы отдохновения. Лежа в гамаке под сенью густых деревьев и убаюкиваемый журчанием фонтана, он думал о прошлом, но уже без горечи, а о будущем с признательностью: неведомое раньше спокойствие мало-помалу сходило на его душу. В такие часы отдохновения к нему часто заходил его руководитель и говорил о неведомых силах, самого существования коих доктор даже не подозревал.

Дахара советовал своему ученику специализироваться в той области знания, которая всегда была его призванием, т. е. в медицине, но не оставаться слепым орудием материалистической науки, ограничивающейся лечением физического тела, а стать врачом просвещенным, который так же хорошо изучил и астральное тело человека, чтобы в тысячах разветвлений, связывающих его с грубой оболочкой, находить корень большинства болезней, главным образом нервных и мозговых.

—

Никакое лечение не будет действенным, если врач не сможет исследовать, насколько духовная болезнь действует на телесный недуг и не применит соответствующие оккультные средства, — сказал однажды адепт. — Это все равно, как если бы вас послали в лес с завязанными глазами.: как бы ни были быстры ваши ноги, вы все равно заблудитесь.

—

Но как изучить медицину астрального тела? — спросил Заторский.

—

Приобрести ясновидение, чтобы, видя больного, вы тотчас могли отличить причины оккультные от внешних. Поначалу довольно трудно читать в астрале, но с терпением и в уединении, когда мысли сосредоточиваются на одном каком-нибудь предмете, способности развиваются.

Наконец, настал день, когда Дахара объявил ему, что пора начать серьезные занятия, и повел его в круглый, без окон, зал на первом этаже. Посередине стояло кресло, а перед ним в нише висели крест и образ Спасителя. На стене, недалеко от ниши, находилось семь электрических кнопок, и наставник объяснил, что каждая из них освещает комнату особым цветом спектра.

—

Когда вы будете здесь сосредоточиваться, зажигайте последовательно различные цвета и наблюдайте, который из них всего более способствует развитию ваших мыслей и видений. К правой ручке кресла приспособлен механизм, вызывающий нежную и благозвучную музыку. У левой ручки находится столик, а на нем книга с магическими формулами и молитвами к силам добра. Итак, брат мой, принимайтесь за работу. Да поможет вам и да поддержит вас Отец Наш небесный.

Доктор начал работать с большим усердием, но первые недели были очень трудны и успеха не принесли.

Физическая усталость, мешающая человеку сосредоточиться и, так сказать, вызывать свою астральную силу, — это страшная усталость плоти, весьма затрудняющая работу мысли и духовных органов. Но мало-помалу воля брала верх над материей: он мог дольше размышлять, без дремоты слушать музыку, а потом ему стало казаться, будто с его мозга спадает какая-то тяжесть, и мышление становится свободнее. Он начинал понимать, что человека давит тяжесть материи, когда он хочет работать духовными органами, и что именно эту слабость надо побороть для того, чтобы подчинить себе плоть, которая гнетет и преграждает путь к свету. Когда, наконец, первые трудности были преодолены и получились желанные результаты, Дахара, однажды, сказал доктору с ободряющей улыбкой.

—

Ты добросовестно работал, брат мой, и доказал свое усердие: ты преодолел самое трудное и сделал первый шаг. А теперь для того, чтобы ты скорее научился и увидел скрытое за завесой, я покажу тебе невидимое, о котором ты имеешь пока самое смутное представление. Мы прогуляемся по окрестностям, и ты увидишь то, что не замечают обыкновенные люди. Но ты должен всегда видеть это, когда будешь истинным врачом. Ты изумишься, увидев, как мало на свете здоровых людей, но не должен пугаться.

Через несколько дней учитель и ученик в скромных, но изящных летних костюмах вышли из ворот виллы. По довольно крутой тропинке они спустились к озеру, нашли у берега привязанную лодку и переехали на другую сторону. Там они взобрались на возвышенность, где за большим камнем в скале находилась обширная пещера. Они прошли в ней и через искусно скрытый выход попали на другую узкую и такую крутую тропинку, что для спуска местами в скале были высечены ступени. Наконец, они очутились на небольшой площадке, где стоял сельский домик, и какой-то степенный старец радушно встретил их, а затем провел в простую, чистенькую комнату, где предложил обед. Доктор проголодался после долгой ходьбы и с удовольствием уничтожал сыр, хлеб и великолепный мед, но адепт ограничился только хлебом и молоком.

—

Этот домик зовется гостиницей "Доброго пастыря", а ее владелец, старый Ян, состоит низшим членом нашего братства, как и его жена, Линда, отлучившаяся в данное время за покупками, — пояснил Дахара. — Здесь наши братья могут останавливаться и отдыхать перед тем, как отправиться к нам на виллу, сюда же приносят нашу корреспонденцию. А теперь, брат Вадим, перед вступлением в лежащий неподалеку городок я должен подвергнуть твои глаза легкой операции. В большой город я тебя не поведу, так как ты не в состоянии был бы вынести то, что там увидел бы.