– А потому что вы испугались! – победно заключил Марио. – Вы совершили убийство и теперь боитесь.

– Я могу кого-нибудь попросить перевязать мне ногу, пока мы ждем полицию? Или это слишком самонадеянно с моей стороны? – спросила я. – Иначе я умру от потери крови и никто не получит от меня никаких ответов.

Марио недовольно посмотрел на мою рану и сказал, обращаясь к Леонии:

– Проследите, чтобы она не попыталась сбежать.

– Не сбежит, – заверила Леония.

– Ради Бога, Леония, послушайте меня…

– Как он умер?

Глаза у нее уже ввалились, взгляд сделался колючим.

Я уныло сказала:

– Случилась авария на дороге. – Я спрашивала себя, когда же ее симпатии успели переключиться с Макса на Брэдли. – Машина врезалась в гору и упала с обрыва.

Она закрыла глаза, лицо ее приобрело землистый оттенок.

– То, что я рассказала Марио, – чистая правда. Даниэлу похитили Стив и Брэдли.

Леония открыла глаза и медленно произнесла:

– Они вам не поверят. Марио и Пегги будут свидетельствовать в полиции, что вы уже однажды подмешивали ей в шоколад снотворное. И о том случае с машиной тоже расскажут. Слова ребенка полиция в расчет не примет. Вам светит обвинение в похищении и убийстве. – Наши взгляды встретились, и я прочитала в ее глазах твердую уверенность.

– Но я этого не делала! – воскликнула я.

– Докажите!

Я подумала об искалеченном теле Брэдли, которое вместе с машиной покоится на дне моря. И об искореженном теле Стива, распростертом на дороге.

– Уходите. Отправляйтесь к Максу. Он придумает, как вам помочь.

Вот уж не знала, что Леония может стать моей союзницей.

Я нетвердо встала на ноги. Леония взяла свою сумочку и достала платок.

– Вот. Это самое большее, что я могу предложить. Перевяжите ногу. Непохоже, что рана у вас серьезная, сильного кровотечения не будет. А теперь уходите, Марио я задержу. Скажу, что вы в туалете.

Времени на раздумья не было. То, что сказала Леония, звучало разумно. По крайней мере Макс мне поверит, когда я ему расскажу, что произошло. А если я окажусь в местной тюрьме, мне потребуется несколько дней, прежде чем я с ним свяжусь. Отчаяние придало мне сил, и я, покинув комнату, побежала по длинным коридорам виллы Д‘Эсте.

В залитом лунным светом внутреннем дворе стояли рядом «ауди» и старый универсал. Первым делом я бросилась к автомобилю Марио, в считанные секунды я открыла капот, поколдовала с мотором так, чтобы автомобиль не смог завестись, а потом быстро села в «ауди» и рванула с такой скоростью, что ворота промелькнули мимо меня размытым пятном.

Дорога была каждая минута, полиции не потребуется много времени, чтобы приехать по звонку Леонии. Но я знала, что еду к Максу, и никто меня не остановит.

Однако я опоздала. Едва я увидела извилистую ленту дороги и вздымающиеся за ней горы, как сразу заметила и свет фар автомобиля, несущегося на самоубийственной скорости. Он пролетел поворот и съехал с дороги на плато. Он ехал прямо ко мне. Не сбавляя скорости, я круто повернула руль в расчете проскочить мимо него. Я знала, что как только выеду на дорогу, то смогу дать фору любому. Макс научил меня водить машину, и я была уверена, что, если на дороге между мной и Пальмой не выставлены кордоны, полиции меня не догнать.

Встречный автомобиль резко повернул и преградил мне путь. Лучи наших фар встретились, мы ослепили друг друга. Если не считать добровольного самоубийства, у меня не оставалось другого выхода, кроме как затормозить и со всей силы вцепиться в руль. В какое-то мгновение капот другой машины задел «ауди», и я уже было подумала, что мое везение закончилось. Взвизгнув тормозами, «ауди» резко затормозила, меня отбросило в сторону, и я была почти оглушена ударом. Перед глазами все поплыло, однако я смогла заметить, как полицейский открыл дверцу своей машины и побежал ко мне. Непослушной рукой я открыла дверцу «ауди» и практически вывалилась на дорогу.

– Мне нужно встретиться с одним человеком, – решительно начала я. – В Пальме.

– Нет, не сегодня.

Вместо ожидаемого полицейского с наручниками я увидела перед собой Макса, который обнял меня своими сильными руками и прошептал:

– Дурочка! Глупая, прекрасная, невероятная дурочка!

Я ошеломленно прильнула к нему. К горлу подступили слезы, и мне стало трудно говорить.

– Макс! Макс, это ты! О Господи! Я думала, это полиция!

Полиция, казалось, Макса нисколько не интересовала. Его губы слились с моими, и в его поцелуях не было нежности. Наконец он ослабил объятия и сказал то, что можно было и не говорить:

– Я встречался с Клодеттой. – Он улыбнулся мне в лунном свете. – Ну что, малыш, больше нет недоразумений?

Я все еще обнимала его за шею, чувствуя его крепкое твердое тело.

– Нет.

– И вопросов нет?

– Нет, ни одного.

Я запустила пальцы в его густые кудри.

– Это хорошо. – Он посмотрел мне в глаза. – А у меня есть один вопрос.

Я посмотрела на него, мое сердце еле билось.

– Почему ты подумала, что это полиция?

Удивительно, но в эти короткие, ниспосланные небом минуты я совершенно забыла о трагедии, в которой была замешана. Я судорожно пробормотала:

– Произошла авария. Погиб Брэдли Ван де Ноде. И еще я сбила машиной Стива Паттерсона.

Я видела, как взгляд Макса стал недоверчивым. Однако он проявил замечательное хладнокровие.

– В таком случае, – сказал он, – советую рассказать мне все, прежде чем местная полиция лишит тебя такой возможности.

Макс повел меня к своей машине. У меня было такое ощущение, будто мои ноги не мои.

– Я ехала за тобой. На вилле мне не хотят верить. Вернее, Леония поверила, а Марио – нет. Это Марио велел Леонии позвонить в полицию. Он думает, что я похитила Даниэлу.

Невозмутимый Макс поднял бровь и повел машину к оконечности мыса и вилле.

– Ее похитили?

– Да, но сейчас она в безопасности, дома в своей постели. Ее похитили Брэдли Ван де Ноде и Стив. Стив оставался с ней на яхте, а Брэдли она не видела и не знала, что он замешан в этом деле. То есть не знала до самого конца.

– Зачем ему понадобилось шантажировать родителей?

– Джон Ван де Ноде его родной отец, а Хелена – мачеха. И она цветная. Когда Джон Ван де Ноде на ней женился, ему пришлось покинуть Южную Африку и оставить политическую карьеру. Брэдли учился в школе и продолжал жить там. Он унаследовал деньги отца и тоже хотел пойти в политику.