Я никогда не принадлежал к самоуверенным личностям, тем более в студенческие годы. Но мне хотелось показать себя с лучшей стороны, тем более что, к моей досаде, Мэдлин сама заплатила извозчику. Пока я обследовал чулан, Мэдди принесла длинную занавеску из зеленого бархата весьма неопределенного возраста, которую она ловко прикрепила сверху, прикрыв ею чулан. Словно приглашая девушку на вальс, я протянул руку и помог ей слезть с табурета. Она поставила табурет в кладовку и изящно присела в реверансе, словно говоря: «Ваше место, сэр».
Я был не слишком удивлен, но немного встревожен такой стратегией. Если мне предстояло действовать в качестве телохранителя, разве я не должен был являть собой видимую угрозу? Если, вследствие преувеличенной веры в мои возможности, Мэдди ожидала от меня исполнения роли троянского коня (или яда в тайнике перстня), то я не хотел, чтобы враг обнаружил меня скорчившимся в чулане на табурете, прижатым к стенам боками и спиной.
Мэдди посмотрела на меня и на табурет и совершила чисто женский поступок — подбежала к дивану, схватила овальную подушку с бахромой и положила ее на табурет.
— Еt voila![63] — воскликнула она. — Трон для короля и героя!
Прежде чем я перестал смеяться и изливать свои возражения, снаружи залаяла собака и Джейн крикнула нам снизу:
— Будь готова, Мэдди, он уже здесь!
— Джейн знает о моем присутствии? — быстро спросил я.
— Узнала, когда я попросила у нее занавеску. Она говорит о Рэндалле.
— Значит, Рэндалл идет сюда?
Мэдди кивнула. Молодой граф был не тем человеком, с которым мужчина хотел бы оставить наедине свою дочь или кузину.
— А где ваш дядя? — осведомился я, не видя и не слыша в доме никого, кроме Джейн.
— Ушел по важному делу.
— А слуги?
Она покачала головой.
— Экономка?
— Мы обслуживаем себя сами, после того как… В дверь громко постучали.
— Тогда позвольте мне открыть. Не сомневайтесь, я знаю, как разговаривать с человеком, чье присутствие нежелательно.
— Пожалуйста! — Мэдлин умоляюще смотрела на меня своими светлыми глазами. — Мы пригласили его. Тайно. Он согласился простить нам часть долга, если мы встретимся с ним. Джейн думает…
Стук повторился.
— Я открою! — крикнула Джейн.
— Не могу сказать, что мне это по душе, Мэдлин, — заметил я.
— Понимаю, — сказала она, подталкивая меня к кладовке. — Но вы нужны мне. Я боюсь!
Я втиснулся в кладовку и присел на край табурета.
— Я пообещал сделать это и выполню свое обещание.
Послышались приближающиеся голоса.
— Не забудьте об обещании, — предупредила Мэдлин. Разумеется, я о нем помнил. В кэбе она заставила меня поклясться, что я не выйду из укрытия ни при каких обстоятельствах. Я должен был слушать и, если удастся, смотреть, но не привлекать внимания к своему убежищу, пока Мэдлин или Джейн не произнесут слова «Джон Уотсон».
Из всего этого явно не могло выйти ничего хорошего.
Я услышал шаги Джейн и другие, более тяжелые. Мэдлин поспешно опустила занавеску. Наступила полная темнота.
Мужской голос произнес нечто вроде «добрый день, Мэдлин», но я не был уверен. В ответ раздалось невнятное бормотание.
Я не только ничего не видел, но и не мог слышать, что происходит за занавеской. Тесная кладовка оказалась скверным наблюдательным пунктом. Может быть, я должен встать? Но смогу ли я подняться с этого чертова табурета бесшумно? Любой звук может открыть мое присутствие… Мое сердце бешено колотилось. Я начинал испытывать паническое ощущение человека в западне.
Впрочем, Рэндалл, хотя и был настоящим животным, судя по тому, что я о нем слышал, очевидно, не обладал звериным чутьем, поэтому я пока что оставался незамеченным.
Вскоре как будто рассвело, и я смог видеть! Не слишком хорошо, но все-таки смог. Мои глаза привыкли к слабому свету, проникающему сквозь занавеску. Я видел свои узловатые руки, лежащие на темных брюках, и даже слышал, как все трое устраиваются на диване лицом к камину и ко мне. Все изменилось, когда Мэдди перестала стоять перед моим убежищем, закрывая его спиной.
— Очень мило, что вы пришли, Рэндалл, — заговорила Джейн, играя роль гостеприимной хозяйки.
— Не так уж мило, — насмешливо отозвался Рэндалл, — но я все-таки пришел.
Я наклонился вперед. Сквозь щель между занавеской и стеной я мог разглядеть всех троих на диване, обитом выцветшим алым бархатом. Джейн, темноволосая красавица, сидела посредине, делая вид, будто занята вязанием, а в действительности играя роль стены между Мэдлин и Рэндаллом. Меня это порадовало, так как молодой граф Нор-рис принадлежал к людям, которые нравятся женщинам, но не нравятся мне.
Даже сидя, Рэндалл выглядел высоким и горделивым. Я сразу же понял, что ему доставляет удовольствие себя демонстрировать. Он был чисто выбрит и аккуратно причесан; розовые губы слегка кривились, как у избалованного ребенка.
Впрочем, меня беспокоил не только его рост, но и явно незаурядная физическая сила. В то время как моя кожа желтела, а фигура горбилась от бесконечного сидения в комнате над книгами, Рэндалл, безусловно, проводил каждое утро на воздухе, совершая прогулки верхом в лесной прохладе, стреляя из старого мушкета лисиц, бобров, кроликов и фазанов. Хотя по размерам мы трое превосходили его обычную дичь, нам едва ли удалось бы с ним справиться.
— Да-да, — улыбнулась Джейн. — Вы пришли, и мы этому рады. — Она сделала петлю. — А вы сделали то, о чем мы говорили?
— Еще как, дорогая моя!
— Расскажите, Рэндалл, — настаивала Джейн. — Как это произошло?
Рэндалл демонстративно разглядывал свои золотые карманные часы.
— Через полчаса, Джейн, вашего отца проведут в мой кабинет, у которого он сейчас ждет меня. Лоренс — мое доверенное лицо — скажет ему, что я не могу повидаться с ним сегодня и получить плату по закладной, и вручит запечатанный конверт, на котором моим почерком написано его имя. Внутри он найдет расписку за сегодняшнюю выплату, хотя никаких денег он не внесет. За это я получу две вещи, не так ли? — Он смотрел на двух девушек, как кот на мышь.
— Две? Не думаю. — Джейн повернулась к кузине. — Мэдди, дай Рэндаллу лекарство, которое мы ему обещали.
Мэдлин открыла плетеную сумочку и вытащила маленький синий пузырек с характерной остроконечной стеклянной пробкой, указывающей, что содержимое его яд.
Внезапно яркий свет упал на мое лицо. Какую-то долю секунды я боялся, что меня обнаружили, но увидел огромного кота со шрамом на морде, который, помахивая хвостом вдоль занавески, то отодвигал ее, то задвигал.
Откинувшись назад, я быстро набросил занавес на кота, который тут же прыгнул мне на колени. Весил он немало.
К счастью, Рэндалл все еще был поглощен пузырьком с ядом, который выхватил из рук Мэдлин. Не обращая внимания на испуг девушки, он спросил:
— Что это? Оно быстро действует?
— Я и не ожидала, — заметила Джейн, — что вы спросите, болезненно оно или нет.
Рэндалл молча ждал ответа.
— Хотя, — добавила Джейн, — любой тайно введенный яд, который убивает младенца в утробе, должен быть болезненным.
Господи, подумал я, что за отраву они ему дали? Стрихнин? Что-то еще более страшное? Но мои мысли прервал поток вопросов Рэндалла:
— Что это за средство? Оно подействует? Сколько это займет времени? Сколько и каким образом нужно его давать?
Джейн покачала головой.
— Наш молодой друг-врач сказал только то, что его нужно дать ей как можно скорее. Самый надежный способ — инъекция, но…
— Где я достану шприц? У вас он есть?
— Вряд ли. Шприцы продаются в аптеках, но самое безопасное — дать ей выпить его из ложки. Можете назвать это пищеварительным эликсиром. Если вы заботитесь о здоровье Виттории… этой женщины, то не позволите ей упражняться несколько дней, а дадите отдохнуть…
— О, она достаточно крепкая — даже слишком. Наверняка дочь какой-нибудь грязной поденщицы или карги, которая собирает хворост под звон колоколов церкви Святого Клемента. От нее одни неприятности! Все лавочники в восторге твердят о ее «улыбке Моны Лизы», а все дело в плохом переднем зубе! Я не позволю ей иметь ребенка с кровью Рэндаллов в жилах, которого она потом будет использовать в своих дурацких представлениях! Чего ради мне беспокоиться о здоровье Виттории, когда она в состоянии справиться с самым сильным жеребцом? Меня беспокоит лишь то, почему это врач не дал вам вместе с ядом и шприц. Кстати, кто он — ваш кузен?
