Я принялась повторять чуть ли не слово в слово всё, что только передала через экономку:

— Я знаю, кто убийца — настоящий убийца, — и должна с вами увидеться. Это вопрос…

— Ну да. знаю. Жизни и смерти.

Сарказм я пропустила мимо ушей. (Имеет право, учитывая, как я себя вела вчера вечером.)

— Без вашей помощи мы не сможем привлечь к ответственности убийцу вашей сестры, — веско заявила я.

— Откуда такая уверенность, что на сей раз вы не ошиблись насчёт убийцы? — хмыкнула Барри не без издевки. (Но как я уже сказала, она имеет право.)

— Если вы позволите мне заехать на пару минут, я всё объясню.

Повисло молчание, следом громкий вздох и далее сдержанное:

— Встретимся за обедом. Но как можно ближе к моей конторе.

— Вы не понимаете! Это не может ждать. Что, если я заеду прямо сейчас, пока вы не ушли на работу? Обещаю, что долго вас не задержу.

Ещё один тяжкий вздох.

— Сколько вам надо времени на дорогу?

— Минут двадцать.

— Постарайтесь уложиться в пятнадцать.

— Да-да, хорошо. Только… миссис Лундквист? Прошу вас, никому не говорите о моём звонке.

— Господи, а о чём тут говорить-то? И кстати, миссис Шапиро, не обольщайтесь, будто вы меня убедили в том, что это не очередная ваша идиотская фантазия. — С этими словами она бросила трубку.

*

Когда я приехала, Луиза провела меня в столовую, впечатляющее шестиугольное помещение: плиточный (возможно, мраморный) пол в бело-зелёную клетку, красивые обои с цветочным узором — на белом фоне редко разбросаны огромные розовые пионы с тёмно-зелёными листьями. Барри сидела за небольшим столом с прозрачной столешницей и пила кофе. На белой крахмальной льняной салфетке перед ней я заметила крошки: значит, она уже поела.

Жестом Барри предложила мне присесть напротив, где на такой же белой крахмальной салфетке красовалась белая с золотой каёмкой тарелка. Затем молча поднялась и шагнула к буфету. Там стоял большой электрический кофейник, рядом — с полдюжины чашек и блюдец. Налив кофе в одну из чашек, Барри передала её мне. А затем снова присела, кивнув на корзину с тостами и пирожными в центре стола:

— Угощайтесь.

— Нет-нет, спасибо. Кроме кофе, в меня сейчас ничего не полезет. — заявила я, принимая от неё сливки и сахар.

Пожав плечами, Барри дала понять, что ей без разницы, если я умру с голоду.

И кстати, помните моё вчерашнее наблюдение, что, мол, Барри стала меньше краситься? Так вот, забудьте. Посмотрели б вы на неё с утра пораньше, когда эта художественная роспись во всём блеске! Я даже пожалела, что не надела тёмные очки.

— Ладно, к делу, — велела она.

Хорошо хоть не стала читать мне длинных нотаций.

— Послушайте, я вас вовсе не виню за такое откровение, более того — отлично понимаю. Мне ужасно стыдно за всё, что я вам вчера наговорила, охотно взяла бы свои слова назад. — Тут я представила жалкое оправдание (честное, но от этого не менее жалкое): — Просто, когда я наконец установила, что Кэтрин убили, мне до того не терпелось поскорей завершить дело, что я уцепилась за единственного человека, у которого, как я считала, были мотив и возможность. Но я ошибалась. Был ещё один человек, и…

— Откуда вы знаете, что не ошибаетесь и теперь?

— Потому что есть обстоятельство, изобличающее убийцу, — обстоятельство, которое я упускала вплоть до часа минувшей ночи.

— Какое же? — Барри начала нетерпеливо постукивать пальцами по столу.

— То, что у Сандры Кинг аллергия.

— Это-то здесь при чём? — брюзгливо справилась Барри, а пальцы её вдруг замерли в воздухе.

— Выслушайте меня, хорошо? Несколько недель назад ваш бывший муж в разговоре со мной мимоходом упомянул, что однажды миссис Кинг гостила у вас на Лонг-Айленде и у неё вдруг разыгралась аллергия. Тогда я не придала этому значения, но сегодня ночью вдруг вспомнила.

— и что?

— Мне тут же пришло на ум кое-что из сказанного вашим сыном в самом начале моего расследования. Тодд сказал, что, когда миссис Кинг вернулась в тот день из туалета, он не подпустил её к себе, так как она всё время чихала, а он не хотел заразиться.

— Не пойму, при…

— До этого момента ведь всё было в порядке, верно?

— Слушайте, не знаю, на что вы намекаете, — вскинулась Барри, — но если вы теперь решили обвинить во всём Сондру, ничего не получится. Она выходила из комнаты Тодда всего на пять минут, причём задолго до того. как Луиза отправилась в магазин.

— Это она так говорит.

— А Тодд сказал иначе? Нельзя же верить…

— Нет, не сказал. Но миссис Кинг могла утверждать что угодно, не опасаясь, что Тодд опровергнет её слова. Даже если и так, какая разница? Вы же сами только что говорили, что ему нельзя верить.

— Ну да… — согласилась она. И тут же с вызовом спросила: — По-вашему, она солгала?

Хотя меня так и подмывало сказать «да», я сочла за благо несколько смягчить свой ответ в надежде, что так ей будет легче его принять.

— Скажем, миссис Кинг хотела… — я тщательно подбирала слова, — запутать дело. Пожалуй, это не составило бы особого труда, даже не будь Тодд таким… даже будь он более надёжным свидетелем. Вполне возможно, она отсутствовала минут пятнадцать-двадцать. Как вы наверняка знаете, едва она вышла, Тодд поставил компакт-диск и, скорее всего, увлёкся. Что же до того, когда она выходила, он понятия не имел. Впрочем, он ведь такой… в общем, его репутация только облегчала ей задачу. Если бы показания Тодда по одному из этих пунктов разошлись с её, это было бы всего лишь его слово против её слова. А ей-то известно, чего стоит его слово.

— Но это абсурд! — гневно возразила Барри. — Сондра не стала бы убивать Кэтрин, она её не убивала! Да и что бы она от этого выиграла?

— Деньги.

— Но она не получала никакой выгоды!

— Напротив. Вы с ней любовницы, собираетесь жить вместе. Все изменения в вашем уровне жизни непременно скажутся и на ней. Да, кстати, а как продвигается бизнес миссис Кинг? — словно ненароком спросила я.

— Ну… не… а при чём здесь это?

Ага, кажется, я попала в точку! Однако не успела я развить это направление, как Барри накинулась на меня:

— Вы меня с ума сводите! Начинаете с аллергии Сондры, а теперь вообще в какие-то непонятные дебри лезете! Между прочим, я так и не поняла, при чём здесь её аллергия!

Она права. Меня понесло прежде, чем я объяснила. почему аллергия Сондры Кинг была той самой зацепкой, которую я всё время искала, — зацепкой, изобличавшей убийцу Кэтрин.

— Извините, — покаялась я. — Ну да, я начала говорить, что, вернувшись из туалета, миссис Кинг принялась чихать и сморкаться, между тем как до этого ничего подобного не наблюдалось. Согласны?

— Да откуда мне знать? Но почему вы так уверены, что это был не насморк? и даже если аллергия, ну и что? Может, объясните, наконец, каким боком это изобличает её в убийстве?

— Знаю, что это для вас тяжело, — мягко сказала я. — Наверное, просто невозможно представить, что человек, который вам дорог, мог убить вашу сестру. Но послушайте меня ещё несколько минут. хорошо? — Злобный взгляд Барри я посчитала знаком согласия. — Кэтрин умерла, потому что её защекотали метёлкой для пыли. И в тот же самый день у миссис Кинг неожиданно проявляются симптомы, которые она выдаёт за насморк. Но эти же симптомы свойственны и аллергической реакции, а нам известно, что у неё аллергия. Более того, эти признаки якобы простуды никак не проявлялись до её отлучки из комнаты Тодда, поскольку мальчик только и искал предлога, лишь бы отвязаться от неё.

— Что за бред! — досадливо отмахнулась Барри. Однако в глазах её я впервые увидела страх.

Так, перейдём к мотиву.

— Скажите, Сондра знала, что Кэтрин увидела нечто такое, что ей не следовало видеть?

Барри долго медлила с ответом, но наконец призналась:

— Да, это, по крайней мере, верно.

— Как она к этому отнеслась?

— Сондра очень расстроилась — из-за меня и Тодда. Не хотела, чтоб мы оказались в проигрыше.