Немцы господствовали в воздухе все время сражения на Курской дуге. Причины неблагоприятного для «сталинских соколов» развития обстановки в воздухе хорошо показал в своей статье «Прохоровское сражение» А. Ахмедов. Это достигалось за счет централизованного применения авиации, а также максимального использования каждого самолета (иной раз один самолет мог совершать в день 2–3 боевых вылета) благодаря наиболее рациональному размещению полевых аэродромов. Так, во время Курской битвы немецкие посадочные площадки (для самолетов связи и легких армейских разведывательных самолетов) находились в 5–7 км от передовой, а основная масса полевых аэродромов располагалась всего в 18–30 км от передовой, тогда как советские полевые аэродромы располагались в 40–60 км от передовой, в том числе из опасения, что при более близком расположении к линии фронта они подвергнутся более интенсивному воздействию со стороны господствовавших в воздухе люфтваффе. Каждый немецкий самолет имел приемо-передающую радиостанцию, а немецкие подразделения первой линии — еще и специальных авианаводчиков, снабженных средствами связи как со штабами авиагрупп, прикомандированных к данному участку фронта, так и с командирами авиаотрядов, находящихся в данный момент в воздухе. В советской же истребительной и штурмовой авиации, действовавшей над полем боя, радиопередатчики в лучшем случае ставились на самолеты командиров эскадрилий и выше, а у рядовых пилотов были только приемники (аналогичная ситуация была и в советских танковых войсках). Передовых авианаводчиков в Красной Армии не было вообще. Не появились они и в Советской Армии после войны из-за полного отсутствия соответствующих средств связи. Только в конце войны, когда по ленд-лизу было поставлено около 36 тысяч радиостанций различного типа и назначения, авианаводчиков попробовали эпизодически применять для наведения самолетов на цели, но без особого успеха. Обычно советские командующие воздушными армиями и командиры авиакорпусов посылали своих представителей в штаб фронта и штабы армий, поддержку которых с воздуха им было приказано осуществлять. Эти представители держали связь со своим командованием посредством обычного проводного телефона, к тому же не своего, а местного штабного, постоянно занятого для других целей. В результате информация до боевых авиачастей передавалась слишком медленно. Часто к моменту вылета самолетов в заданный район обстановка там уже несколько раз успевала поменяться, и вылеты осуществлялись зазря. При этом попусту тратились боеприпасы и моторесурс и изматывались летчики, а удары нередко наносились по своим, что было особенно частым явлением в Курской битве, где обстановка менялась очень быстро, и в советских штабах часто не знали, на каких рубежах находятся свои войска, а на каких — противник.
О внезапности же немецкого наступления 5 июля не могло быть и речи, поскольку еще 4 июля Манштейн провел частную операцию по овладению Томаровкой и сбил советское боевое охранение, чтобы улучшить позиции для наступления. Эта операция была проведена на участке XLVIII танкового корпуса. Тем самым достигалась и дополнительная цель: отвлечь внимание советского командования от направления главного удара, где предстояло действовать II танковому корпусу СС.
К концу первого дня наступления было достигнуто вклинение в оборону 6-й гвардейской армии на глубину 5–6 км в полосе наступления XLVIII корпуса у Черкасского и на 12–13 км в полосе II корпуса СС в районе Быковка — Козьмо-Демьяновка. Эсэсовские дивизии прорвали на всю глубину первый рубеж обороны, оттеснив 52-ю гвардейскую стрелковую дивизию. На участке этой дивизии лейбштандарт и «Райх» на фронте в 10 км продвинулись на глубину до 10 км, захватив несколько населенных пунктов. В бой вступили передовые части 51-й гвардейской стрелковой дивизии, стоявшей на второй линии обороны. Между частями 52-й дивизии образовался разрыв в 6–8 км.
Таким образом, на фронте шириной в 5–6 км эсэсовские дивизии подошли ко второму рубежу обороны, занимаемому 51-й гвардейской стрелковой дивизией, и даже завязали бой с ее аванпостами. Однако правофланговый сосед корпуса СС, армейская группа «Кемпф», 5 июля не смог сколько-нибудь существенно потеснить соединения 7-й гвардейской армии. Между флангами корпуса СС и армейской группы образовался разрыв, на прикрытие которого Хауссер в течение трех последующих дней вынужден был использовать дивизию «Тотенкопф». Ей противостояла 375-я стрелковая дивизия.
По данным немецких архивов, 5 июля на южном фасе Курской дуги немецкие потери составили 640 убитыми, 5240 ранеными, 131 пропавших без вести — в сумме 6011. Это были наибольшие потери за все дни «Цитадели».
6 июля корпус СС имел в строю 334 танка, в том числе в дивизии «Мертвая голова» бригадефюрера Г. Присабыло 114 танков и 23 штурмовых орудия, в лейбштандарте бригадефюрера Т. Виша — 99 танков и 23 штурмовых орудия, а в дивизии «Райх» бригадефюрера Крюгера — 121 танк и 21 штурмовое орудие. К началу боев в составе корпуса числились боеготовыми 494 танка и штурмовых орудия, так что в первый день было потеряно около 93 машин. На второй день наступления корпус должен был прорвать второй рубеж обороны у Яковлево и выйти к излучине Псёла у села Тетеревино.
Около 9.00 6 июля 1943 года после мощной артподготовки и при поддержке 150 самолетов 8-го авиакорпуса дивизии СС обрушились на 154-й и 156-й гвардейские стрелковые полки. В ходе артподготовки были выведены из строя пункты управления и связи полков 51-й гвардейской стрелковой дивизии, что расстроило управление войсками. Каждый советский батальон дрался в одиночку. За счет хорошего взаимодействия между пехотой, танками, артиллерией и авиацией передовые подразделения эсэсовских дивизий, поддержанные танками и штурмовыми орудиями, успели выдвинуться к советским позициям еще во время артподготовки, и в момент ее окончания находились всего в нескольких сотнях метров от неприятельских окопов.
К 13.00 батальоны на стыке двух упомянутых стрелковых полков начали беспорядочный отход в направлении сел Яковлево и Лучки. Устоял только левофланговый 158-й гвардейский стрелковый полк. При неорганизованном отходе 154-й и 156-й гвардейские стрелковые полки были настигнуты танками и мотопехотой противника и понесли тяжелые потери. Так, в 156-м полку из 1685 человек к 7 июля в строю осталось не более 200, и как боевая единица он фактически перестал существовать. Некоторые подразделения 154-го и 156-го полков вышли в расположение соседних дивизий. Только артиллерия 51-й гвардейской стрелковой дивизии и 5-го гвардейского Сталинградского танкового корпуса, подошедшего из резерва, смогли замедлить продвижение немцев. Скоротечный бой разгорелся за село Лучки, где находились 464-й гвардейский артдивизион и 460-й гвардейский минометный батальон 6-й гвардейской мотострелковой бригады 5-го гвардейского танкового корпуса. В 14.20 бронегруппа дивизии «Райх» в целом овладела селом Лучки. Советская артиллерия отступила на север к хутору Калинин. Сказалось то, что пушки не имели пехотного прикрытия, поскольку мотострелковые батальоны 6-й гвардейской мотострелковой бригады еще не прибыли к месту сражения. Основные силы истребительно-противотанковой артиллерии армии (14, 27 и 28-й оиптабр) находились на Обояньском шоссе и в полосе наступления XLVIII танкового корпуса. Именно это направление после первого дня боев было расценено командованием армии как направление главного удара немцев, тогда как на самом деле немецкое командование придавало удару эсэсовского корпуса ничуть не меньшее, а возможно, даже большее значение. Для отражения наступления дивизии «Райх» у 6-й гвардейской армии в этот момент не было больше артиллерии.
Тем временем III танковый корпус армейской группы «Кемпф», наносивший вспомогательный удар на север, своими действиями затруднял локализацию советским командованием района главного удара и маневр силами и средствами на угрожаемые направления. В результате немцы смогли последовательно наносить поражение советским частям и соединениям, в том числе и выдвигавшимся из оперативной глубины резервам, что привело к большим потерям в живой силе, вооружении и боевой технике.
