А рядом – где упали на землю капли крови, пролитой Иисусом, небольшая каменная ваза. Пуп Земли! Где, как не здесь, возликовать о том, что земля эта больше не принадлежит неверным? Словно яркий луч пронзил серую пелену, многие годы застилавшую глаза и сердца христиан, измученных безысходной тоской по истиной вере – ясной и чистой, как небо над Иерусалимом…
Эта вера была тогда столь велика и несокрушима, что люди шли на смертельный риск и тяжкие испытания, лишь бы прикоснуться к ее истокам. А это вам не сегодняшний перелет на современном самолете или комфортабельном океанском лайнере. Чтобы оказаться на Святой Земле, пилигримы переносили многодневные и опаснейшие путешествия по морю, где хозяйничали свирепые и беспощадные пираты. Да и Земля Обетованная не всегда встречала паломников материнскими объятиями. Ждал их долгий, нелегкий путь под палящим солнцем Палестины…
Всячески помогать своим братьям и сестрам по вере задумали несколько купцов, прибывших в Иерусалим из города Амальфи, что находится на южном побережье Италии и слыл в то время крупным центром левантийской торговли. Иерусалим же был во владении египетского халифа. Сохранилось имя одного из купцов, который испросил разрешения у халифа организовать странноприимный дом для бедных и заболевших христиан, что совершали паломничество из Европы к местам последних дней земной жизни Иисуса. Его звали Пантелеон Мауро.
Забавно – но точно такую же фамилию носит «бойфренд» моей старшей дочери. Познакомились они в студенческом общежитии в Париже и вот уже третий год неразлучны. Разумеется, то, что Лука родился недалеко от Амальфи, мне было известно. И все же, рассказывая про обнаруженное мною совпадение, я и представить себе не могла, что он и впрямь окажется потомком купца Пантелеона. Но – факт остается фактом. И – кто знает – может, через несколько лет я стану счастливой бабушкой крошечного продолжателя рода первого рыцаря-иоаннита…
Пути Господни поистине неисповедимы. И вот в 1048 году в Иерусалиме появилась христианская миссия – hospital. Та к родилось братство, основной целью которого стала забота о безопасности и здоровье паломников. Они получали там, по современной терминологии, полный комплекс услуг – проживание, питание, медицинскую помощь. Причем, в отличие от дня сегодняшнего, – абсолютно бесплатно. Госпиталь был способен принять и обслужить огромное, даже по нынешним меркам, количество людей одновременно – до двух тысяч. Начал действовать при нем храм Святого Иоанна Предтечи, а служивших там братьев стали называть красивым словом «госпитальеры».
С каждым годом возрастало не только число паломников, которых здесь принимали, становилось больше и служителей-подвижников, денно и нощно работавших при госпитале и храме. Как-то незаметно их стали называть братьями-иоаннитами – по имени Святого Иоанна. Через паломников устанавливались и крепли связи с европейским христианским миром. Но рыцарским орденом им еще стать предстояло…
В 1095 году Алексей Комнин, император терзаемой турками-сельджуками Византии, обратился за помощью к римскому папе. Урбан II, встревоженный судьбой детей христовых, созвал во французском Клермоне церковный собор, на который собрались 200 епископов, 14 архиепископов и 400 аббатов. Это внушительное собрание церковных иерархов постановило «ради освобождения Гроба Господня в Иерусалиме» организовать Крестовый поход. Примерно через год на Восток двинулась стотысячная объединенная армия крестоносцев. Средне– и северо-французское ополчение возглавляли брат французского короля Гуго Вермандуа, герцог нормандский Роберт и Роберт Фриз из Фландрии. Южно-французское, или провансальское, шло во главе с Раймундом, графом Тулузским. Норманнское войско, которым командовал Боэмунд, князь Тарентский, двинулось из южной Италии. Армада лотарингцев шла к Иерусалиму под командованием Готфрида (Готфруа) Бульонского, к которому присоединился его брат Болдуин.
Победоносный тон походу задала первая масштабная и кровавая сеча при Дорилее, где сельджуки были наголову разгромлены. В начале 1098 года под натиском отрядов Болдуина сдалась Эдесса – крупный армянский торговый город на пути из Сирии в Месопотамию.
И было заложено первое на Востоке государство крестоносцев – Эдесское графство. Второе – Антиохийское княжество – возникло через несколько месяцев в результате покорения Боэмундом Тарентским города Антиохии. И, наконец, в 1099 году был покорен Иерусалим.
Вот как описывает это событие анонимная итало-нормандская хроника XI века «Деяния франков и прочих иерусалимцев»: «В пятницу 15 июля мы ринулись на укрепления. Была такая бойня, что наши стояли по лодыжки в крови. Войдя в город, крестоносцы гнали сарацин (так воинов-мусульман называли европейцы) до Храма Соломона, скопившись в котором, они дали нам самое жестокое сражение за весь день, так что их кровь текла по всему храму…»
Штурму предшествовала долгая, изнурительная осада. По преданиям, рыцари получали изнутри города поддержку госпитальеров. Впрочем, в чем конкретно заключалась их помощь, доподлинно не известно. Но сохранилась красивая легенда о том, что бывший провансалец Жерар, поселившийся в Иерусалиме и возглавивший христианскую миссию, совершил чудо, помогая своим единоверцам. К концу многодневной осады в отрядах крестоносцев начался голод. Тогда Жерар стал сбрасывать со стен на головы воинов свежеиспеченный хлеб. Увидев это, стражи города схватили его. Но неизбежной казни не последовало, на глазах изумленных судей хлеб чудесным образом превратился в камни.
Предводитель того первого крестового похода Готфруа Бульонский высоко оценил заслуги госпитальеров перед христианами и пожаловал братству щедрые земельные наделы. Преемник Готфруа и его брат, иерусалимский король Болдуин I, тоже покровительствовал госпитальерам и щедро награждал их привилегиями. В ряды братства стали вступать и многие рыцари-крестоносцы. Продолжая бескорыстные каждодневные труды по поддержке неимущих и больных христиан, госпитальеры постепенно начали вести борьбу и с их угнетателями – иноверцами.
Тогда-то у Жерара родилась мысль превратить братство в Орден, который будет копьем и мечом защищать Святую Землю от неверных. Вступающим в него предлагалось отречься от мира, носить монашеское одеяние, им присваивалось рыцарское звание. Получить его, однако, было не так-то легко. Два года претенденты были обязаны провести на боевых галерах, сражаясь с пиратами и неверными, еще столько же ухаживали за больными в госпиталях, выполняя любую, даже самую грязную работу. При этом полученный ранг монаха-рыцаря от этих обязанностей не освобождал. Каждый, кто удостаивался чести быть принятым в рыцарское сообщество, давал три обета – целомудрия, послушания и бедности. Он полностью отказывался от своего имущества в пользу своих наследников, но чаще – в пользу Ордена. В дальнейшем монахов наделили правом приобретать поместья. Однако наследовать их могло только все то же братство…
Вскоре после основания Ордена на месте, где по преданию находилось жилище Святого Захария, братья заложили и возвели храм во имя Святого Иоанна Крестителя. Жерар разработал устав Ордена госпитальеров или, как их иначе стали называть, – иоаннитов. Его эмблемой стал восьмиконечный белый крест. Четыре конца креста символизировали христианские добродетели, восемь их углов – добрые качества христианина, а белый цвет – безупречность рыцарской чести. Впоследствии, когда орден оказался на Мальте, общепринятым стало и название – мальтийский крест.
Цвет и покрой одежды, правила монастырского быта и взаимоотношений с внешним миром отличались от принципов, положенных в основу существования других духовно-рыцарских орденов, что к тому времени стали появляться в Европе. Например, от бенедиктинцев, цистерцианцев или францисканцев госпитальеров сразу можно было отличить по их «фирменному» кресту, который первоначально нашивали на левое плечо черного плаща. Позже рыцари ордена стали носить красные плащи, а крест переместился на грудь. Любопытно, что плащи имели очень узкие рукава – так подчеркивалось отсутствие у членов ордена личной свободы.
