Клещ (негромко) . Вытащим…Все подходят к постели. Клещ смотрит на жену через плечи других.

Кривой Зоб (Татарину) . Ты думаешь – дух пойдет? От нее духа не будет… она вся еще живая высохла…

Наташа . Господи! Хоть бы пожалели… хоть бы кто слово сказал какое-нибудь! Эх вы…

Лука . Ты, девушка, не обижайся… ничего! Где им… куда нам – мертвых жалеть? Э, милая! Живых – не жалеем… сами себя пожалеть-то не можем… где тут!

Бубнов (зевая) . И опять же – смерть слова не боится!.. Болезнь – боится слова, а смерть – нет!

Татарин (отходя) . Полицию надо…

Кривой Зоб . Полицию – это обязательно! Клещ! Полиции заявил?

Клещ . Нет… Хоронить надо… а у меня сорок копеек всего…

Кривой Зоб . Ну, на такой случай – займи… а то мы соберем… кто пятак, кто – сколько может… А полиции заяви… скорее! А то она подумает – убил ты бабу… или что… (Идет к нарам и собирается лечь рядом с Татарином.) Наташа (отходя к нарам Бубнова) . Вот… будет она мне сниться теперь… мне всегда покойники снятся… Боюсь идти одна… в сенях – темно…

Лука (следуя за ней) . Ты – живых опасайся… вот что я скажу…

Наташа . Проводи меня, дедушка…

Лука . Идем… идем, провожу!Уходят. Пауза.

Кривой Зоб . Охо-хо-о! Асан! Скоро весна, друг… тепло нам жить будет! Теперь уж в деревнях мужики сохи, бороны чинят… пахать налаживаются… н-да! А мы… Асан!.. Дрыхнет уж, Магомет окаянный…

Бубнов . Татары спать любят…

Клещ (стоит посредине ночлежки и тупо смотрит пред собой) . Чего же мне теперь делать?

Кривой Зоб. Ложись да спи… только и всего…

Клещ (тихо) . А… она… как же?Никто не отвечает ему. Сатин и Актер входят.

Актер (кричит) . Старик! Сюда, мой верный Кент…

Сатин . Миклуха-Маклай идет… х-хо!

Актер . Кончено и решено! Старик, где город… где ты?

Сатин . Фата-моргана! Наврал тебе старик… Ничего нет! Нет городов, нет людей… ничего нет!

Актер . Врешь!

Татарин (вскакивая) . Где хозяин? Хозяину иду! Нельзя спать – нельзя деньги брать… Мертвые… пьяные… (Быстро уходит.) Сатин свистит вслед ему.

Бубнов (сонным голосом) . Ложись, ребята, не шуми… ночью – спать надо!

Актер . Да… здесь – ага! Мертвец… «Наши сети притащили мертвеца»… стихотворение… Б-беранжера!

Сатин (кричит) . Мертвецы – не слышат! Мертвецы не чувствуют… Кричи… реви… мертвецы не слышат!..В двери является Лука.

Занавес.

Акт третий

«Пустырь» – засоренное разным хламом и заросшее бурьяном дворовое место. В глубине его – высокий кирпичный брандмауер. Он закрывает небо. Около него – кусты бузины. Направо – темная, бревенчатая стена какой-то надворной постройки: сарая или конюшни. А налево – серая, покрытая остатками штукатурки стена того дома, в котором помещается ночлежка Костылевых. Она стоит наискось, так что ее задний угол выходит почти на средину пустыря. Между ею и красной стеной – узкий проход. В серой стене два окна: одно – в уровень с землей, другое – аршина на два выше и ближе к брандмауеру. У этой стены лежат розвальни кверху полозьями и обрубок бревна, длиною аршина в четыре. Направо у стены – куча старых досок, брусьев. Вечер, заходит солнце, освещая брандмауер красноватым светом. Ранняя весна, недавно стаял снег. Черные сучья бузины еще без почек. На бревне сидят рядом Наташаи Настя. На дровнях – Лукаи Барон. Клещлежит на куче дерева у правой стены. В окне у земли – рожа Бубнова.

Настя (закрыв глаза и качая головой в такт словам, певуче рассказывает) . Вот приходит он ночью в сад, в беседку, как мы уговорились… а уж я его давно жду и дрожу от страха и горя. Он тоже дрожит весь и – белый как мел, а в руках у него леворверт…

Наташа (грызет семечки) . Ишь! Видно, правду говорят, что студенты – отчаянные…

Настя . И говорит он мне страшным голосом: «Драгоценная моя любовь…»

Бубнов . Хо-хо! Драгоценная?

Барон . Погоди! Не любо – не слушай, а врать не мешай… Дальше!

Настя . «Ненаглядная, говорит, моя любовь! Родители, говорит, согласия своего не дают, чтобы я венчался с тобой… и грозят меня навеки проклясть за любовь к тебе. Ну и должен, говорит, я от этого лишить себя жизни…» А леворверт у него – агромадный и заряжен десятью пулями… «Прощай, говорит, любезная подруга моего сердца! – решился я бесповоротно… жить без тебя – никак не могу». И отвечала я ему: «Незабвенный друг мой… Рауль…»

Бубнов (удивленный) . Чего-о? Как? Краул?

Барон (хохочет) . Настька! Да ведь… ведь прошлый раз – Гастон был!

Настя (вскакивая) . Молчите… несчастные! Ах… бродячие собаки! Разве… разве вы можете понимать… любовь? Настоящую любовь? А у меня – была она… настоящая! (Барону.) Ты! Ничтожный!.. Образованный ты человек… говоришь – лежа кофей пил…

Лука . А вы – погодите! Вы – не мешайте! Уважьте человеку… не в слове – дело, а – почему слово говорится? – вот в чем дело! Рассказывай, девушка, ничего!

Бубнов . Раскрашивай, ворона, перья… валяй!

Барон . Ну – дальше!

Наташа . Не слушай их… что они? Они – из зависти это… про себя им сказать нечего…

Настя (снова садится) . Не хочу больше! Не буду говорить… Коли они не верят… коли смеются… (Вдруг, прерывая речь, молчит несколько секунд и, вновь закрыв глаза, продолжает горячо и громко, помахивая рукой в такт речи и точно вслушиваясь в отдаленную музыку.) И вот – отвечаю я ему: «Радость жизни моей! Месяц ты мой ясный! И мне без тебя тоже вовсе невозможно жить на свете… потому как люблю я тебя безумно и буду любить, пока сердце бьется во груди моей! Но, говорю, не лишай себя молодой твоей жизни… как нужна она дорогим твоим родителям, для которых ты – вся их радость… Брось меня! Пусть лучше я пропаду… от тоски по тебе, жизнь моя… я – одна… я – таковская! Пускай уж я… погибаю, – все равно! Я – никуда не гожусь… и нет мне ничего… нет ничего…» (Закрывает лицо руками и беззвучно плачет.) Наташа (отвертываясь в сторону, негромко) . Не плачь… не надо!Лука, улыбаясь, гладит голову Насти.

Бубнов (хохочет) . Ах… чертова кукла! а?

Барон (тоже смеется) . Дедка! Ты думаешь – это правда? Это все из книжки «Роковая любовь»… Все это – ерунда! Брось ее!..

Наташа . А тебе что? Ты! Молчи уж… коли Бог убил…

Настя (яростно) . Пропащая душа! Пустой человек! Где у тебя – душа?

Лука (берет Настю за руку) . Уйдем, милая! ничего… не сердись! Я – знаю… Я – верю! Твоя правда, а не ихняя… Коли ты веришь, была у тебя настоящая любовь… значит – была она! Была! А на него – не сердись, на сожителя-то… Он… может, и впрямь из зависти смеется… у него, может, вовсе не было настоящего-то… ничего не было! Пойдем-ка!..

Настя (крепко прижимая руки ко груди) . Дедушка! Ей-богу… было это! Все было!.. Студент он… француз был… Гастошей звали… с черной бородкой… в лаковых сапогах ходил… разрази меня гром на этом месте! И так он меня любил… так любил!

Лука . Я – знаю! Ничего! Я верю! В лаковых сапогах, говоришь? А-яй-ай! Ну – и ты его тоже – любила?Уходят за угол.

Барон . Ну и глупа же эта девица… добрая, но… глупа – нестерпимо!

Бубнов . И чего это… человек врать так любит? Всегда – как перед следователем стоит… право!

Наташа . Видно, вранье-то… приятнее правды… Я – тоже…

Барон . Что – тоже? Дальше?!

Наташа . Выдумываю… Выдумываю и – жду…

Барон . Чего?

Наташа (смущенно улыбаясь) . Так… Вот, думаю, завтра… приедет кто-то… кто-нибудь… особенный… Или – случится что-нибудь… тоже – небывалое… Подолгу жду… всегда – жду… А так… на самом деле – чего можно ждать?Пауза.

Барон (с усмешкой) . Нечего ждать… Я – ничего не жду! Все уже… было! Прошло… кончено!.. Дальше!

Наташа . А то… воображу себе, что завтра я… скоропостижно помру… И станет от этого – жутко… Летом хорошо воображать про смерть… грозы бывают летом… всегда может грозой убить…

Барон . Нехорошо тебе жить… эта сестра твоя… дьявольский характер!

Наташа . А кому – хорошо жить? Всем плохо… я вижу…

Клещ (до этой поры неподвижный и безучастный – вдруг вскакивает) . Всем? Врешь! Не всем! Кабы – всем… пускай! Тогда – не обидно… да!