— Я не могу идти в этот ресторан в таком виде! привела еще один довод Оливия.

Льюис окинул взглядом ее изрядно помятый черный льняной костюм и кремовую блузку.

— А что не так с твоим костюмом? — с искренним недоумением спросил он.

Ему легко говорить! Льюис всегда ходил на работу в элегантных и дорогих костюмах, в которых можно появляться где угодно. Вот и сегодня на нем были темно-серый костюм, голубая рубашка и шелковый серо-голубой галстук с желтыми вкраплениями — хит нынешнего сезона.

Оливия стояла перед ним, как Золушка, в своих черных рабочих лодочках без каблуков и с большой черной сумкой, купленной на распродаже.

— Ты всегда так выгладишь. Нормально. Мне нравится. — Самое интересное, что Льюис говорил совершенно искренне.

Отлично! Его похвала лишний раз напомнила Оливии, что босс видит в ней кого угодно, только не женщину. В душе она надеялась, что злосчастная рождественская вечеринка переменила его отношение к ней, но, увы…

Оливия уже не в первый раз попыталась представить, в каком свете Льюис вспоминает их близость. Как ужасную ошибку, спровоцированную алкогольным опьянением? Может быть, и он успел выпить несколько бокалов шампанского, пока она не видела? Мужчины всегда говорят, что чем больше они выпьют, тем привлекательнее кажется им барменша. Наверное, эта присказка распространяется и на секретарш.

— Оливия, перестань нервничать, — с раздражением в голосе попросил Льюис. — И не думай, что я не знаю причины твоего состояния…

От страха у Оливии свело живот.

— Вы знаете? — Оливия сразу же решила, что ее мать перешла в решительное наступление, нарушив обещание молчать о ребенке.

— Конечно, черт меня побери! Оглянись, в здании не осталось ни одной живой души, которая мота бы увидеть, как мы уезжаем вместе. Ты забыла? Сейчас вечер пятницы. В половине пятого в офисах уже ветер гуляет.

— Это точно, — с облегчением усмехнулась Оливия.

— Значит, больше никаких отговорок? Отказываться дальше было бы просто неприлично.

— Я все-таки позвоню и уточню, есть ли свободные столики, хорошо?

Одновременно Оливия рассчитывала перезвонить в медицинский центр и перенести свой визит к доктору.

— Давай, а я пока закрою лабораторию, — согласился Льюис.

Оливия поспешила в свой офис и стала быстро листать телефонную книгу. Номер ресторана “У Клайва” был вторым на страничке “К”. Первым был Карсон.

Николас Карсон.

Оливия вглядывалась в это имя, удивляясь тому, как редко теперь вспоминает его и какими почти безболезненными стали ее воспоминания. Осталось сожаление о напрасно потраченных годах и душевных порывах. Сейчас Оливия знала точно: вернись Николас, предложи начать все сначала, она ни за что бы не согласилась.

«Ты не смогла бы это сделать в любом случае, напомнила прагматичная сторона ее натуры. — Ты беременна от другого, а этого не примет ни один мужчина на свете!»

Оливия застонала и набрала номер ресторана. Льюис оказался прав. Они нашли столик на двоих для мистера Альтмана с семи до девяти вечера. Оливия пообещала, что они приедут ровно к семи. Бросив взгляд на часы, она увидела, что уже начало седьмого, и торопливо набрала номер медицинского центра. Как назло, линия долго была занята. Наконец на том конце ответили, и Оливия, представившись, попросила переназначить ей время приема у доктора Холден.

— Спасибо, — поблагодарила она. — До свидания.

— Все нормально? Оливия резко обернулась и увидела в дверях офиса Льюиса. Быстро прокрутив в голове свои последние слова, она с облегчением подумала, что их вполне можно отнести к ресторану.

— Да, — ответила она, беря сумку. — Нас ждут к семи.

— Отлично. — Льюис взял ее под локоть и повел к выходу.

— У нас меньше часа, чтобы добраться. — От его близости, от тепла, исходившего от его руки, у Оливии перехватывало дыхание. — Не забывайте, мы должны пересечь город в час пик, найти место для парковки и дойти до ресторана.

— Доверься мне, — шутливо приказал Льюис и озорно подмигнул.

Оливия не улыбнулась. Она была слишком занята тем, чтобы взять под контроль свои эмоции, убеждая себя, что улыбка — это всего лишь улыбка, как и поцелуй — просто поцелуй…

Оливия мысленно одернула себя. Почему ход ее мыслей перепрыгнул с улыбки на поцелуй? Услужливая память сразу напомнила, к чему привели поцелуи в тот роковой день. Проглотив ком в горле, Оливия решительно прогнала образы целующейся парочки на кожаном диване…

Но она успела заметить, что каждый раз, вспоминая те события, испытывает разные чувства. Поначалу были жгучий стыд, раскаяние, затем пришли удивление, тоска и зависть… Оливия почти завидовала той смелой, распутной обольстительнице, соблазнившей босса, заставившей взглянуть на нее, старую добрую Оливию, как на женщину. Та женщина не стала бы переживать по поводу своего внешнего вида. Она бы сбросила жакет, расстегнула пару верхних пуговиц, распустила волосы, которые волной заструились бы по плечам… Tor-да бы Льюис вряд ли оценил ее внешность равнодушным нормально. Он вообще вряд ли остался бы равнодушным рядом с такой соблазнительной богиней!

От последней мысли Оливия вздрогнула. Куда завели ее фантазии! Тоже мне — богиня! И вдруг испугалась — на этот раз ее воображение не было подогрето жаждой мести и хмельным куражом. Это были фантазии, время которым — глубокая ночь; им не время и не место при свете дня с его жестокой реальностью.

Та женщина, испытав неземное блаженство, исчезла. А Оливия осталась. Беременная, растерянная, сомневающаяся. Ей надо думать о том, захочет ли Льюис помочь ей в воспитании ребенка, станет ли надежной опорой, а не о поцелуях и страстях.

Вера Оливии в надежность и верность мужчин изрядно пошатнулась после предательства Николаев. Может быть, поэтому она оттягивала момент признания Льюису в том, что ждет от него ребенка? Хотела удостовериться, что этот мужчина достаточно благороден, чтобы взять на себя ответственность, обрушившуюся на него случайно, в результате стечения обстоятельств. Пусть лучше ее ребенок растет совсем без отца. Жизнь и так полна сложностей. Не хватало еще, чтобы ее малыш с детства чувствовал равнодушие со стороны отца.

— Почему ты притихла? — раздался голос Льюиса.

Оливия посмотрела на его задумчивое лицо и снова попыталась представить, какова могла бы быть его реакция на ее беременность. По правде говоря, она знала Льюиса не настолько хорошо, чтобы быть уверенной в своих предположениях. Он был ее боссом в течение восемнадцати месяцев и любовником в течение восемнадцати минут, но как человека, как личность она его практически не знала.

— Грезы наяву, — откликнулась Оливия.

— Ты была тиха и задумчива всю неделю. — Видимо, дотошный босс решил докопаться до истины.

— Неужели? — Оливия была искренне удивлена.

— Точно. Не могу сказать, сколько раз я заставал тебя сидящей в прострации и слепо глядящей на темный экран компьютера.

Интересно, что задело его больше, ее состояние или то, что она не замечала его присутствия?

— Я не могу видеть тебя такой несчастной, — тихо произнес Льюис.

— Но я не несчастна! — воскликнула она.

— Несчастна, я же вижу. И все понимаю. Любой разрыв близких взаимоотношений, особенно длительных, влечет за собой эмоциональную травму, но тяжело бывает еще и оттого, что рушатся все твои жизненные планы. Я тебя немного знаю, Оливия. Ты тоже “плановик” по характеру, как и я. Поэтому я представляю, какую внутреннюю пустоту ты ощущаешь сейчас.

"Не такую уж и пустоту”, — подумала Оливия и закусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

— Я надеялся, что новая работа отвлечет тебя, продолжал развивать свою мысль Льюис. — Но теперь я понимаю, что это чисто мужской подход к решению проблемы. Женщины в такой ситуации редко ищут спасение в работе. Чаще всего им требуется довериться кому-нибудь, выговориться. Поговори со мной, Оливия. Я понял, что у тебя не так много близких друзей, которым ты могла бы довериться. Так часто бывает, когда расстаются люди, долго бывшие вместе; остальные пары начинают видеть в них угрозу своему благополучию и сводят отношения на нет.