– Держи карманника! – крикнул я.

Никто, естественно, задерживать вора не собирался. Местная публика привыкла к таким историям, происходящим изо дня в день, и все на личном опыте убедились, что лучше не вмешиваться в подобные дела.

Вор перевернул лоток с фруктами, перепрыгнул через гору гнилых помидоров. Он был очень ловок и подвижен. Но и я был тоже ловок, несмотря на свой возраст, и в беге мог дать фору любому молокососу. Я отшвырнул путающегося под ногами мальчишку (возможно, даже сообщника) и перемахнул через забор, за которым только что исчез вор.

Он петлял меж рядов, но я не упускал его из виду и не отставал. Он вновь перемахнул через дощатый стол с горой глиняных горшков, пролез под телегой, опрокинул стол с орехами.

– Будь проклята твоя мамаша – портовая шлюха! – заорал хозяин горшков, которого недавно обокрал шустрый мальчишка и который уже сорвал голос от ругани.

Мы вырвались с рынка на улицу. Карманник не успел увернуться от дамы с крошечной болонкой в руках и сшиб ее с ног.

Я сумел сократить расстояние, но из последних сил. И тут воришка сделал ошибку. Он свернул в узкую улицу с кирпичными домами без окон, заканчивающуюся высоким каменным забором. Попытался перепрыгнуть через неожиданную преграду, но пальцы его соскользнули. Он упал, сильно ударившись коленом и обхватив его руками.

– Ну что, негодяй?! – воскликнул я, переводя дыхание. Отдышавшись, я выхватил шпагу и со свистом рассек ею воздух.

– Вы ошибаетесь, мой господин. Я вовсе не негодяй. Просто рамки нашего циничного общества настолько узки, что в них нельзя сделать и шагу, не рискуя прослыть негодяем. – Он начал приподниматься, потирая ушибленное колено. В его голосе звучали неприкрытые грусть и печаль, вызванные несовершенством современного общества.

– Сейчас я укорочу твой длинный язык! – воскликнул я. – Выбирай, тебя убить сразу или ты желаешь побеседовать с местным судьей?

Убивать я его, конечно, не собирался, но попугать его в компенсацию за потраченные усилия и нервы следовало.

– И то и другое, господин, было бы непростительной ошибкой Я один из немногих оставшихся в мире противников насилия и сторонник того, чтобы над душами людей не висел тяжкий груз собственности, тянущий их прямиком в адское пекло. Я человек, угодный Богу, и тот вряд ли вам будет благодарен за мое убийство, хотя я и сяду в результате рядом с ним за один стол.

– С чертями ты будешь сидеть за столом!

– Кстати, если вы отдадите меня в руки правосудия, то на вас будет в обиде и сам король?

– Почему? – с усмешкой спросил я.

– Потому что на галерах я вряд ли сумею работать достаточно хорошо, что наверняка ослабит флот его Величества. Не так ли?

– Не так. – Я остыл, и злость моя куда-то улетучилась. Мошеннику удалось своими наглыми бесшабашными разговорами развеять мою ярость. – Там есть такой учитель, как плетка, и ее уроки обычно усваиваются всеми.

– Вы не выглядите злым человеком Если все проблему только в кошельке, то, пожалуйста, берите его обратно, хотя лишний груз вряд ли сделает более легким ваш путь. – Вор вынул из своих карманов кошелек и с сожалением взвесил его на своей ладони.

Я снял шляпу и начал обмахиваться ею, решая, что предпринять.

– О! – воскликнул вор, рассмотрев мое лицо. – Это оказывается вы, мой друг! Если бы вы знали, как приятно встретить в этом суетном городе знакомое лицо.

Он в свою очередь тоже стянул шляпу, открывая для полного обозрения хитрую физиономию с кривой улыбкой, обнажающей прекрасные белые зубы.

– А, так это ты, воришка!

– Да, это я – сэр Генри. Правда, вы выразились по поводу рода моих занятий чересчур прямолинейно, что меня немножко коробит… Ох, если бы я знал, что это вы, поверьте…

– Не верю!

– Напрасно. Вы с вашим другом мне сразу понравились, – ухмыльнулся вор – Надеюсь, вы не отдадите старого знакомого в грубые руки городского палача.

– У меня есть желание сделать это.

– Тогда наступите этому желанию на горло. Поверьте, это не лучшая мысль. Вас будет мучить совесть, а ее уколы порой довольно болезненны.

– Черт с тобой, негодяй, я прощаю тебе мой кошель! Но как быть с драгоценностями графини?

– Почему вас так волнует их судьба? Вы так печетесь о благе графини, чье любимое занятие запарывать слуг до полусмерти. Слава о порядках в ее владениях облетела, наверное, уже весь свет.

– Разве это служит тебе оправданием? – возразил я, зная, что в отношения графини он прав.

– Или вам по душе ее любовник, который сам наверняка зарился на эти драгоценности и стащил бы их, если бы я его не опередил?

– А, ладно! Я знаю, что поступаю не правильно, ибо вряд ли ты оставишь столь грязное занятие и найдешь дело, достойное дворянина и честного человека…

– Все в руках Господа.

– Проваливай, мерзавец. И пусть тебя самого начнет когда-нибудь грызть совесть. Когда-нибудь ты все равно будешь наказан – такая жизнь еще никого не доводила до добра.

– Так же говорит и мой исповедник. Он протянул мне мой кошелек.

– Сейчас, когда это легкое недоразумение рас сеялось, как утренний туман, не согласитесь ли вы посидеть со мной и выпить немного доброго вина?

Денег у меня не особенно много, но я найду, чем рас платиться.

– Боже упаси. Я буду пить вино с вором?..

– Будете, мой друг. Я должен сообщить вам весьма важную вещь.

И тут я ощутил какое-то легкое притяжение. Я понял, что должен пойти с ним, что наши пути сегодня пересеклись не напрасно и что в этом есть какой-то скрытый смысл. Я не должен упускать свой шанс. В чем он заключается я пока не понимал. Но я научился за последнее время серьезно относиться к подобным чувствам.

– Хорошо, идем.

Мы нашли столик в прокопченном углу ближайшей харчевни. Надо заметить, что там собрался отпетый сброд, но я привык к таким местам, да и Генри чувствовал себя здесь так же легко и непринужденно, как главная фрейлина на балу у короля.

– Не беспокойтесь, здесь проводят время не только воры, но и люди более почтенных занятий, – заверил меня Генри.

– Кто еще? – полюбопытствовал я оглядываясь. – Наемные убийцы?

– И они тоже, что порой весьма полезно. И вы в этом, возможно, еще убедитесь. Давайте выпьем.

Мы пригубили вино, и я, решив побыстрее завершить эту встречу, требовательно сказал:

– Что такого важного ты хотел мне сообщить? Генри отхлебнул вина и проникновенно произнес:

– Я страшно виноват перед вами. Помните наш разговор, когда мы виделись в первый раз?

– Помню.

– Я жестоко обманул вас.

– В чем?

– Я сказал, что дед мой был отъявленным негодяем. А отец, наоборот, чуть ли не святым человеком.

– Ну и что?

– Это ложь. Это бессовестная ложь. Не только мой дед был негодяем, но и мой родной отец. Он служил у самых кровожадных флибустьеров корабельным врачом и, надо сказать, пользовался у них уважением. Притом не только за свои способности лекаря.

– Это все, что ты хотел мне сообщить?! – разозлившись, воскликнул я и собрался встать и покинуть это место.

– Это главное… Э, куда вы так заспешили? – замахал он руками. – У меня есть еще кое-что для вас, правда, гораздо менее существенное.

– Говори!

– Тот любовник графини, чернобровый испанец, – он сейчас в Тулузе.

– Не слишком приятное известие. Но и не слишком огорчительное.

– Правда? – насмешливо спросил воришка.

– Вся беда в том, что он почему-то увидел в нас твоих соучастников. Думаю, на досуге он смог спокойно поразмыслить и прийти к выводу, что это не так. И вряд ли дурацкие мысли посетят его вновь, если, конечно, он сейчас не увидит меня в твоей компании.

– Это не совсем так. Приехал он сюда вовсе не из-за меня. И не по каким-то своим личным делам. Он идет по вашим следам. Мной же он вообще не интересуется.

Я внимательно посмотрел на собеседника, и как-то сразу, безоговорочно поверил ему. Поверил душой. Что-то мне говорило – вор не врет… И известие меня покоробило. Я ощутил, что за, всем этим скрывалось что-то мерзкое и опасное. Дело тут нечисто.