Он смотрел на нее, нахмурив лоб и полуприкрыв глаза.

Призывно улыбаясь, она нежным голосом продолжала:

— Обещаю заплатить тебе за услугу самой лучшей в мире монетой. Ступай. Я уверена, что этой ночью ты отыщешь способ избавить меня от человека, коего присутствие стало для меня невыносимо.

Мессалина заканчивала омовение, когда на исходе утра следующего дня ей сообщили о приходе Нарцисса. Она отослала массажистку, которая каждый день разминала ей тело и умащивала его благовониями, рабыня помогла ей облачиться в просторную ткань, после чего, горя нетерпением услышать отпущенника, она поспешила принять его.

— Ну что, Нарцисс, ты подумал о моем деле?

— Кажется, я нашел то, что тебе более всего подойдет. Но я хотел бы доверить это только тебе одной.

Мессалина велела всем рабам, находящимся в комнате, удалиться.

— Слушаю тебя.

Устраиваясь на ложе, Мессалина как бы невзначай обнажила свои безупречной формы ноги и одну из округлых грудей, на которую устремился пронизывающий взгляд отпущенника.

— Вот что я предлагаю, — сказал он после недолгого молчания. — Завтра утром ты пойдешь в покои Клавдия и с трепещущим видом велишь передать ему, что уже много ночей тебя одолевает один и тот же сон. Он тотчас же тебя примет, ведь ты знаешь, с какой верой император относится к пророческим сновидениям. Ты расскажешь, что тебе снится, как какой-то убийца наносит ему удар кинжалом, и добавишь, что преступник появляется во дворце ранним утром, застает Клавдия в его спальне и пытается его убить, когда он встает с постели.

Нарцисс смолк и посмотрел на Мессалину, которая подняла руку в браслетах, как бы желая этим томным жестом снять напряжение.

— Я могу это сказать, но не понимаю, к чему ты клонишь.

— Доверься мне.

— Охотно, но скажи хотя бы, рассчитан ли твой план на то, что Аппий Силан отправится в царство Плутона? Боюсь, как бы подозрения не пали на меня, если я сама стану говорить с Клавдием.

— Об этом не беспокойся. После тебя к Клавдию пойду я, и уж тогда цезарь сам примет решение о наказании Силана. Тебе вовсе не стоит тревожиться.

Мессалина не хотела выглядеть бестолковой и сделала вид, что замысел ей понятен. Она устремила на Нарцисса одобрительный взгляд из-под длинных ресниц и не пошевельнулась, когда он бросился перед ней на колени и, взяв ее ножку, коснулся губами теплой нежной кожи. Она позволила ему дойти до колена, но остановила, когда его губы добрались до бедра.

— Награда будет после удачного исхода дела, — тихо сказала она и легонько оттолкнула его ногой.

Уйдя от императрицы, Нарцисс послал к Аппию Силану гонца с просьбой от имени Клавдия явиться рано утром во дворец и предстать перед императором. На следующий день, едва забрезжил рассвет, Нарцисс встал с постели и, напустив на себя испуганный вид, помчался в покои Клавдия. Он оттолкнул раба, охранявшего дверь в спальню, и, рухнув на колени у изголовья ночного ложа императора, вскричал прерывающимся от волнения голосом:

— О божественный цезарь! Прости меня за вторжение, но я так боялся прийти слишком поздно, когда бы ты уже пал от руки убийцы!

— Что ты несешь, Нарцисс? — удивился Клавдий, приподнимаясь на ложе.

Он заикался от неожиданности, вид у него был растерянный.

— Меня только что разбудил пророческий сон, — дрожащим голосом проговорил отпущенник. — Я видел, что тебе грозит смерть от удара кинжалом и нанесет его первый человек, который явится сегодня к тебе во дворец.

— Право же, Нарцисс, успокойся. Как ты с твоим-то умением владеть собой мог так разволноваться из-за какого-то сна?

— Цезарь, моя любовь к тебе столь велика, а моя преданность столь незыблема, что я умер бы, если бы ты не пожелал меня выслушать и был бы предательски убит.

— Клянусь Геркулесом, объясни все по порядку.

— Сон так встревожил меня, что я проснулся. Человек направлялся к тебе в спальню, чтобы приветствовать тебя, но прежде чем кто-либо смог вмешаться, он стал наносить тебе удары кинжалом так быстро, так неожиданно! Ты упал, залитый кровью, ты, лучший из властителей! Этот нечестивец посмел посягнуть на своего императора, посягнуть на его священную персону!.. Это было ужасно… И самое ужасное то, что у убийцы было лицо Аппия Силана.

Слова отпущенника и тон, каким они были сказаны, не на шутку встревожили Клавдия. Он отослал отпущенника, поблагодарив его и пообещав позаботиться о своей безопасности.

Едва Нарцисс ушел, Клавдий, не желающий долее оставаться в постели, отправился к супруге, словно подле нее он мог чувствовать себя в большей безопасности. Мессалина, уже готовившаяся встать и идти к нему, быстро отвернулась и закрыла глаза. Он сел возле ложа и тихо позвал ее по имени, дотронувшись рукой до ее плеча. Она сделала вид, что внезапно проснулась.

— Клавдий, супруг мой дорогой, что случилось? Отчего у тебя такое расстроенное лицо? — спросила она, в глубине души радуясь, что он сам пришел к ней.

— Месса, — начал он, — не снились ли тебе в последние дни какие-нибудь странные сны обо мне?

— Я что-то не понимаю, — зевая сказала Мессалина.

— Я хочу знать, снились ли тебе сны обо мне?

— О, твой вопрос удивляет и беспокоит меня. Почему ты вдруг пришел спрашивать об этом? Это меня пугает.

— Но почему же?

— Видишь ли, вот уже несколько ночей мне снится один и тот же сон. Каждый раз я вижу человека, судя по его тоге — из сенатского сословия, который приходит к тебе ранним утром, когда ты еще спишь. Но ты соглашаешься его принять, поскольку, без сомнения, он тебе хорошо знаком. Он пользуется этим, чтобы сразить тебя кинжалом.

— Возможно ли такое? Но почему ты мне ничего не говорила?

— Я знаю, что ты придаешь большое значение снам, и не хотела тебя волновать. В конце концов это всего лишь сон, и я не вижу, кто бы мог желать зла такому человеку, как ты, доброму и мудрому… Я так устала… Я бы хотела еще немного поспать.

Клавдий не сомневался, что сны эти не что иное, как предупреждение. Он поспешил вернуться к себе и позвал рабов, чтобы помогли ему одеться. Спустя некоторое время ему объявили о приходе Аппия Силана. Клавдий дал приказ обыскать его и привести в сопровождении стражи.

— Что за странная манера принимать друзей и родственников! — возмутился Силан, входя в комнату Клавдия. — Я понимаю, когда ты велишь обыскать и окружаешь стражей людей незнакомых, но чего ты боишься от членов своей семьи?

— Всего, Аппий, я всего боюсь, даже от собственной семьи, и ты — доказательство того, что у меня есть на это основания. Так признавайся в своих преступных намерениях! Мне затмило глаза дружеское расположение, которое я к тебе питал. И ты решил, что этим можно воспользоваться, чтобы нанести мне удар. Но боги меня хранят, они предупредили меня через Нарцисса.

— Что за нелепая шутка? — возмутился Аппий.

— Боги известили меня, что первый человек, который сегодня утром явится ко мне, попытается меня убить.

— Если я пришел к тебе, то только потому, что один из твоих рабов…

— А вот и оружие, которое он нес собой, — прервал его Нарцисс, показывая кинжал в ножнах. — Твоя охрана только что изъяла его.

— Этот нож действительно принадлежит тебе? — спросил Клавдий.

— Я не стану этого отрицать…

— Именно таким оружием, божественный Клавдий, действовал твой убийца в моих снах, — заверил Нарцисс.

— Нелепица какая-то! — защищался Аппий. — Я просто-напросто подчинился приказу, который принес мне один из твоих рабов: явиться на рассвете к тебе во дворец. Если бы я хотел тебя убить, неужели ты думаешь, что я выбрал бы такое время, когда вокруг полно охранников?

— Ты считаешь меня круглым дураком, Аппий? — сказал Клавдий, скорее расстроенный, нежели возмущенный. — Ты являешься во дворец, когда все еще спят, вооруженный кинжалом, а когда тебя хватают с поличным, утверждаешь, что я послал за тобой раба. Но никто из моих рабов не получал такого приказания.

— Собери всех рабов и опроси их. Ты убедишься, что я говорю правду.