Один телекинетический толчок и он увидел, как человека бросило через ограждение в упавшую хижину. Его световой меч улетел в разные стороны, расколовшийся от удара на несколько частей и разбрасывая синие фокусирующие кристаллы, словно драгоценности.

Вейдер шагнул в хижину, где использовал Силу, чтобы схватить человека за горло и вздернуть его в воздух. Его ярко красный световой меч уперся прямо в грудь человека.

Он победил.

Вейдер поднял вверх бронированную голову.

— Я ощущаю поблизости кого-то, намного более сильного, чем ты. Твой учитель… Где он?

Задыхающийся рыцарь-джедай изо всех сил пытался заговорить.

— Темная сторона совсем омрачила ваш разум. Вы давно убили моего Учителя.

— Тогда ты сейчас разделишь его судьбу.

Вейдер поднял меч, чтобы убить рыцаря-джедая, но прежде, чем он смог сделать это, световой меч внезапно вылетел из его руки. Темный Учитель оглянулся вокруг, чтобы понять, кто осмелился выступить против него. И ученик почувствовал, что он заколебался — необыкновенное чувство для Дарта Вейдера — при виде человеческого ребенка, стоящего в углу хижины, грязного и обиженного падением, в грязной одежде, переносимой вуки, но не являющейся таковой для человека, все еще висящего в воздухе позади Темного Учителя. Парень держал световой меч Дарта Вейдера в обеих руках. Наконечник подрагивал, но лишь незначительно.

— Беги! — придушенно крикнул джедай. — Справляйся теперь сам! И не оглядывайся назад!

— А, — сказал Вейдер с пониманием. — Сын.

Повернувшись к отцу, он сжал свой левый кулак. Сквозь ужасный звук ломающейся кости было ясно слышно как парень с ужасом вскрикнул.

Вейдер повернулся к ребенку, и застыл.

Отец, умирающий на глазах ребенка, убийца, спокойно стоящий между ними, словно ожидая игры в кости судьбы…

Три штурмовика во главе с имперским чиновником ворвались в хижину, отвлеченные звуками боя в деревне или, возможно, темной тропой их Темного Учителя через лесной мир, они вбежали с оружием и нарушили этот момент навсегда

— Мой лорд? — спросил чиновник смущенно.

Щелчком пальцев Вейдер вернул свой световой меч назад в руку. Чиновник и солдаты двинулись к выходу, поскольку их Учитель приблизился. Один из них ощущая смертельную опасность, случайно выстрелил. Выстрел срикошетировал от темно-красного лезвия в стену хижины, оставив черную дыру.

Все было кончено.

Парень испуганно наблюдал, как человек, покрытый с головы до ног в черную броню, убил своих собственных союзников. Его каждое движение было жестоким, но в то же самое время обладало смертельной элегантностью, как движения преследования дикого валлуга. Каждый удар и разрез достигали своей цели.

Он никогда не видел ничего настолько красивого и одновременно настолько ужасного.

Когда все закончилось, человек в черном подошел к нему и схватил его рукой. Пришел момент смертельного удара, парень не сопротивлялся.

— Иди со мной. — Низкие, пустые слова были хуже удара.

Поскольку он был вытолкнут из хижины, парень бросил свой последний взгляд на свой дом. Он был опрокинут, сломан и полон все еще дымящихся тел, но все, что видел парень, это было тело мертвого рыцаря-джедая на полу. Одна рука лежала вытянутой со скрюченными пальцами, словно хватаясь за то, чего больше не было…

*

Ученик моргнул. Он стоял, замерев и уставившись на то место, где когда-то лежали тела. Ничего сейчас здесь не было, даже костей. Мусорщики, должно быть, унесли их прочь или их просто отбросили в сторону, когда платформа, на которую упала хижина, в свою очередь развалилась. Остался только кристалл, сильно зажатый в его руке. Он выглядел точно так же, как один из тех кусков от упавшего светового меча рыцаря-джедая, с которым парень, возможно, любил играть, когда он был моложе.

Его лицо скривилось. Выглядевший точно так же, как… мог бы иметь… Он пробовал упрочить видение, которое было всего лишь сном. Фантазией. Правда заключалась в том, что его что-то беспокоило с тех пор, как он прибыл на Kaшиик, иррациональное чувство, что что-то было неправильно, которое, вероятно, имело отношение скорее к его союзу с Koта, чем к его собственному прошлому. Дарт Вейдер воспитал его; он не должен был думать, что родители или дом имеют значение. Он только творил историю из ничего.

Но он видел «Скайхук» в одном из своих почти смертельных видений — яркую линию, простирающуюся высоко в небо — и он понимал теперь, что существо, стоящее перед «Скайхуком», было кем-то другим, нежели девушкой, которую он встретил в доме. Если его видения содержали какую-то правду, то почему это не могло ее содержать?

И лицо рыцаря-джедая было тем же самым, которое он увидел во время поединка с Koта.

*

Время замедлилось. Воздух стал столь же тягучим, как мед. Он сопротивлялся этому, боясь прихода другой галлюцинации, но по-прежнему контролировал свое тело. Тень упала на хижину, словно облако закрыло солнце. Он задрожал и поднял руки, чтобы обнять себя.

Холодный металл коснулся его кожи. Он посмотрел вниз в ужасе от того, что случилось с его пальцами. Они были искусственными когтями, словно руки хирургического дроида, с лезвиями, достаточно острыми, чтобы обезглавить человека. Его запястья и предплечья были частью машины. Неестественное соединение плоти и механизма продолжалось до его плеч и исчезало под высоким, металлическим воротником, который защищал его шею. Кожа, видневшаяся на его запястьях, была покрыта пузырями и травмирована, как если бы много раз горела при высокой температуре.

Больше, чем его руки, изменилось и оружие. Его одежда тоже была другой. Вместо новой униформы, что дал ему Дарт Вейдер, он теперь носил ребристый жилет из гибких пластин брони и ряда кожаных поясов вокруг талии. С поясов свешивалась коллекцию ужасных трофеев — среди них выделялись световые мечи. Под тугими черными предметами одежды, его тело чувствовало себя странно, скорее механическим, чем живым.

Он поднял металлические пальцы, чтобы коснуться своего лица. Металлические лезвия коснулись брони с пронзительным писком. Его лицо было скрыто под маской, столь же бессмертной и ужасной, как у его Учителя. Он слышал свое громкое дыхание в своих ушах.

Он стал чьим-то наихудшим кошмаром.

Красный взор пронзил окружающее пространство. Он повернулся, его скрытые под маской глаза разобрали темный силуэт, идущий к нему. Его когтистая правая рука коснулась светового меча, который он выбрал автоматически из многих на его талии. Он бросил кроваво-красный взгляд через хижину.

Тем временем перед ним возник человек в одеждах джедая, высокий и с прямой спиной. Лицо под капюшоном было с гладкой кожей и спокойным. Его глаза блестели, сдерживая горе и жалость. Знакомый и, одновременно, незнакомый, известный и все же совершенно неизвестный…

Ученик издал через вокодер своей маски низкий угрожающий звук и присел словно балансирующая змея в стиле Юйо, самой жестокой форме боя на световых мечах из известных в галактике.

Ударила сине-красная энергия. Ученик снова нанес удар, на этот раз выще, обманчиво свободный удар, который скрыл смертельную тонкость его широкого замаха. Джедай только блокировал его. Стиль Соресу был защитным, хорошо подходящим для узкого пространства хижины, но это не будет длиться бесконечно против злого изящества Юйо.

Джедай с трудом увернулся прежде, чем ученик смог снова напасть. Он немного волновался, когда джедай задевал его, но пока повреждения были минимальны. Близкие взмахи меча оставляли после себя шипение плоти и дымящуюся броню. Энергию, которую он cэкономил, он потратил на хитрые уловки на отрывание зубчатых досок от стен и броски их в голову джедая. Все они были отклонены, но это отвлекало человека, отнимало у его часть сил для нападения. Когда он сделал паузу, ученик послал волну молний ситха через его защиту.

Джедай оказался заключенным в мерцающем шторме. Его лицо искривилось в страдальческой гримасе. Тогда он отрубил его правую руку и поместил лезвие светового меча прямо в дорожку молний. Энергия была поглощена лезвием, а затем замкнулась на себя петлей, поразив ее источник большим количеством энергии, чем первоначально обладала. Ученик напрягся, поскольку боль бежала по его рукам и оружию. Мука была невыносима. Его кожа плавилась и деформировалась по всему его телу, и он задохнулся от запаха его собственной горящей плоти. Боль и отвращение только питали темную сторону, и чем быстрее молния возвращалась к нему, тем более твердой и более сильной она проистекала от него.