– Джессоп. – Ответной улыбки не последовало. Руперт молча ждал, пока тот удалится из комнаты в сопровождении дворецкого. – Весенняя уборка, Пандора?

– Прошу прощения? – непонимающе уставилась она на него.

– Я заметил в прихожей несколько сундуков, видимо ожидающих, чтобы перебрали их содержимое, прежде чем раздать бедным.

Она судорожно вдохнула, еще вчера заметив, что герцогу чужды пустопорожние светские разговоры, сегодня утром он, по всей видимости, решил продолжить откровенные беседы!

И все же она сделала попытку вернуться в привычное русло и вопросительно взглянула на него.

– Не желаете ли чего-нибудь освежающего, ваша светлость?

– Нет, – категорично отверг он ее предложение.

– В таком случае, может быть, присядете, ваша светлость? – Она махнула рукой в сторону кресла, самого дальнего от кремового дивана, на котором сидела сама.

Он полностью проигнорировал ее жест, решительным шагом пересек комнату и опустился рядом с ней на тот же самый диван! Его близость помимо воли взволновала ее.

– Может, соблаговолите пояснить, что тут происходит, Пандора? – с нажимом произнес он.

– А что происходит, ваша светлость?

Его чувственные губы изогнулись в невеселой улыбке.

– Сундуки в прихожей и поверенный в вашем салоне.

– Какая нынче хорошая погода, ваша светлость, не правда ли? Тепло, и солнышко светит. – Пандора повернулась и уставилась в окно на залитый солнцем сад. – Вы приехали верхом или в экипаже?

– Какое это имеет значение? – Он стал терять терпение.

– Я просто…

– Я знаю, что у вас все просто, Пандора, но не собираюсь сидеть здесь и обмениваться с вами ничего не значащими глупостями. – Он мрачно сверкнул глазами. – Я снова спрашиваю: почему поверенный посетил вас в столь ранний час и что означают эти сундуки в холле?

«Ну и упрям же он!» – подумала Пандора, нахмурившись.

– Не могли бы вы хотя бы… попробовать притвориться вежливым и поддержать беседу?

– Нет.

Она в волнении поднялась.

– Я уже говорила, что полностью оправилась от вчерашних… неприятностей. Спасибо за заботу. – И многозначительно приподняла брови.

Руперт не обратил никакого внимания на ее откровенную отповедь. Он и сам видел, что – по крайней мере, внешне – она действительно оправилась от назойливых ухаживаний Сугдона. Ее золотистые локоны вновь тщательно уложены, несколько милых кудряшек спадали на виски и шею, бледно-лиловое платье служило изумительным фоном для фиалковых глаз, на щеках розовел румянец.

Но он заметил, что все показное и она просто хочет выглядеть учтивой и гостеприимной хозяйкой.

В обычных обстоятельствах ей бы это удалось, если бы не тени под прелестными глазами, которые, несмотря на все усилия Руперта убедить себя в обратном, нынче были так же хороши, как и вчера.

Да и румянец не натуральный, а результат умелого использования косметики. В довершение всего – напряженные морщинки вокруг вежливо улыбающихся губ. На изумительно-стройной шее лихорадочно билась жилка, дыхание участилось.

К тому же присутствие поверенного. По мнению Руперта, тот слишком фамильярно обращался к хозяйке дома по имени. И эти сундуки в коридоре!

Если бы он не заметил всего этого, то согласился бы с тем, что она оправилась от удара!

– Думаю, вам будет приятно узнать, что я навел сегодня утром справки и выяснил, что лорд Сугдон отказался от посещения всех дальнейших мероприятий и до конца недели собирается удалиться в свое родовое поместье в Йоркшире.

– Я благодарна вам за добрые вести, – с явным облегчением кивнула она.

Руперт поднялся с дивана и рявкнул:

– Достаточно благодарны, чтобы ответить на заданный ранее вопрос?!

– Я бы просила вас не повышать на меня голос, сэр!

«Так-то лучше, – удовлетворенно хмыкнул про себя Руперт, когда в фиалковых глазах полыхнул непокорный огонек. – Намного, намного лучше».

– Очень хорошо, Пандора, – сухо отметил Руперт, сознательно переходя на более вежливый тон. – Будьте так любезны, объясните, почему все ваши пожитки уложены в сундуки и почему утром к вам приходил поверенный. Во всяком случае, если я правильно понял и поверенный действительно пришел утром.

Она возмущенно стрельнула на него глазами.

– Да, в коридоре действительно стоят сундуки, и мой поверенный действительно приходил ко мне нынче утром, – подчеркнула она, – потому что я покидаю Лондон.

Подозрения подтверждались. Он недовольно нахмурился:

– Мудро ли с вашей стороны уезжать из столицы в одно время с Сугдоном?

Кровь бросилась ей в лицо.

– Это чистое совпадение.

– Мне-то это понятно, а как насчет остальных?

– Мне кажется, мы с вами сошлись на том, что свет может говорить, что ему вздумается, невзирая на мои поступки.

– Не люблю, когда мои слова оборачиваются против меня, – помрачнел он.

Пандора пожала хрупкими плечами.

– Даже если это правда?

– Когда вы уезжаете? И куда? И как надолго?

Она неопределенно махнула рукой в кружевной перчатке.

– Как только все будет готово для отъезда. Что касается того куда и насколько… Я решу в ближайшие дни.

Руперт окинул ее критическим взглядом прищуренных глаз. Неужели он ошибся в этой женщине, посчитав ее храброй? Ведь она так здорово держалась после физической и словесной атаки Сугдона. И стойко отражала все его, Руперта, нападки в карете по дороге домой.

– Другими словами, вы позволили общественному мнению взять над вами верх и решили сбежать.

– Это несправедливо! – Теперь уже ее щеки горели настоящим румянцем.

– Несправедлива жизнь, но не я, Пандора, – пожал он плечами.

– Я никуда не сбегаю, ваша светлость, – подняла она подбородок. – Я просто решила, что общество пока не готово… простить или забыть события годичной давности.

– И никогда не будет готово, если вы сбежите, поджав хвост, и спрячетесь у себя в норе.

Сказать, что он разочарован в ней, означало бы признать, что их мимолетное знакомство слишком много для него значит. А этого он не допускал, не мог допустить за годы безраздельного цинизма.

Черт побери, уже одного вчерашнего неприятного возвращения в Страттон-Хаус достаточно, чтобы вспомнить, насколько женщины непостоянны. Этим неприятностям пора положить конец, как и всей ситуации с Патрисией Стерлинг. Причем немедленно! Ни дня, ни часа нельзя терпеть!

– Легко вам говорить. – В восхитительных глазах блеснули слезы. – Я надеялась… – Она покачала головой, упрямо сражаясь со слезами. – После событий вчерашнего вечера я поняла, что в настоящий момент мне нечего делать в Лондоне.

– Но ведь у вас есть подруги, герцогини Клейборн и Вуллертон.

Она тяжело вздохнула:

– Да. И я безмерно благодарна им за дружбу. Но даже для них будет лучше, если я покину Лондон по крайней мере на какое-то время.

Руперт возмущенно фыркнул:

– Ну, что я говорил, сбегаете.

– Прекратите говорить таким тоном, будто я виновна в каком-нибудь отвратительном преступлении! – в отчаянии воскликнула Пандора, злясь и на Руперта, и на себя за то, что так быстро позволила гостю перейти на личности.

Вчера вечером она долго не могла сомкнуть глаз и пришла к решению, что, если герцог и впрямь нанесет ей утром визит, она сделает все возможное, чтобы вежливо встретить и вежливо выпроводить его, как едва знакомого человека. Коим он, собственно говоря, и является. Стоит ему поразмыслить на досуге о том социальном вреде, который может нанести ему общение с ней, он обязательно передумает! Однако Руперту настолько претила сама идея учтивых бесед, что сохранить с ним дистанцию практически не представлялось невозможным!

Пандора устало покачала головой, золотистые кудряшки пришли в движение.

– Вы ведь были военным? – спросила она.

Он еще больше насупился при упоминании о годах, проведенных в армии, сражаясь с Наполеоном.

– Какое это имеет отношение к делу?

На ее губах заиграла легкая улыбка.

– Разве годы противостояния не научили вас, что вступать в битву, которую можно выиграть, – это храбрый поступок, но в заведомо проигрышном бою более разумно отступить?