Позднее, во время войны, Эбба Бонде много делала для детей-беженцев, но у нее возникли проблемы с психикой — от перенапряжения или отчего-то другого. В 1945-м, на восьмидесятилетие принца, из лечебницы ее не отпустили, несмотря на все уговоры и просьбы принца и ее опекуна. Веселые двадцатые часто заканчивались печальным эпилогом.

За свою активную помощь беженцам Эбба Бонде попала в энциклопедический словарь издательства «Бониер», а за свои веселые эскапады в развлечениях десятилетием раньше — в куплеты Карла Герхарда, что многие полагали еще большей честью. Умерла Эбба Бонде в 1960-м.

Сам принц Евгений имел серьезные проблемы со здоровьем в среднем возрасте, в частности перенес операцию по поводу опухоли позвоночника, от которой оправился лишь через год. В старости его донимала прогрессирующая глухота, наследственная у Бернадотов. Тому, кто полагает, что назойливая гласность о королевских особах — явление позднее, не мешает знать, что, когда у старого принца в конце тридцатых годов возникли тривиальные, но не очень-то веселые недомогания, обычные у пожилых мужчин и требующие визитов к врачу, в газетах сороковых годов писали о его катаральном цистите или неприятностях с простатой, закончившихся операцией. Да-да, конечно, отчеты врачей суть способ избежать слухов. Только выглядит это глупо.

В 1947 году, находясь в Фальстербу, где играл в гольф, принц заболел воспалением легких и через шестнадцать дней после своего восьмидесятидвухлетия скончался. Он стал первым Бернадотом, которого согласно модным идеям кремировали. Ведь он завещал похоронить его так, чтобы это явилось логическим завершением жизни демократичного аристократа, отмеченной шведским компромиссом. Поэтому гроб везли по столице с оказанием всех королевских почестей и под надлежащим эскортом кавалеристов из его лейб-гусарского полка, а панихида прошла в присутствии всех возможных королевских и официальных персон, при блеске мундиров и среди дорогого траурного флера, однако не в соборе, как полагалось бы шведской королевской особе. Состоялась панихида на необычайно красивом Лесном кладбище Эншедского прихода, возле Нюнесвеген, где предположительно слегка растерянные королевские особы могли полюбоваться полотнами Свена Эрикссона[141] в Асплундовой[142] часовне Надежды, строгой в своей чистоте и классически прекрасной. Принц знал, где ему место, но не утратил и связи с миром, который даровал ему уникальные возможности для работы.

Затем его похоронили на Вальдемарсудде.

Или, как он писал, — на В-удде.

Из четверых сыновей Оскара II один, Евгений, детей не имел, а другой, Оскар, лишился права на престолонаследие, поэтому три его дочери и два сына попадают в другую главу.

У Густава V сыновей было трое: Густав VI Адольф, Вильгельм и Эрик. О Густаве VI Адольфе, сиречь о симпатичном г-не Долге, речь шла выше, в части I «Короли».

Все три дочери принца Карла — Маргарета, Мэрта и Астрид — вышли замуж за представителей королевских семейств. А сын Карл (р. 1911), напротив, в первый раз женился вовсе не на особе королевской крови и по этой причине появится в главе о тех, что «выштрафились».

Таким образом, в общей сложности у короля Оскара было от четырех сыновей двенадцать внуков, из которых половина осталась в королевском доме.

Итак, у Густава V было трое сыновей. Один стал королем, один страдал нарушениями развития и один хотел стать писателем.

Принц Вильгельм, средний сын, задумавший составить себе имя в литературе, к концу жизни написал несколько книг, которые по-прежнему живы, чего дано достичь не всякому писателю. Со временем он состоялся как литератор, а в годы войны сыграл важную роль в демократическом фронте, как и его брат, тогдашний кронпринц Густав Адольф, и дядя по отцу Евгений.

Родился Вильгельм 17 июня 1884 года в замке Тулльгарн в Сёдерманланде и стал герцогом этих мест. Королевским сыновьям полагалось служить в армии, а если мальчиков в семье было несколько, одного определяли на флот. В семье Густава V флотская служба выпала Вильгельму, и он, к счастью, оказался среди обычных людей. Полученное им воспитание можно назвать оранжерейным, но одновременно оно сломило его, внушило комплекс неполноценности. Разумеется, в Карлскруне и на кораблях с ним обращались чуть получше, чем с его товарищами, и хорошо, что так, ведь он наверняка был среди них наименее закаленным и подготовленным. На флоте Вильгельм служил в Первую мировую войну и, в частности, непосредственно участвовал в инциденте, когда германский корабль провоцировал миноносец, которым он командовал. Вильгельм не поддался, и немец с широкой ухмылкой продолжил путь.

В 1908 году принц Вильгельм женился на великой княжне Марии Павловне, внучке русского царя Александра II и кузине последнего царя. Как все это произошло, она прекрасно описала в своих мемуарах, и их стоит трижды прочитать всем, кто, исходя из сохранившихся писем, рассуждает о «настоящей любви» в королевских браках. Свои письма она писала под диктовку. Некоторые августейшие пары, впрочем, с годами проникались друг к другу теплыми чувствами, однако герцог Сёдерманландский и его супруга предавались развлечениям и друг с другом чувствовали себя неуютно. После рождения сына Леннарта они расстались. Мария Павловна считала, что в постели Вильгельм сущий чурбан, так она рассказывала сыну, который в своих мемуарах сообщил об этом всему миру.

Когда в браке возникли проблемы, в том числе пикантная интрижка Марии с французом, охотившимся в Сиаме на крупную дичь, шведский двор решил отправить обременительную русскую даму на Капри. Эксцентричный доктор Мунте, со стороны которого она, по ее словам, подвергалась сексуальным домогательствам, объявил, что она страдает серьезным заболеванием почек и потому должна проводить зимы на юге. Перспектива жить вместе со свекровью, величественной Викторией, ей совершенно не улыбалась, и по дороге великая княжна решительно изменила маршрут, и два смущенных двора, российский и шведский, на удивление быстро провернули развод. В качестве веских причин развода Вильгельм предъявил на процессе две медицинские справки (о том, что они друг с другом не ладили!), а Мария — различные чисто русские конституциональные доводы; позднее об этом не вспоминали. Почечные недуги тоже вмиг исчезли.

Мария Павловна, особа весьма предприимчивая и дельная, даже после революции, когда потеряла все, очень неплохо преуспевала. Ее свекор Густав V, по сути, человек симпатичный, помогал ей в особенно тяжкие для нее времена. На старости лет она и Вильгельм однажды ненароком встретились дома у сына Леннарта, в его замке Майнау[143] в Германии, и после натянутого начала вечер закончился тем, что они стали добрыми друзьями и расцеловали друг друга в щеку спустя сорок лет после своего королевского скандала.

Мария Павловна снова вышла замуж и снова развелась, но жила вовсе не в одиночестве. И Вильгельм жил не один, но по понятным причинам женитьбы избегал. Жениться на русской — испытание, которое не каждому шведу по плечу.

В те годы, когда Вильгельм состоял в свойстве с царской семьей, он участвовал и в празднествах по случаю трехсотлетия дома Романовых в 1913 году (династии оставалось пробыть на троне России всего четыре года). Во время торжественной процессии от вокзала, который ныне называется Белорусским, по Тверской улице (долгие годы при советской власти она называлась улицей Горького) Вильгельму выпала честь вместе с великим князем Борисом следовать верхом прямо за царем Николаем II. То, что Борис ехал непосредственно за царем, означало, по-видимому, что брат царя Михаил и брат Бориса Кирилл отсутствовали; Михаил был в опале из-за своего брака, а Кирилл, который к тому времени получил разрешение жениться, отсутствовал по каким-то другим причинам. Вильгельму честь ехать вблизи царя досталась, вероятно, потому, что он, сын короля, по рангу был выше всех вошедших в семью через брак. Но так или иначе жизнерадостный Борис дружелюбно сказал Вильгельму: «В случае покушения наша задача подскакать к Никки с боков и защитить его жизнь нашими. Так полагается».