— Черт тебя подери, Эдди! — взвизгнула Грейс. Она вскочила с постели. — Чтоб тебя!

Пораженный ее криком, Джеми тоже вскочил и огляделся, ожидая увидеть ее мужа.

Они были одни в доме, но дух Эдди витал рядом с ними. Она почти ощущала его — или это была ее совесть? Он указывал на нее пальцем, обвиняя в измене и супружеской неверности.

— Почему я должна чувствовать себя виноватой? Это ведь не я изменяла! Так? — потребовала она ответа у Джеми. — Я же говорю правду?

— Да, — сказал он, протягивая к ней руки.

Она села рядом с ним, стащила с него рубашку и начала расстегивать свою блузку.

— Я на самом деле хочу это сделать! — сказала она, пытаясь убедить себя. — Я действительно хочу!

Ему хотелось верить ей:

— Хорошо.

Он покрыл ее лицо нежнейшими поцелуями, осторожно помогая ей справиться с пуговицами. Ей нравилось то, что он делал, ей хотелось большего. Десять лет с одним и тем же мужчиной... даже больше, если считать те полтора года, пока они были вместе до свадьбы...

Он снял с нее блузку, дотянулся пальцами до застежки лифчика и посмотрел на нее. Возбужденная его прикосновениями и взглядом, Грейс легла. Но в тот момент, когда ее голова коснулась подушки, она снова ощутила присутствие Эдди.

— Знаешь, — сказала она, говоря так, какесли бы муж находился рядом, — я это делаю не ради мести! — Она указала на Джеми. — Ты — не орудие мести! Давай займемся этим немедленно!

— Давай.

— Здесь происходит совсем не то! — выразительно заявила она.

Он не был так уверен:

— А что здесь происходит?

Грейс начала отвечать, но быстро замолчала. Какой хороший вопрос он задал. Если бы только у нее нашелся столь же хороший ответ. Она покачала головой:

— Я совершенно не представляю...

— Иди сюда... — Он похлопал по постели и обнял ее, когда она снова легла к нему.

— Я хочу сказать, что это — безумие, — сказала она, прижимаясь к его плечу. — Мне хотелось этого.

Он вздохнул. Ему ужасно не нравилось то, что он собирался сказать ей, но все же он сказал:

— Знаешь, ты не готова.

— О, нет, я готова, — ответила она, желая, чтобы это было правдой.

— Нет, ты не готова, — покорно произнес он. — Послушай, мне это знакомо. Тебе придется посмотреть правде в глаза. У тебя разбито сердце. Тебе следует признать это. И я не хочу толкать тебя на безумство.

Грейс не знала, кого ей больше жаль, его или себя:

— Ты уверен?

— Грейс, ты так чертовски красива, что мне больно, — произнес он, натягивая рубашку.

— Черт! — Она могла бы вновь поцеловать его только за то, что он произнес эти слова. Вместо этого она спросила: — Ну, тогда что ты собираешься делать?

— Не знаю. А ты?

Было еще рано. Так много адреналина пульсировало в ее венах, что она могла бы бежать марафон. Похоже, сегодня вечером ей не уготовано судьбой заняться с ним любовью. Грейс умирала от голода. Она очень мало ела за обедом, еще меньше за ужином. Она точно знала, что будет делать дальше.

— О Боже, — простонал Джеми. — Ты была права. Это лучше, чем секс. — Он взял еще кусок орехового пирога Улы и стал медленно жевать его, наслаждаясь каждым кусочком, оценивая его, подобно дегустатору вин, который с чувством смакует прекрасный выдержанный напиток.

Грейс поставила на стол два стакана молока и предупреждающе поднесла палец к губам. Ее мать и Каролина спали наверху, и ей не хотелось, чтобы кто-нибудь из них спустился вниз и нарушил ее пиршество.

— Господи, оставь мне хоть кусочек! — хихикнула она, когда Джеми взял себе еще кусок пирога прямо с противня.

— Здесь же целый пирог! — возмутился он.

— Ну и что? — Она вонзила вилку в пирог. — Вот что я хочу сказать тебе. Если ты не можешь съесть половину этого пирога, тогда ты — проклятый янки.

— Я могу съесть половину. Только убери руки прочь. — Он сдавленно хихикнул и снова накинулся на пирог, как бы в доказательство своих слов.

— Шшш... — она ухмыльнулась, с радостью наблюдая за игрой теней, которые отбрасывал на его лицо тусклый свет от лампы на столике в углу. Она ни разу так не веселилась со времен учебы в колледже, когда они с Эммой Рэй совершали ночные набеги на холодильник, а потом за едой сравнивали записи в дневниках после своих свиданий. — Спасибо, Ула, — прошептала она.

— Благодарим тебя, Ула. — Он кивнул, соглашаясь.

— Скажу тебе одно: вам — женщинам-южанкам — легко доставить удовольствие.

— Как я догадываюсь, это оттого, что на протяжении десятилетий нас воспитывают, внушая одно: не рассчитывайте на многое. — Грейс засмеялась, потом, подражая Вилли, произнесла одно из его любимых высказываний. — «Милая, тебе пора научиться осознавать свои возможности».

Джеми сухо улыбнулся:

— А знаешь, как говорят: «Дерзай, и тогда невозможное станет возможным».

Это было нечто новое для нее. Ее смех неожиданно угас, что удивило их обоих, когда она до конца осознала значение этой фразы.

— О черт, — воскликнула она и уставилась на него безумным взглядом человека, только что открывшего, что Земля круглая и что нельзя свалиться за край, даже продолжая все время плыть. — Святая истина!

Она выбежала в коридор и помчалась вверх по лестнице, будто ее преследовала стая бешеных собак.

Ее дочь крепко спала на узкой кровати, оставшейся с детства Грейс. Луч света упал на покрывало, когда Грейс тихо скользнула в комнату и осторожно потрясла девочку, чтобы разбудить ее.

— Каролина, проснись, — тихо, но настойчиво прошептала Грейс. — Я должна кое-что сказать тебе.

Каролина зарылась глубже под покрывало, не желая отзываться на голос матери. Грейс снова потрясла ее, более настойчиво, пока дочь не открыла глаза. Сонно зевая, она уставилась на мать и попыталась сесть прямо.

— Ты будешь выступать на Опоссуме, — сказала ей Грейс. — Слышишь?

Каролина понимающе кивнула, отбросила покрывало и встала.

— Не сейчас, милая. Завтра, — проговорила Грейс, помогая ей лечь обратно в постель. — Знаешь, я люблю тебя, божья коровка! — прошептала она.

— Да, — сонно ответила Каролина.

— Хорошо, малышка. Спокойной ночи.

— Ночи, — эхом отозвалась Каролина.

Грейс поцеловала ее и на цыпочках вышла из комнаты. Она на мгновение остановилась в дверях посмотреть на Каролину, свернувшуюся поудобнее под покрывалом и обнимающую подушку. Потом она закрыла дверь. Грейс была почти внизу, когда громкий, пронзительный визг из комнаты Каролины заставил ее стремглав взлететь обратно по лестнице.

В комнате горел свет. Каролина стояла посреди постели, подняв обе руки в виде торжествующей буквы «V», изображая победу, которая уже принадлежала ей.

Заботливая рука Джорджии явно чувствовалась в торжественной атмосфере конюшни Кингов, подготовленной для Гран-При. Площадка перед входом была аккуратно украшена маргаритками, гиацинтами и тюльпанами. Сразу же внутри у входа слева устроили удобную площадку с кожаными креслами и баром для членов семьи и гостей. Но в пятницу днем никто особо не воспользовался этими приятными удобствами.

Грейс и Эмма Рэй, одетые, как было заведено, в лучшие шляпы и костюмы, были слишком заняты, суетясь вокруг Каролины, вместе с Хэнком завершая осмотр ее сверкающих кожаных сапог и нового костюма для верховой езды. Грейс была готова лопнуть от гордости и любви к дочери. Она выглядела особенно спокойно и собранно на фоне трех взрослых женщин с измотанными нервами.

— Послушай, у него есть склонность отворачивать от первой преграды, — напомнила ей Эмма Рэй, — так что подталкивай его ногами...

— ...И все время гони его рысью до конца, и пусть он видит дорожку, — быстро вставила Грейс прощальное напутствие.

Каролина улыбнулась настолько спокойно, будто медаль за первое место уже висела у нее на шее:

— Привет, папочка! — воскликнула она, заметив Эдди, входящего в конюшню.

— Привет, постреленок! — Эдди крепко обнял ее и умудрился поприветствовать свою жену, едва взглянув в ее направлении. — Грейс.