– Мне кажется, Кэр, что за всей этой бравадой спрятался до чертиков неуверенный в себе ребенок, потому что у меня язык не повернется назвать тебя мужчиной. И еще знаешь что?..

Их глаза встретились.

– Ты жалок…

Кэр даже не понял, как его собственная рука разжимается и выпускает локоть Дезире. Ее слова подействовали на воспаленную злость как ледяной душ. Мысли просто заледенели, как и все тело. Застыло в немом оцепенении от сказанного этой маленькой потаскушкой.

– Кэр… а она ведь того… права! – крякнул прошедший мимо Гракх.

Несмотря на то, что телега оказалась действительно удобной, ее увеличившийся вес заставлял путников делать частые привалы. Поначалу идти было довольно просто, но чем дальше, тем хуже становилась дорога, тем быстрее расходовались силы.

Дезире то и дело искала повод уединиться. После последнего разговора ее прекратили донимать, однако неприятный осадок гнал спрятаться. А еще она пыталась рассмотреть в маленьком потрескавшемся зеркальце свои глаза. Постоянные пощипывания не давали покоя. Мысли возвращались к словам треклятого эрсати. И дело было даже не в том, что его пожелания истекали ядом – ей вполне хватало здорового цинизма пропускать самовлюбленный бред мимо ушей. Просто зерно истины в словах Кэра как нельзя точно совпадало с её собственным видением будущего.

«Как все быстро меняется… Всего два дня и жизнь летит в пропасть…» – размышляла Дезире.

Она спрятала зеркальце в карман и развернула предусмотрительно вытащенную из рюкзака упаковку с пайком. Есть не хотелось, но трезвый рационализм говорил, что организм потратил за сегодня уйму калорий, которые следовало восстановить.

На привале девушка сразу отбежала в сторону, скрывшись за раскидистыми зарослями орешника. Удостоверившись, что ее не преследуют, уселась на край торчащего из земли металлического столба. Когда-то он освещал заполненную машинами дорогу, а теперь превратился в подобие ржавого надгробия. Сидеть на нем было не очень удобно, зато тепло, а еще отсюда открывался умиротворяющий вид. Маленькие желтовато-белые цветки тысячелистника кивали девушке, во всем соглашаясь, сочувствуя и сопереживая. Странно, обычно к этому времени года они успевали отцвести. Как бы то ни было, но задумываться о причинах затянувшегося цветения не хотелось. Хотелось просто расслабиться, тем более, что нехитрое зрелище завораживало, заставляло улыбаться. Уходило раздражение, исчезала усталость. А что, даже если чуда не произойдет и Марна не сможет спасти ее глаза, все равно останутся эти простые, но очень теплые воспоминания. И даже противный Кэр не испортит их.

Девушка наскоро перекусила и уже собиралась вставать, когда ее внимание привлек странный звук – тихий, но в тоже время характерный. В ближайших кустах кто-то кашлял. Потом ветви дрогнули, затрещали.

Дезире медленно сползла с насиженного места и отступила на пару шагов, чтобы иметь больший обзор. Страха она не испытывала, скорее – интерес. Здесь, среди густой травы, цветов и солнечного света не могло случиться ничего дурного. Она в это верила и потому не закричала, не попыталась убежать.

«Странно, откуда бы здесь взяться человеку? Точно не свой. На мародера не похож. На посыльного, разведчика – тоже. Ого, да это старик… Тощий-то, какой, грязный. Но откуда?»

Поверить в то, что незнакомец путешествует в одиночестве, Дезире не могла. Чтобы дряхлый старик, который вот-вот развалится, смог выжить в дикой местности? Чушь! Наверняка просто отбился от своих. Об этом следовало расспросить и поскорее. Вдруг, рядом появились еще люди. Мир хоть и велик, но в некоторые моменты, как назло, становится чертовски тесен. Как показала жизнь – любого встреченного на пути следовало опасаться – не важно, как он выглядел. Слишком много было желающих поживиться за чужой счет. Обычно они собирались в банды, иногда многочисленные, нападали исподтишка, грабили, убивали. Правда, встречались и одинокие охотники, но те, как правило, работали на заказ.

Казалось, что дед вообще не обращает внимания на то, что происходит вокруг него. Вышел из кустов, чихнул, что-то пробубнил себе под нос, начал шумно отряхаться. Дезире уже хотела отступить в лагерь и позвать кого-нибудь взглянуть на странного типа, но то, что произошло дальше, заставило ее остаться.

Старик, наконец, закончил приводить себя в порядок, а потом достал что-то из-за пазухи старого драного балахона и с нежностью прижал к щеке. Дезире моргнула, отгоняя блики заходящего солнца, и пристальнее всмотрелась в предмет обожания незнакомца.

– Хилки любит своего Пушистика, – донеслись до неё невнятные шепелявые слова.

Только теперь девушка рассмотрела, кому же были предназначены нежности и ласковые слова: потрепанному чучелу хорька.

Его мех был сильно побит молью, и сквозь проплешины виднелась синюшная кожа. Костлявые узловатые пальцы старика трепетно поглаживали чучело несчастного зверька, тогда как сам хозяин не замечал, что его любимец находился к нему ровно задней частью. Деда, казалось, совершенно не интересовало, в какое именно место наговаривать нежности своему молчаливому спутнику. Он продолжал что-то шептать прямо под хвост хорьку, однако этих слов Дезире не разобрала.

«Вот идиотка! – обругала она себя. – Сразу же было видно, что старик не в себе!»

Теперь, когда стало очевидно, что дед не походит ни на мародера, ни на наемника, Дезире расслабилась и даже улыбнулась. Ее интересовал сам факт того, откуда он тут взялся и как умудряется выживать один – вряд ли изъеденный молью друг являлся стоящим помощником.

Старик выглядел таким несчастным, что девушка невольно почувствовала неловкость и стыд за недавние подозрения. Сомнений больше не было – никакого достойного сопротивления старик оказать не может. Какое там сопротивление, когда он чуть ли не шатался под порывами ветра. Хотя, следовало отдать ему должное – на тощих плечах висел приличных размеров мешок, а в руках мирно покоилась длинная палка-посох. Навершие палки украшал непонятным образом державшийся на ней череп то ли козы, то ли какого другого рогатого парнокопытного. Понаблюдав еще немного, Дезире убедилась, что палка служит скорее помощницей при передвижении и опорой, нежели орудием самозащиты.

Она отлично знала, что вблизи городов, а так же крупных захоронений, появлялись всевозможные падальщики – детища магических воздействий. Им не было дела до остатков технологий и до большинства ресурсов, кроме одного: еды. А едой становились люди, эрсати… представители всех рас, без исключения. И тут рассказы не врали – то были более чем быстрые и смертоносные существа, что делало случайных жертв почти беспомощными. Не какие-то там сказочные зомби, но умные, расчетливые и вечно голодные хищники. Даже крепкие и здоровые мужчины не всегда могли противостоять падальщикам, что уж говорить о сухом старике. Или ему так невероятно повезло, что он умудрился обойти все подобные места?

– Дедушка… – осторожно позвала Дезире, стараясь выглядеть как можно более миролюбиво.

Старик поднял плешивую голову, которая мало чем отличалась от мехового покрова хорька, и улыбнулся, демонстрируя вопреки всем ожидания Дезире ряд крепких, хотя и желтых зубов.

– Вот, – произнесла девушка и прежде чем сама поняла что делает, протянула старику полуразвернутую упаковку с большей частью походного рациона. Там было три ломтика хорошо прожаренного мяса, кусок сыра, несколько хлебцев и пригоршня жесткой фасоли.

Старик бесцветными глазами посмотрел на Дезире и погладил остатки жиденькой бороденки. Казалось, его нисколько не смутило внезапное появление девушки. Он переводил рассеянный взгляд с нее – то на упаковку, то на чучело, а то и вовсе рассматривал окрестности, словно рядом никого не было.

– Возьмите, это вкусно, – продолжала настаивать Дезире, искренне веря, что делает доброе дело и тем самым спасает несчастного. Пусть ненадолго, но спасает.

– Браксус, эта девочка дает нам что-то, кажется… – заговорщически, словно выдавая вселенскую тайну, произнес старик под хвост хорьку и почмокал сухими губами, все еще раздумывая и рассматривая предлагаемую еду. – Мы же возьмем это, как ты думаешь?