— Я о деньгах. И о том, что ты сказал. Просто объясни, что я уехала.

— Вики...

— Мне жаль... — прошептала она и зарыдала.

— Слушай, Вики. Не плачь. Хорошо? Перестань реветь.

— Я люблю тебя. И Робби.

— Вики, прекрати. Пожалуйста. С тобой ничего не случится. Обещаю.

Вики всхлипнула.

— Что ты имеешь в виду?

— Эти парни не причинят тебе вреда. Обещаю.

— Ты позволишь мне уйти?

Донован колебался минуту, размышляя, правильно ли поступает.

— Да, — наконец сказал он.

— О, спасибо, Ден. Спасибо, спасибо, спасибо. Я никогда не сделаю тебе больно, обещаю. Никогда не причиню тебе вреда.

Донован глубоко вздохнул:

— У тебя не будет такой возможности, Вики. Ты и близко не подойдешь ко мне. Меньше чем на двадцать миль. Я не собираюсь запрещать тебе возвращаться в Англию, здесь твоя семья, но ты и близко не подойдешь ко мне. И к Робби.

— Ден... пожалуйста.

— Все, Вики.

— Но Робби — мой сын. Вы моя семья.

— Надо было думать до того, как позволила ему застукать вас в постели. Теперь мы больше не семья. Семья — Робби и я. Ты ушла от нас.

— Это несправедливо.

— Не начинай, Вики. Ты хорошо знаешь, что справедливо, а что нет. Я позволю тебе видеть Робби. В его день рождения. В твой. На Рождество. И даже в День матери. Когда ему исполнится двенадцать, пусть сам решает, сколько времени проводить с тобой. Поняла?

— Ладно, — согласилась Вики, всхлипнув. — Пусть будет так.

— Еще одно. Ты отзовешь свое заявление. Поговори с адвокатом. Думаю, после того, что ему пришлось перенести, он с радостью избавится от такого клиента. Ты откажешься от всех прав на Робби. Вздумаешь повторить — обещаю тебе встречу с парнями, которые сейчас присматривают за тобой. Тебя похоронят рядом с Шарки. Все ясно?

— Да. Я сделаю, как ты сказал. И, Ден...

— Да?

— Мне правда жаль.

— Дай мне Испанца.

Опять треск, шорох, потом Роха взял трубку:

— Как дела, амиго?

— Все отлично, Хуан. — Он глубоко вздохнул. — Пусть она уйдет, ладно? Подержи, пока не закончишь с Шарки, потом отпусти.

— Правильное решение, амиго.

— Надеюсь, что так.

Донован отключился и, убрав телефон в карман, направился к дому.

Луиза и Робби тревожно посмотрели на него, когда он вошел в квартиру.

— Пап, что-то случилось? — спросил Робби.

— Нет, все отлично, — успокоил его Донован. — Мне надо ненадолго уехать. — Он кивнул Луизе: — Одолжишь машину?

— Конечно. — Она встала и дала ему ключи. — Помощь нужна?

— Нет, рутинные дела.

— Будь осторожен, хорошо?

Донован рассмеялся:

— Честно, все в порядке. Мне просто нужно кое-что сделать. Через Интернет.

Луиза поцеловала его в щеку. Донован подмигнул Робби:

— Присмотри за ней, ладно?

— Ты придешь вечером? — спросил мальчик.

— Надеюсь.

Донован спустился по лестнице и сел в «ауди». Достал мобильный и позвонил Фуллертону.

— Джеми? Мне нужна услуга. У тебя есть компьютер?

— Конечно, Ден. Приезжай. Тем более что нам надо поговорить.

Фуллертон продиктовал ему адрес. Донован подъехал к докам и припарковал машину у счетчика.

Фуллертон встретил его у лифта.

— Вот уж никогда бы не подумал, что у тебя нет компьютера, — сказал Фуллертон.

— Я под наблюдением. В наши дни спецслужбы пользуются такими штуками, которые способны прочитать все, что появляется у тебя на экране, прямо с улицы.

— Ерунда, — не поверил Фуллертон.

— Нет, правда. Мой парень из спецслужб говорил мне.

Фуллертон проводил Донована к компьютеру. Тот был уже включен и подсоединен к Интернету.

— В его основе та же технология, которая дает возможность телевизионщикам определить, какой канал ты смотришь. Она позволяет считывать с экрана любую информацию. Таможня пользуется этой штукой по крайней мере три года.

Донован не беспокоился по поводу того, что пользуется компьютером Фуллертона. Ундервуд сказал, что за ним не следят, но все равно Ден, как всегда, прошел по всем серверам, которые не оставляют следов, для безопасности. Вышел на сайт швейцарского банка, куда Роха перевел деньги, отобранные у Шарки. Донован расплылся в улыбке, увидев, что на его счете пятьдесят пять миллионов долларов.

— Прекрасно! — вскрикнул он.

— Хорошие новости? — поинтересовался Фуллертон.

— Я снова платежеспособен, — похвастался Донован.

— Рад слышать.

— Пятьдесят пять миллионов долларов. Если у тебя есть шампанское, самое время открыть бутылочку.

Фуллертон поспешил на кухню.

Донован перевел десять миллионов долларов на счет Карлоса Родригеса. На самом деле он считал, что ничего ему не должен, но после попыток Хесуса убить его прошлой ночью Доновану стало ясно, что колумбийцы придерживаются другого мнения. Закончив, он провел дефрагментацию диска и присел на один из диванов.

Фуллертон вернулся с открытой бутылкой шампанского и двумя бокалами. Они чокнулись.

— За преступление! — провозгласил Фуллертон.

Донован рассмеялся и отпил шампанского.

— Сколько ты собрал, Джеми?

— Пять миллионов. Три от дилеров, два от ребят из Сити, которые хотят продавать товар.

— Это не проблема. У тебя есть наличные на счете?

Фуллертон кивнул:

— На оффшорах. Чистые.

Донован взял ручку и стал подсчитывать в блокноте сумму. Пять миллионов фунтов от Фуллертона. О'Брайен из Дублина пойдет на пятьсот килограммов по двенадцать тысяч за кило. Он уже перевел шесть миллионов фунтов на счет Донована. Пять миллионов фунтов пришли от Макфайдена и Джордана, ПМ прислал миллион семьсот тысяч за двести килограммов. В сумме получалось около восемнадцати миллионов фунтов. Почти двадцать шесть миллионов долларов. Более чем достаточно.

— Отлично, Джеми, — сказал он. — Наш бюджет даже больше, чем нужно. Не считая того, что у меня есть на счете. Сделка — вопрос решенный.

Они опять чокнулись.

— Сколько у нас?

— Двадцать шесть миллионов долларов. Может, немного меньше. Зависит от курса.

— И сколько мы получим?

Донован почесал переносицу:

— Знать — мое дело.

— Да ладно, Ден. Если ты и сейчас не можешь доверять мне...

— Много, Джеми.

Фуллертон плюхнулся на диван, закинув ноги на кофейный столик.

— Ублюдок! — произнес он полушутя-полусерьезно.

Донован отпил шампанского, затем поставил бокал возле клавиатуры.

— Ладно, не дуйся. Мои парни привезут восемь тонн. С того, что мы собрали, получим около двух тысяч на нос. Значит, наша прибыль...

— Шесть тысяч килограммов высококлассного героина. Уличная стоимость — шестьсот миллионов фунтов!

— Нет. Все не так просто, Джеми. Я не собираюсь стоять на углу и продавать товар. Единственный путь — получить двести фунтов за кило. Мне придется перепродать его, и даже если я получу самую высокую цену, она не поднимется выше двадцати тысяч фунтов за кило.

— Все равно, сто двадцать фунтов, Ден. Черт меня побери!

Донован улыбнулся энтузиазму Фуллертона.

— Если бы я привез несколько сотен килограммов, получил бы двадцать, но эта поставка слишком большая. Трудно удержать такой большой кусок, продавая его по частям. Я собираюсь перепродать его тому, у кого есть обширная сеть распространителей, а в Британии это турки. Турки купят свой собственный товар по цене, которую я назову. Их расходы намного выше, чем мои, ведь они поставляют груз через границу. Но все равно, цена равняется где-то восьми тысячам за кило, когда товар прибывает в Великобританию. Турки не заплатят больше. Может, это и несправедливо. Если повезет, я получу шесть тысяч фунтов с килограмма.

— Шесть тысяч фунтов за кило, шесть тысяч килограммов, все равно — тридцать шесть миллионов фунтов. — Фуллертон поднял бокал: — Пью за тебя, Ден.

Донован тоже поднял бокал:

— А я за тебя, Джеми. И часть этих денег собрана благодаря тебе. Я бы не справился.

— Нет, — возразил Фуллертон. — Ты бы и сам собрал нужную сумму.