— Нет, давай лучше выпьем.

Донован обернулся и посмотрел назад.

— За нами следят? — спросил Фуллертон.

— Возможно.

Фуллертон нажал на газ, и «порше» помчался по сверкающему огнями шоссе. Он проехал на красный свет, чтобы определить, есть ли «хвост». Никто не последовал за ними. Фуллертон повернул налево, потом в конце улицы — направо.

— Должно сработать, — сказал он, давя на газ.

Донован кивнул.

— Только не гони.

Фуллертон снизил скорость. Через десять минут они притормозили у паркинга, который напоминал промышленное здание без окон. Трое мужчин в черных костюмах охраняли вход с красной неоновой надписью «Лапландия».

— Мое место, — пояснил Фуллертон.

Донован удивленно взглянул на него:

— Ты знаком с Терри?

Терри Грин — владелец стрип-клубов. Старый друг Донована, хотя его клубы он не посещал уже года три.

— Терри? Конечно. Думаю, он в Испании. Ты знаешь его?

— Когда-то я тоже здесь тусовался. В былые дни.

Они вылезли из машины, и Фуллертон закрыл ее.

— Мир такой маленький, — заметил Донован.

Трое парней приветствовали Фуллертона по имени, похлопали по плечу и пожали руку. Им было лет по двадцать пять, и стояли они здесь явно не благодаря своим умственным способностям. Донован не признал ни одного из них, и, судя по холодному кивку, которым они его удостоили, парни тоже не подозревали, с кем имеют дело. Донована такое положение устраивало. Черный «порше» с персональными номерами и VIP-доступ в ночные клубы подогревают честолюбие, но Донован предпочитал не высовываться. Австралийцы этому явлению даже придумали название — синдром высокого мака. У мака, который вырос выше других, отрубают головку.

Донован вошел в клуб вслед за Фуллертоном. Обстановка здесь с момента его последнего посещения изменилась. Черные стены и ультрафиолетовые огни заменили бархатными красными обоями и медными светильниками в стиле антик. На месте черных диванчиков и столиков, вокруг которых танцевали девушки, стояли диванчики а-ля Людовик XIV и инкрустированные столики. Все это должно было воссоздать вид борделя старых времен, но больше напоминало индийский ресторан. Хотя музыка не изменилась. Громкая и заводная.

На двух подиумах полуголые девицы извивались вокруг стальных столбов. Потные мужчины в костюмах толпились вокруг сцены, подбадривая девушек и засовывая им деньги в трусики. Привлекательная официантка в мини-юбке и обтягивающем топике подошла к ним на невероятно длинных ногах и чмокнула Фуллертона в щеку. Тот погладил ее по спине и познакомил с Донованом. Девицу звали Сабрина, и ей едва исполнилось восемнадцать. Приглядевшись, Донован увидел, что лоб ее покрыт испариной, а на верхней губе он заметил почти заживший герпес.

Она провела их через зал к столику с отличным видом на обе сцены. Фуллертон заказал «Дом Периньон», и Сабрина отправилась, крутя бедрами, выполнять заказ.

— Видишь что-нибудь подходящее, Ден? — спросил Фуллертон, показывая на танцовщиц.

Донован посмотрел на девушек. Две брюнетки, две блондинки, азиатка и черная. Блондинки похожи как сестры: обе высокие, с длинными, почти до талии, волосами. Настоящие куклы Барби, с такими же пустыми глазами и фальшивыми улыбками. Хотя обе отлично танцевали.

Фуллертон улыбнулся:

— Тебе нравятся блондинки?

— Мне нравятся женщины, Джеми.

— Бывал уже здесь? Ненавижу, когда подсовывают второй сорт.

Фуллертон хохотнул и кивнул на восточную девушку, которая стояла на четвереньках перед парнем в слишком обтягивающем костюме и вытаскивала зубами из его кармана двадцатифунтовую бумажку.

— Мими — мое блюдо дня, лакомый кусочек.

— Да, похоже на то, — согласился Донован.

Мими вытащила банкноту и засунула в стринги, потом встала и начала изображать эротические движения возле одного из серебряных шестов.

— Тайка?

— Вьетнамка, — ответил Фуллертон. — Привезли сюда на корабле, когда ей было шесть лет.

— По правде говоря, она и сейчас выглядит не старше, — заметил Донован.

— Иди ты, ей двадцать два, — возразил Фуллертон. — И она сумеет заставить тебя прослезиться.

Мими поймала взгляд Фуллертона, кокетливо помахала в ответ, потом спустилась с подиума и направилась к ним. Села на диван, крепко обняла Фуллертона, хихикая, как школьница.

— Где ты был, Джеми? — Произношение ее было свойственно Ист-Энду. — Ты говорил, что придешь прошлой ночью.

— Дела, дела, дела, — ответил Фуллертон. — Скучала по мне?

Она поцеловала его в щеку, оставив красный след, словно от пощечины.

— Пойду потанцую? — спросила она. — Ты же знаешь, это ради денег, а не от чувств. Он уже дал мне двести, обещал еще подумать.

— Как ему в голову могла прийти такая мысль? — съязвил Фуллертон. — Хорошо, иди, но домой поедешь со мной, помни.

Мими поспешила назад на подиум. Сабрина вернулась с шампанским в корзине со льдом. Она наполнила бокалы, подмигнула Фуллертону и ушла.

Джеми вздохнул и откинулся на спинку дивана. Поставил ноги на стол, глотнул шампанского.

— Как там дела с мойщиками? — спросил он.

Донован взглянул на него:

— Что ты имеешь в виду?

— Рембрандт. Ты говорил, что получил деньги отбойщиков.

Донован рассмеялся:

— Нет, ты не получаешь от них деньги. Ты даешь им деньги, а они отмывают их для тебя.

— Теперь я лопухнулся.

Донован наклонился к нему:

— Ты получаешь пятьсот тысяч долларов и не можешь положить их на банковский счет, поскольку все суммы свыше десяти тысяч нуждаются в объяснении.

Фуллертон кивнул.

— Конечно, ты можешь вывезти их за границу, но лететь с чемоданом наличных — значит искать приключений на свою задницу. Поэтому обратись к мойщикам.

Фуллертон опять оказался в замешательстве.

— Ты получишь полдюжины мойщиков и используешь их, чтобы открыть счета в разных банках. Штук тридцать. Потом каждый день кладешь по десять тысяч на каждый счет, и они переводят на свои счета тысячу, три. Что не превышает разрешенные законом десять тысяч, по которым не надо отчитываться. Каждый день мойщики совершают вклады по шестьдесят тысяч. За две недели все пятьсот тысяч проходят систему. Потом ты можешь перевести их куда захочешь.

— И где ты нашел таких умельцев?

— В основном среди мелких наркоторговцев или наркоманов.

— И они никогда не кидали тебя с такими деньгами?

— Нет, если знали, что им это невыгодно.

Фуллертон хохотнул.

— Что?

Фуллертон махнул рукой:

— Просто представил, как они шастают по Лондону с сумками, полными наличных, напевая: «Хай-хо, хай-хо, чтоб нам не работать!»

Фуллертон отпил шампанского.

— Хочешь стриптиз?

— Ты не в моем вкусе, Джеми, но спасибо за предложение.

— Ты знаешь, что я имел в виду. — Фуллертон кивнул на девушек на сцене. — За мой счет.

— Может, позже, — проговорил Донован.

Он нахмурился, увидев одного из посетителей клуба — Рики Джордана, который помахал рукой и направился в его сторону. С ним был спутник — низкий коренастый парень с коротко стриженными серыми волосами.

— Ден, не знал, что это один из твоих притонов, — приветствовал его Джордан.

Донован встал, они обнялись. Донован представил его Фуллертону, они пожали руки. Джордан познакомил их со своим спутником, Кимом Флетчером. Донован и раньше встречал его. Парень из компании Терри Грина.

Флетчер потрепал Джордана по спине, приказал Сабрине принести еще бутылку шампанского и, сославшись на дела, удалился.

— Как все прошло с Хесусом? — спросил Донован.

— Мило, — ответил Джордан. — Похоже, шустрый парень.

— Будь осторожен, Рики. Он скользкий ублюдок.

— Это всего лишь бизнес, Ден. Мы отдали наличные и ждем товар. Значит, «фольксваген-жук»? Чья идея? — Он похлопал Донована по плечу.

— Дяди Хесуса. Карлоса.

— Вот класс! «Жуки». Этой идеей можно пользоваться и пользоваться, Ден.

— Верно.

Подошла Сабрина с шампанским и бокалом для Джордана.