Нежданная радость — вот как она называла про себя этого мальчика, заполнившего дом смехом, топотом, ворохом вопросов, которыми Николь уже была обвешана, как круглыми серьгами, каких никогда не носила. Почему-то теперь Майк чаще обращался именно к ней. Николь предполагала, что матери он эти вопросы уже задавал, и хотел проверить: не существует ли других ответов?

Иногда парнишка оставлял в покое обеих — хотя ни одной из них он и не был в тягость — и с воплями носился вдоль кромки прибоя, изображая кого-то, может быть, виденного в кино.

— Она тайком позволяла ему смотреть телевизор, — поясняла Кэтрин, имея в виду их бывшую няньку, и рот женщины болезненно кривился на слове «она». — Чтобы не мешал, усаживала Майка с собой смотреть эти дурацкие «мыльные оперы».

Николь подозревала, что с этой безымянной нянькой связано гораздо больше неприятного, чем запрещенный просмотр сериалов. До сих пор девушка не спрашивала жиличку о причинах появления в маленьком городе, и не выпытывала за спиной матери у Майка. Тот, наверное, шепнул бы по секрету, но потом Кэтрин могла узнать, и это непростительное любопытство могло стать черной кошкой, которая способна навредить и более крепкой дружбе.

Пока трудно было назвать их подругами. Они вместе сидели вечерами на крылечке, Николь читала и курила, Кэтрин приглядывала за сыном, еще не чувствуя готовности углубиться в перипетии чужих судеб, пусть даже книжных.

Им было спокойно вместе, но женщины почти ни о чем не разговаривали, только сообщали друг другу не слишком важные дневные новости. Однако, чем жила и дышала каждая, что снилось, что вспоминала, глядя на закат, — было неизвестно той, что сидела рядом. И ни одна из них пока не решалась нарушить равновесие общего незнания.

Николь помогла Кэтрин найти работу. Правда, не в школе, на что та рассчитывала. Но там действительно не оказалось свободных мест, похоже, никто из учителей не уезжал из этого городка, и это повергло Кэтрин в отчаяние. И тогда новая приятельница предложила ей давать частные уроки всего одному ребенку.

— Но это очень хорошо оплачивается, — заверила она. — Богатая семья. Самая богатая в нашем городе. Я вообще не понимаю, почему они поселились именно здесь! — добавила Николь с незнакомым раздражением в голосе. — Обычно состоятельные люди выбирают другие места. Вообще-то Рон Коллиз родом отсюда, но я, на его месте, лучше не возвращалась бы.

— Почему?

Николь ответила уклончиво:

— Как-нибудь потом...

— Почему они не отдадут ребенка в обычную школу? — настороженно поинтересовалась Кэтрин.

— Это девочка, — уточнила Николь. — Они назвали ее Нора. Может, кто-то из них — поклонник Ибсена?

Кэтрин вспомнила:

— «Кукольный дом»...

Кивнув, Николь продолжила:

— Во всяком случае, Рон Коллиз частенько заглядывает в мой магазин. Вот его жена, Маргарет, была всего пару раз. А он иногда заказывает безумно дорогие книги! Каждый из таких заказов перекрывает мой недельный доход.

— Так что там с их девочкой? — напомнила Кэтрин.

Николь махнула загорелой рукой, едва не выронив сигарету:

— Извини. Я, наверное, немного помешана на своем магазине... Так вот, эта девочка, Нора, она немного... необычная.

— Она страдает даунизмом?

Николь мотнула стриженой головой:

— Я бы не сказала... На мой взгляд, она ничуть не отстает от остальных. А кого-то, может, и опережает. Но она... Не такая, как все. Она словно видит не то, что существует на самом деле, а нечто свое. Вот этот наш мир представляется ей совсем другим.

«Тебе ведь тоже, — подумала Кэтрин с оттенком зависти. — Ты улыбаешься этому миру, а разве он этого заслуживает?»

— Видела бы ты ее лицо, когда она бродит по моему магазину! Так и видится, что она попала в пещеру с сокровищами. По сути, так и есть... Рон скупает ей книги полками!

— Но если ребенок так начитан и неглуп, почему же не может справиться со школьной программой?

Николь удивилась:

— Кто сказал, что не может? Рон опасается, что в школе над ней будут смеяться, и это ранит девочку. Дети ведь бывают жестокими даже в частной школе. Только поэтому он нанимает ей учителей. Последняя только что уехала, и сейчас это место свободно.

Кэтрин посмотрела на приятельницу с опаской:

— А почему уехала предыдущая учительница?

Засмеявшись, Николь заверила:

— Ничего страшного не произошло! Просто ее жених, наконец, получил наследство, и она помчалась на долгожданную свадьбу. Они все ждали, когда скончается его дедушка.

— Не очень-то благородно, — проворчала Кэт.

— Согласна. И не современно, правда? Но они так замыслили свою жизнь, это их дело.

Помахав сыну, который издали показал найденную в воде ракушку, Кэтрин спросила:

— Ты никогда никого не осуждаешь?

— О Господи! — вздохнула Николь. — Мне ли осуждать кого-то? Я еще ничего толкового не сделала со своей жизнью.

— У тебя есть дом, у тебя есть магазин... Ты молода и красива. Что тебя не устраивает?

Девушка повернулась. Она не улыбалась, и смотрела так, будто Кэтрин сознательно ударила по больному, да еще и отказывалась это понять.

— Это все мне дали, — сказала она серьезно. — Все, что ты перечислила. Моей заслуги нет в том, что я всем этим владею. Вот у тебя есть сын, ты сама родила его, этим можно гордиться. А у меня — ничего.

— Большинство людей мечтают о том, чтобы им даром досталось все то, что есть у тебя.

— Я знаю, — спокойно согласилась Николь. — Джастин тоже всегда говорил, что я слишком строга к себе.

Кэтрин замерла. Впервые Николь протянула соломинку, по которой можно было перебраться в туман ее прошлого. Случайно это вышло или нет, но особое имя уже прозвучало, и нельзя было позволить ему просто повиснуть в воздухе.

И Кэтрин подхватила:

— Джастин? Кто это? Если не секрет...

Без видимого недовольства, Николь пояснила:

— Это мой друг. Он — художник. Очень талантливый... Когда-то мы были... близки, но он... — она с усилием сглотнула, будто внезапно пересохло в горле. — Он уехал в Нью-Йорк. И правильно сделал! Только там он сможет чего-то добиться.

«Почему ты не поехала с ним?» — вертелось у Кэтрин на языке, но Николь так впилась в свою сигарету, что показалось преступным подталкивать ее вглубь этой боли, которой девушка жила до сих пор. Глубоко вдохнув, Кэтрин сказала себе: ты обязана сделать ответный шаг, чтобы она не чувствовала себя более обделенной судьбой.

— А я сбежала от мужа, — женщина произнесла это почти весело, чтобы Николь стряхнула осевшую на ее плечи тяжесть. — Забрала Майка и удрала тайком, чтобы он не успел нас остановить. Его зовут Ник. Когда ты впервые назвала свое имя, меня слегка передернуло, они ведь звучат похоже. Извини.

Николь улыбнулась и кивнула:

— Я заметила это еще в магазине, только не поняла, чем тебе так не понравилось мое имя... Этот твой муж... Он обижал вас?

— Меня. Майка он, слава Богу, не трогал. Но Майк не мог смотреть на это спокойно...

— Это хорошо.

— Думаешь? Он пригрозил убить отца, если тот еще хоть раз тронет меня.

Николь кивнула:

— Это уже хуже... Но он, конечно, не убил бы. И все же хорошо, что ты не стала проверять это. Ведь если бы Майк не решился вступиться за тебя, — а так, скорее всего, и было бы, — то малыш потом презирал бы себя всю жизнь. И это отравило бы ее... Ты — молодец. Мне всегда не хватало такой решительности.

Кэтрин покосилась на подругу с недоверием:

— Ник всегда считал меня размазней. В общем-то я такая и есть... А вот, когда я впервые увидела тебя, мне показалось, что ты как раз очень решительная и независимая.

— Как трехцветная кошка, — непонятно отозвалась Николь и рассмеялась. — Нет, это как раз не я. Если б я была такой, то сейчас жила бы в Нью-Йорке. Потому что Джастин искал в женщине именно это. Как оказалось...

— Он... — начала Кэтрин и не смогла произнести этого. Просто язык не повернулся.