— Думаешь, подарками задарил, так уже все?! Хозяин в доме?! Думаешь, купил меня?! Да забирай ты «вольво» и брюлики свои тоже! И денег мне твоих не надо!

— Саша! Ты в своем уме?!

Петр между тем оставался спокоен, как скала.

— Замолчите обе. Ребенка разбудите, — тихо потребовал он.

Его слова, как ни странно, подействовали. Саня и Людмила вдруг осеклись и замолчали.

— Ты хочешь знать, что на диске? Изволь. Только сначала взгляни вот на это.

Петр протянул Сане записку из конверта.

— Петь, не надо... — взмолилась Людмила.

— Ничего, пусть узнает, кто такой ее разлюбезный Артем, он же мой сын... к сожалению.

Он включил ноутбук и настроил диск.

— Хочешь знать правду... пожалуйста...

Увидев содержимое диска и узнав себя в более чем откровенных сценах, Саня ахнула, потом закрыла лицо руками и, разрыдавшись, убежала.

— Сашенька! Саня! — Людмила бросилась следом за дочерью.

Но Александра буквально перед ее носом хлопнула дверью ванной и заперлась там. Людмила услышала, как дочь включила воду. Она приложила ухо к двери: сквозь шум воды раздавались горькие рыдания.

— Доченька, открой, пожалуйста...

Муся путалась под ногами и, жалобно поскуливая, скреблась в дверь. Собака тоже переживала. Людмила отодвинула спаниелиху ногой:

— Тебя только тут не хватало... Муся, иди отсюда... Пошла, пошла...

Муся, крайне возмущенная тем, что с ней, любимицей семьи, обращаются как с половой тряпкой, обиженно тявкнула, мол, ну вас, с вашими проблемами, разбирайтесь сами, и убежала на кухню — доедать свой ужин. Тем временем из ванной вышла зареванная Саня, обессилевшая от рыданий. Она повисла на матери, и Людмила отвела ее в гостиную, усадила на диван, укутала пледом и принесла валерьянки. А потом сбегала на кухню и приготовила успокаивающий чай из травок.

— Ну как ты, котенок? — спросила она, присев на диван и зачем-то потрогав губами лоб дочери, как будто проверяла, нет ли у нее жара.

Саня свернулась клубком, положив под голову диванную подушку, и машинально рисовала ногтем по гобеленовой обивке.

— Мам, можно я побуду одна? — всхлипнув, попросила она.

Людмила поцеловала дочь в макушку и вернулась в комнату бабушки.

Петр сидел за выключенным ноутбуком с кулаком у рта и о чем-то размышлял.

— Зачем ты так с ней? — с укоризной произнесла Людмила.

— Так лучше, поверь мне, — ответил Петр и, увидев выражение лица Людмилы, заверил ее: — Только не думай, что я это сделал в отместку, в ответ на ее грубость. Я это сделал для ее же блага. Очень трудно было бы ей объяснить, что она связалась с подонком. А так... все наглядно.

— Все-таки не надо было.

— Согласен... но что-то же нужно было предпринять, чтобы привести ее в чувство.

— Приводить в чувство ее придется сейчас. Дуболом ты все-таки, Петя. Действительно Камень Каменный...

— Как ты меня назвала? — удивленно переспросил он. — Камень Каменный?

— Да иди ты, поэт-правдоруб... — отмахнулась она.

— Еще лучше.

— Ладно, что сделано, то сделано.

— Правильно. — Петр поднялся из-за стола. — Ты пока побудь с Саней, а я съезжу в одно место и кое с кем потолкую.

Людмила встревоженно посмотрела на него:

— Куда ты собрался?

— Хочу поговорить с моим сыном.

— Петь, может, хватит на сегодня разоблачений?

— Думаю, он должен объяснить мне, за каким чертом все это затеял.

Она порывисто прильнула к нему:

— Я поеду с тобой, а то ты еще, чего доброго...

— Нет, — возразил Петр, ласково поглаживая Людмилу по спине. — Никуда ты не поедешь. Ты останешься дома и будешь утешать Саню. Ее нельзя оставлять одну в таком состоянии... Не бойся, я же не Иван Грозный и даже не Тарас Бульба и не собираюсь убивать моего отпрыска. Хотя врезать ему как следует совсем не мешало бы.

Глава 16

Артем ожидал этого разговора и внутренне уже был готов ко всему. Он даже был готов к тому, что разгневанный отец врежет ему по физиономии сразу, как только он откроет дверь. Но Петр спокойно вошел, окинув взглядом полупустынный холл-гостиную.

— Привет, сын... давненько я не был у тебя.

Затем так же спокойно снял ботинки и только после этого, почувствовав, что Артем потерял бдительность и расслабился, вдруг бросился к нему, схватил за грудки и, протащив в глубь гостиной, швырнул на диван.

— Сидеть, — тихо приказал он, когда Артем попытался подняться. — Не бойся, бить не буду. Так что расслабься. Хотя жалею, что в детстве мы с тобой никогда не общались на языке ремня. Вот они, плоды демократичного воспитания...

Артем усмехнулся.

— Я всегда тобой гордился, — заговорил он. — Я гордился тем, что у меня очень умный отец. И я никогда бы не подумал, что ты будешь делать то же самое, что и все эти тупорылые козлы, которым за сорок. То есть трахаться с молоденькими девочками... Ты предал нас с матерью. А теперь предали тебя... Что? Больно, да? Ты почувствовал, как это больно? А что ты хотел? Ты думал, что она будет ублажать только тебя и не смотреть на сторону? Молодость берет свое... Так что можешь утереться своими вонючими бабками, настоящую любовь на них все равно не купишь...

— Все сказал?

— Вроде бы... Хотя нет. Я еще забыл сказать, что тоже люблю Сашку. С этого, наверное, и надо было начинать. Я очень ее люблю. Понял? И я тебе ее не отдам.

— Понятно... Как не понять... Только давай кое-что уточним... Значит, ты всерьез надеешься, что после этого позора Саня останется с тобой. Так?

Артем глянул на отца исподлобья.

— Я ее люблю, — упрямо повторил он. — И ей нет смысла оставаться с тобой.

— Логично, — согласился Петр, присаживаясь рядом с сыном на диван и закуривая. — А скажи-ка ты мне, с чего ты вообще взял, что Саня — моя женщина?

— Как с чего? — опешил Артем. — А чья же? Я видел вас вместе в салоне «вольво», она висла на тебе, как мартышка...

— Сын мой, ты — идиот... как ни печально это констатировать... Саня — не моя женщина. Она — дочь той женщины, с которой я теперь живу. И которую люблю. Это понятно?

Артем некоторое время с недоверием смотрел на отца и вдруг, поняв, что тот говорит правду, со стоном схватился за голову. Петр между тем продолжал:

— Надо было для начала хотя бы все хорошенько разузнать, раз уж ты собрался мстить мне за то, что я, как ты изволил выразиться, бросил вас с матерью, бедных и несчастных, на произвол судьбы.

— Значит, и ребенок... ну, эта девочка... не твоя дочь?

Петр презрительно хмыкнул, покачав головой.

— Дурацкий вопрос, — буркнул он.

Артем дотянулся до сигарет, валявшихся сбоку от дивана, и медленно закурил, ошалело глядя перед собой.

— Тогда почему ты говоришь, что Саня не захочет быть со мной? — придя в себя через пару минут, наконец, спросил он.

— Я думаю, для начала следует попросить у отца прощения за все то дерьмо, что ты устроил. Или я тебя и впрямь настолько плохо воспитал?

— Прости, пап... — искренне произнес Артем. — Я просто хотел, чтобы ты вернулся к матери, а я бы тогда...

— Стратег, — не без сарказма усмехнулся Петр. — Какой же ты еще глупый! А я-то, старый дурак, фирму тебе оставил... Как это ты еще нас по миру не пустил? Наверное, если бы не надзор Борьки Трунова, то сейчас мы точно все вместе в переходе метро стояли бы с протянутой рукой.

— Я ведь попросил прощения.

— Ах да. Действительно. Что это я, в самом деле... старый Мазай разболтался в сарае...

— Может быть, мне еще на колени встать? — язвительно произнес Артем.

Петр шутливо воздел руки:

— Упаси боже! Никто и никогда в славном роду Булыгиных не стоял на коленях! Даже если перед тобой — родной отец, оскорбленный так, что дальше некуда. А уж как ты опозорил бедную Саню... Это вообще ни в какие рамки...

— Я не понял, она что, видела, что записано на диске?

— Видела.

— Но как ты мог?

— Легко. А ты что думал, я стану скрывать от нее, что она встречается с подонком? Она все узнала, и хорошо, что сейчас, а то влипла бы с тобой...