– Вы этого не сделаете, Анатолий Сергеевич, – заметила журналистка. Тот от возмущения чуть не подавился слюной:

– Я не сделаю? А вот погоди – увидишь.

– Галя Смирнова – единственная из моих однокурсниц и журналисток нашего города, достойная занять мое место, – бросила женщина. – Она очень талантлива. Вы сами знаете, я никогда бы не заменила себя абы кем. А вот почему она не радует нас своими статьями – это я выясню. Анатолий Сергеевич, – вдруг вопросительно протянула она. – Давайте заключим соглашение. Если Галя в скором времени не даст вам великолепный материал, вы, во-первых, увольняете ее, во-вторых, я выхожу из декрета. Идет?

– Не идет, – отозвался он. – Я не изверг какой-нибудь. Так что принимаю только первую часть твоего предложения, то есть, если через неделю не будет ничего достойного внимания, уволю твою Смирнову ко всем чертям.

– Ладно, – согласилась Катя, – а теперь извините, Анатолий Сергеевич. Мне пора готовить завтрак.

– Хорошо, хорошо, – засуетился редактор. – Как-нибудь забеги к нам, покажи свою красавицу.

– Обязательно, – пообещала она и, положив мобильный на стол, принялась за кашу. Когда все было готово, Зорина вышла в коридор и прислушалась. И муж, и Полина еще спали. Она решила позвонить Галине и узнать, в чем дело. Еще в университете Смирнова слыла любительницей журналистских расследований, преподаватели даже поручали ей кое-какую работу и публиковали ее статьи. Смирнова могла находить убийственно интересный материал и так преподносить его, что все восхищались и охали. Ей прочили место в самой большой и солидной газете города, «Вестях Приреченска», где работала Катя, однако в самый последний момент Галя отказалась и уехала из города в неизвестном направлении. Ее не было три года, при встрече с Катей ее мама только разводила руками и молчала о дочери, интригуя этим ее однокурсников, но вдруг в один прекрасный день на пороге Катиного кабинета возникла Галина, похудевшая и постаревшая, с впалыми щеками и небрежно заколотыми на затылке густыми черными волосами.

– Привет, – сухо поздоровалась она с Катей, словно предотвращая расспросы, – мне позарез нужна работа. Младший брат заканчивает школу и собирается в институт. На бюджет вряд ли пройдет. В общем, нам требуются деньги. Не найдется ли для меня местечко?

Зорина смотрела на нее во все глаза:

– Ты откуда свалилась, Галя?

Смирнова без приглашения опустилась на стул и проговорила:

– Дай мне чаю или лучше кофе. Остальное – потом.

Чай у Кати был всегда, и она налила кипятку в свою кружку с медвежонком, подаренную Костей, и бросила пакетик «Гринфилда».

– Печенье будешь?

Подруга кивнула и стала жадно хрустеть «Юбилейным», которое не доели Катины коллеги. Опустошив пачку, она вытерла губы салфеткой.

– Ты хочешь знать, что произошло со мной? На втором курсе я влюбилась в Юрку Пашкова, да так, что жить без него не могу. Видишь, не говорю о случившемся в прошедшем времени.

Зорина ойкнула, вспомнив самого красивого парня в университете, стройного, накачанного, с правильными чертами лица, очень умного и талантливого:

– Да ведь Юрка, кажется, всегда бегал за Маринкой Ярошенко и женился на ней.

– Так оно и случилось, – кивнула Галина. – Он никогда меня не замечал. После окончания университета он не остался в Приреченске и рванул в подмосковный Ногинск. Марина поехала с ним, разумеется. Ну, а следом отправилась я.

Зорина выпучила глаза:

– Ты? Ты хочешь сказать…

Смирнова опустила голову:

– Да. Только не кори меня, не нужно. Я была большой девочкой и отдавала себе отчет, что делаю. Я всегда считала, что Марина недостойна его. Она красивая вертихвостка – и не более того. Юре нужен был другой человек рядом.

– Такой, как ты? – без иронии поинтересовалась Катя. Галина сухо заметила:

– Зря смеешься. Именно так я и считаю до сих пор.

Зорина развела руками:

– И чем все закончилось? Ты устроилась в ту же газету, что и молодая семья?

Смирнова попыталась улыбнуться:

– Да, и думала, мне повезло. Марина забеременела, ушла в декрет. Я осталась в одном отделе с Юркой, – она отвела глаза, – и один раз рискнула признаться ему в своих чувствах.

Катя затаила дыхание:

– И что?

Галя отставила кружку:

– А ничего. Он деликатно от меня отделался: мол, семья, жена. Ребенок. Короче, когда я поняла: в его жизни нет мне места, то собрала вещички и уехала, – она вздохнула. – Мать мне не обрадовалась. Я неплохо получала в газете, мне постоянно давали возможность заработать. Конечно, я высылала матери и брату. Но я не могла там оставаться после этого разговора, – Смирнова выкрикнула эту фразу с каким-то отчаяньем. – Мне показалось, он стал избегать меня, хотя я к этому не возвращалась.

– Если тебе там нравилось, то ты могла бы еще поговорить с ним и объяснить: мол, это больше не повторится. Тогда имело смысл продолжить работу, – заметила Катя.

Смирнова пожала плечами:

– Возможно, но для меня пытка находиться радом с ним и знать, что этот мужчина никогда не станет моим. Я сочла за лучшее уехать домой. Но я не перестану его любить, вот что самое печальное, – выкрикнула она. – Короче, не знаю, что делать. В общем, пока устроюсь на работу, а там погляжу. Семью-то надо кормить.

Катя с жалостью взглянула на нее:

– Ты еще на что-то рассчитываешь?

– Да, – призналась Смирнова. – Рассчитываю, что он оценит меня по достоинству.

Зорина села на стул и подперла подбородок рукой:

– У него жена и ребенок, Галя. Ты напрасно надеешься.

– Поживем – увидим, – прервала Смирнова. – Но давай о наших баранах. Ты можешь мне помочь с работой?

Катя задумалась:

– В нашей газете штаты укомплектованы. Попробую позвонить Варе Барченко. Она трудится в «Вечернем городе». Газетка не такая большая, как у нас, но благодаря спонсорам они неплохо получают. Ну, звонить?

Смирнова щелкнула пальцами:

– Давай.

Катя набрала телефон однокурсницы, и, на счастье Смирновой, в «Вечернем городе» оказалась вакансия. Прямо из кабинета Зориной Галина отправилась к Барченко и на следующий день вышла на работу. Через неделю она явилась к Кате с бутылкой шампанского и тортом:

– Я добро помню.

В тот день они уже не говорили о Юрке, Галя немного посидела и ушла, и с тех пор они не виделись, лишь иногда перезванивались на праздники. Когда Катя забеременела, Пенкин попросил ее найти кого-нибудь толкового на ее место, и Зорина вспомнила о Галине и связалась с ней. Та, выслушав приятельницу, с удовольствием согласилась. Место за ней сохранялось, тем более у нее на работе произошли не очень приятные изменения: главный редактор газеты взял еще одну сотрудницу в отдел Смирновой, дочь своих хороших знакомых, и поделил ставку пополам. Смирнову это не устраивало. Во-первых, ее зарплата сократилась, во-вторых, новенькая, вчерашняя студентка, ничего не умела и не хотела делать, и приходилось работать за двоих.

– Катя, я, конечно, с удовольствием заменю тебя, – заметила она. – Но обещай мне, что поговоришь со своим Пенкиным и он оставит меня в штате вашей газеты.

Зорина вздохнула:

– Поговорю, но положительный результат не гарантирую. Мой тебе совет: зарекомендуй себя с самой лучшей стороны. Тогда, возможно, он и сам тебе предложит остаться.

– Разумеется, я постараюсь, – заверила ее Галя. – Когда приступать?

– Забегай завтра. Я представлю тебя Анатолию Сергеевичу.

Вот так Смирнова и появилась в газете «Вести Приреченска». Уйдя в декретный отпуск, Катя забегала на работу, и ей всегда казалось: подруга прямо когти рвет. Вот почему сегодняшний звонок Пенкина стал для нее полной неожиданностью. Неужели талантливая Галя не выдала ни одной статьи? Что же это значит? Уж не мотается ли она в Ногинск к своему Юрке, который и знать ее не хочет? Если бы было по-другому, она бы позвонила и похвасталась. В грустных мыслях Катя сварила кашу дочери и заглянула в комнату к мужу и Полинке. Оба еще спали. Зорина закутала кастрюльку полотенцем, взяла мобильный и набрала номер Смирновой. Веселый Галин голос прозвенел колокольчиком: