долгосрочном аспекте, в котором система морали, политическая

система и законодательство создаются социальным интеллектом. Без

его концепции различие социальных событий в краткосрочном и

долгосрочном аспекте невозможно понять. В долгосрочном периоде

уровень всех регуляторных систем и уровень доверия задается

уровнем социального интеллекта; потому перемещаясь вследствие

индустриализации из деревень в города массы способны создавать

новые (не кровные) социальные связи, как и раньше, и эти способности

в не-западном мире, как правило, недостаточны для установления

устойчивой демократии.

Как известно, анализируя процессы мировой демократизации на

протяжении последних столетий, политологи выделяют три волны

демократизации и многие их них, а за ними и политики, прогнозируют

дальнейшее расширение зоны устойчивой демократии в ходе

четвертой волны. Недавно американский президент Джордж Буш-

младший заявил, что демократия не имеет культурных предпосылок, и

ислам не является препятствием для демократии. Концепция

модернизации в том или ином виде продолжает бытовать в ученых

умах: например, Шварц утверждает, что социально-экономический

статус и культура взаимообуславливают друг друга; экономическое

развитие способствует индивидуальной уникальности и

ответственности личности, стимулирует равноправие и ослабляет

иерархию, несмотря на все чинимые традиционной культурой

препятствия (Шварц; 2008). В свою очередь, некоторые интеллектуалы,

экономисты и политологи оказались в плену иллюзии, что при

достижении страной определенного уровня валового дохода на душу

населения страна неизбежно, так или иначе, перейдет к демократии.

Другие же по-прежнему верят в миф о универсальной культуре.

Однако если концепция «социального интеллекта» верна, и истинны

два упомянутые выше условия возникновения устойчивой демократии

(наличие необходимого уровня социального интеллекта и относительно

высокая плотность экономически неоднородного населения), тогда вряд

ли следует ожидать очередной (четвертой) волны демократизации.

Ведь, вызванные индустриализацией, процессы урбанизации и

экономической специализации в настоящее время охватили

практически весь мир, и там, где было в наличии первое условие, уже

давно возникла устойчивая демократия. Там же где его не было и

тысячекратный рост валового внутреннего продукта на душу населения

не приведет к указанному результату (тысяча примеров). Так как

социально-экономическое развитие, как уже не раз говорилось,

способно изменять только переменную часть культуры и регуляторных

систем, а не постоянную, от которой зависит политическое устройство и

склонность к иерархии. И если в объединенной более столетия Италии

по-прежнему сохраняются различия в уровне социального капитала,

которые существовали ранее, то насколько реалистичен миф о

возникновении универсальной культуры человечества?

Возможно, что под политическим давлением Запада появятся новые

«формальные демократии». Где либеральные законы на бумаге будут

избирательно применяться на практике, но это вряд ли можно будет

считать полноценным расширением зоны устойчивой демократии.

Вместе с тем, я вовсе не утверждаю, что Западу не следует оказывать

политическое давление на диктатуры, ведь если это давление

ослабнет, то автократы самых разных по вере и территориальному

расположению стран начнут оказывать поддержку друг другу в деле

сохранения власти и подавления недовольства населения. Кроме того,

помимо влияния на политическое устройство не-западных стран,

влияние Запада несет в себе цивилизаторскую (гуманитарную) миссию,

в частности, осуждая смертные казни и т.д. Обвинения Запада в том,

что источником политики по демократизации и защите прав человека в

действительности является следование собственным эгоистическим

интересам, а не желание помочь другим народам абсолютно не

обоснованно и происходит из неверного представления о сущности и

природе политической деятельности. Как я показал ранее, всякая

политическая деятельность направлена на создание и

усовершенствование социальных регуляторных систем (морали и

законов), и политика по демократизации здесь не исключение – в

сущности, основная цель Запада помочь не-западным народам

развивать их более примитивные социальные институты. Поэтому

указанное противопоставление эгоистических интересов и

гуманитарных желаний, по большей части, искусственно (надуманно) и

не соответствует природе вещей.

В отношении цивилизационного подхода к анализу истории и

политических событий, то здесь будет уместно отметить следующее.

Сторонники данного подхода полагают, что в основе объединения и

более тесного общения между, составляющих цивилизацию, группы

наций лежит общность языка, религии, происхождения и норм

социального поведения (низкие социальные издержки). Однако,

очевидно, что это только эмпирически зафиксированные проявления

сходного уровня социального интеллекта. Если гипотетически

предположить, что в силу каких-либо причин уровень социального

интеллекта известной нации, принадлежащей конкретной цивилизации,

резко возрастает, то от ее прежних традиций и обычаев не осталось бы

ничего или, по крайней мере, очень немногое – эти оковы, как обувь

меньшего размера были бы немедленно выброшены на свалку

истории. И эта нация, вероятно, стала бы иметь более тесные

сношения с нациями из других цивилизаций со сходным уровнем

социального интеллекта, общественными нормами и порядками (если,

конечно, ее территориальное расположение и развитие транспорта и

коммуникаций это позволяют), одновременно сокращая

взаимоотношения со своими прежними партнерами. Вполне возможно,

что подобные процессы со временем привели бы к смене религии,

изменению языка и т.д.

Таким образом, по сей видимости, можно сделать два вывода. Во-

первых, цивилизации образуются из групп наций со сходным уровнем

социального интеллекта (например, Мак-Нил ошибочно полагает, что

они образуются на основе единого авторитетного письменного

религиозного источника), что порождает схожесть, например, этических

систем и позволяет осуществлять обмен с относительно небольшими

социальными издержками по всему спектру человеческой

деятельности.

Если бы вдруг внутри цивилизации появился народ с существенно

иным уровнем социального интеллекта, то в прошлые столетия его бы,

как инородное тело, просто изгнали бы, а сегодня, как в случае Израиля

в исламском мире, это привело бы к бессрочному конфликту и

напряжению.

Во-вторых, как говорилось в своем месте, уровень социального

интеллекта наций чрезвычайно устойчив; поэтому распространение

религий и алфавитов, вероятно, очерчивает границы между группами

стран с разными уровнями социального интеллекта. Например,

культурный разлом между католицизмом и православием в Восточной

Европе, сформировавшийся во второй половине первого тысячелетия,

скорее всего, просто зафиксировал различия в уровнях социального

интеллекта между группами племен принявших разные ветви

христианства. Иными словами, геополитический и культурный разлом

существовал до этого времени, а распространение разных ветвей

христианства просто оформило разлом во внешне осязаемой форме.

Фактически это подтверждается свидетельством Тацита, который в

“Германии” упоминает о «зоне взаимной боязни», расположенной

между Западным Буком и Неманом, где сегодня археологи не находят

ни поселений, ни орудий труда. И именно в этом районе спустя две