И даже теперь, когда родители были давно мертвы, Василий Петрович чувствовал, как былое соперничество вновь заставляет бурлить его кровь. Она бежала по венам, как когда-то у шестнадцатилетнего подростка, притащившего домой аттестат с одной лишь четверкой. К сожалению, в том же одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году были отменены серебряные медали. Поэтому Васе вместо медали досталась лишь грамота «За улучшенное изучение отдельных предметов».

Но Вася гордился и такой заслугой. Все равно он – молодец, учится куда лучше Сереги, которого ему приходилось тащить на себе с первого класса, куда старший и младший пошли одновременно. Разница в возрасте между ними была минимальной. И родители решили: пусть мальчики лучше учатся вместе. Но, несмотря на все старания Васи, его братец хватал одну двойку за другой. Тройки и то были редкостью в его дневнике. И Васе приходилось прикладывать немало усилий, чтобы хоть немного вытянуть Серегу из того болота, в которое брат погружался.

Нажимая на упругую кнопочку электрического звонка, Вася предчувствовал свой скорый триумф. Скоро он «сделает» своего братца! Наконец-то родители поймут, кто из них – лучший сын!

Каково же было изумление Васи, когда он увидел, что Сергей уже дома, сидит и уминает кремовый торт, предназначавшийся явно не ему.

– А у меня одни пятерки! – показал ему Сергей перепачканный кремом язык. – Бе-бе-бе! – И помахал аттестатом, в котором и впрямь стояли одни лишь отличные оценки.

Вася онемел. Он твердо знал, что одних пятерок у его брата быть не может. От силы наберется пара-тройка штучек – по физкультуре, пению и рисованию. Но и все. Откуда его братец раздобыл себе такой аттестат?! Не иначе, очередная его выдумка, на которые Сергей был горазд!

– А где же медаль? – сообразил Вася. – Тебе должны были еще и медаль дать. Золотую!

– Ребятам дал посмотреть, – не моргнув глазом ответил братец. – Сегодня же вечером вернут.

Разумеется, медаль таинственным образом «затерялась». Родители переживали недолго. Главное, что аттестат у сына есть, на этом они и успокоились. Тем более что и медаль затем все же «нашлась».

– Это все вранье! Сережка вас обманывает! У него одни тройки и четверки. Да и те только благодаря мне!

– Вася, завидовать нехорошо. И вдвойне печально, что завидуешь ты собственному брату. В первую очередь, вы с ним – товарищи. И что с того, что он учится лучше тебя? Вы должны помогать друг другу, только так все вместе, плечо к плечу, мы дойдем до светлого и радостного дня, когда во всем мире воцарится эра всеобщего равенства и братства.

Родители искренне верили в те идеалы, которые пытались привить своим детям. И отец, и мать мальчиков много времени проводили на работе, оба были ударниками производства, и глупые, как они считали, детские ссоры оставляли их глубоко равнодушными.

Но Вася до сих пор был уверен, что Сергей тогда обманул родителей. Аттестат он подделал. А медаль… видимо, выклянчил на время у кого-то из настоящих отличников.

Впрочем, сейчас давно повзрослевший Василий Петрович постарался загнать поглубже и подальше эти непрошеные воспоминания. Вполне возможно, что брат за эти годы изменился, стал лучше, сожалеет о своих былых проделках и лжи. Это его брат, единственный близкий родственник, который есть у него в этом мире. Разумеется, если не считать Аленки. Но жена – это ведь совсем другое дело. Совсем, совсем другое.

При мысли о любимой жене на лицо Василия Петровича прокралась непрошеная улыбка. И как раз в этот момент дверь квартиры распахнулась, и перед мужчиной возник его брат. Василий Петрович узнал его в ту же минуту. Внешне Сергей почти не изменился за эти годы. Разве что немного поправился да обзавелся парой новых морщин на лице.

– Васька! Брат! Заходи скорее!

И, втащив Василия Петровича внутрь мрачной грязной квартиры, он воскликнул:

– Хорошо, что ты пришел. Привет, Вань. Ты тоже пригодишься.

Все прежние подозрения всколыхнулись в груди Василия Петровича с неожиданной силой.

– Я не позволю втягивать Ваню в твои грязные махинации! – твердо произнес он. – Если ты снова задумал какую-то аферу, то я…

– Нет, нет! Погоди! – остановил его Сергей. – Знаю, что я много начудил и напроказил, но… Тут такое дело…

– Какое?

– Мне кажется, меня хотят кинуть!

Василий Петрович уже открыл было рот, чтобы сказать – и по заслугам, но внезапно произнес нечто совсем другое:

– Кто? И на чем?

И тут же обругал самого себя за мягкотелость. Будь прокляты его братские чувства! Кажется, он снова будет помогать Сергею!

Сергей был сильно взволнован. Он тяжело дышал. На щеках его ходили желваки. А вены на лбу вздулись.

– Пойдем, – поманил он брата за собой в глубь грязной прихожей, в направлении кухни, где и вовсе творилось нечто невообразимое.

Окна были грязными от пыли и паутины до такой степени, что через них почти не проникал солнечный свет. Горы грязных кастрюль громоздились вдоль всех стен кухни, словно их тут специально коллекционировали. Раковина была забита тарелками с остатками пищи. Всюду мусор, мухи и отвратительный жирный налет, в котором увязали лапками целые шеренги тараканов.

Василий Петрович хоть от природы и не был брезглив, но давно уже не попадал в такого рода места. Он испытал ужасное отвращение и шарахнулся назад, в коридор.

– Куда ты, брат?

– Что это за дыра, Серега?! – задыхаясь от вони, спросил Василий Петрович.

– Зря ты так. Неплохая квартирка. Потолки высокие, дом кирпичный. Сделать легкий ремонтик, и можно выставлять на торги.

– Чья это квартира?

– Это батина хата. Моей должна была бы стать.

– Что так? – ядовито осведомился Василий Петрович у брата. – Неужели у господина помещика в собственной усадьбе такая нехватка жилой площади?

– Квартирку эту легко можно тысяч за двести продать, – буркнул Сергей. – На эти деньги в любом уголке земного шарика жилье купить можно. Да только… Эх, что тут говорить! Сейчас сам все увидишь.

– Что я увижу?

– Идем, идемте же, – поторопил Сергей брата и его телохранителя.

И, когда все трое мужчин вновь вернулись в отвратительно грязную кухню, он указал в темный угол, где стояло засаленное кресло. Как сперва показалось Василию Петровичу, кресло было накрыто цветастой ветошью. Но теперь, присмотревшись хорошенько, он увидел, что ветошь – это пестрое платье. И это платье, в свою очередь, сидит в кресле не само по себе, а «вместе» с молоденькой симпатичной женщиной. То есть сидит женщина в платье. В руках она держала какой-то сверток и застенчиво улыбалась мужчинам.

Весь ее вид так отчаянно диссонировал с общей запущенностью и грязью, царившими вокруг, что Василий Петрович невольно изумился. Но еще больше он удивился, когда разглядел, что сверток в руках у молодой женщины шевелится. Затем из его глубин раздался требовательный писк, постепенно перешедший в громкий рев.

– Ребенок? – обрадовался Василий Петрович. – Серега, твой?

Но тут же понял, что не угадал. Лицо брата перекосилось от отчаянной злости, и внезапно он закричал:

– Да! Мой! Мой братец это! Гаденыш, который специально родился, чтобы ограбить меня!

С этими словами Сергей окончательно утратил выдержку и с проклятиями кинулся на молодую мать. Та ничуть не испугалась, а на ее лице появилось даже какое-то нахальное выражение. Было похоже, что молодую женщину эта ситуация даже забавляет, и гнев Сергея ее просто веселит. Вот только ребенок на руках испугался и отреагировал на громкий вопль Сергея таким же громким протестующим ответным ором.

Василий Петрович занял позицию между женщиной с ее вопившим малышом и Сергеем, которого удерживали у стены только могучие лапы охранника.

– Сука! Шалава! Дрянь! – изрыгал проклятия в адрес женщины Серега.

Но та, хоть и смотрела на него со страхом, убегать не торопилась. Вместо этого женщина подошла к столу, расчистила, насколько это было возможно, пространство и начала менять младенцу памперс. При этом она ласково с ним тетешкалась, что взбесило Сергея еще больше.