— Я не смогу. У меня очень плотный график, и на этот день запланировано бракосочетание Слейтеров, я им обещала.

Пэйс вскочил со стула и подошел к Хоуп. Из ее прически снова выбился шелковистый локон. Это говорило о том, что она была вовсе не такой беспристрастной и собранной, какой ей хотелось выглядеть.

— Назначь другой день.

Хоуп нахмурилась и сдвинула брови в одну светлую линию.

— Не могу.

— Почему?

— Во-первых, это будет несправедливо, а во-вторых, повредит моей репутации. Консультант работает на доверии, и я не могу нарушать обещания.

— Тебе нужен этот заказ, — резко возразил Пэйс.

— Мне нужны все мои заказы.

— Но свадьба Бетани будет масштабнее и… лучше. — Он протянул руку и вернул непослушный локон на место. — Ты знаешь меня, Хоуп. Мне нужно только лучшее.

Хоуп поджала губы.

— Не важно, — повторила она. — Я дала им слово. Передай Бетани, что мне очень жаль.

— Он изменился, Хоуп. В самом деле изменился.

Хоуп стиснула телефонную трубку.

— Бетани, это не играет никакой роли, потому что этот день у меня занят.

— А нам так хотелось устроить свадьбу именно в этот день. Ведь в этот день два года назад мы встретились.

— Мне жаль, Бетани. Я уже все объяснила Пэйсу. Что еще я могу сказать?

Хоуп услышала, как Бетани отхлебнула какой-то напиток, скорее всего утренний кофе.

— Что ж, я понимаю. Не можешь, значит, не можешь… — Повисла пауза, затем Бетани заговорила снова: — Стало быть, придется улаживать все проблемы самостоятельно.

Печальный голос Бетани тронул Хоуп до глубины души. Она стиснула зубы, но вопрос вырвался сам собой:

— Проблемы?

— Да. — Бетани вздохнула. — Но ведь к тебе они не имеют никакого отношения, так что не волнуйся.

— Брось, Бетани. Что за проблемы?

— Только никому не говори.

— Хорошо.

— Ну, во-первых, мать Дерека собирается сама все устроить. Ты знаешь Долорес Эрнандес?

Хоуп мысленно ахнула. Она подозревала, что Бетани признается в чем-то подобном, но, по-видимому, дело было не в этом. Она не знала, что ей чувствовать — облегчение или разочарование.

— Я слышала о ней, — ответила Хоуп.

— Поверь, все, что ты слышала, истинная правда. Она совершенно ненормальная. Такая экстравагантная — просто ужас какой-то! Она уже собиралась одеть нас с Дереком в норковые свадебные наряды и устроить нам медовый месяц на Таити. А эти великосветские приемы на свежем воздухе… Ты не поверишь, как это глупо выглядит.

Хоуп рассмеялась:

— Большинство женщин вряд ли отказались бы от норковой шубы. А кроме того, я никогда не слышала, чтобы кто-то умер от передозировки чая с бергамотом.

— Это еще можно пережить. Но Долорес собирается спланировать все сама и по своему вкусу. Я думала, что вы с дядей Пэйсом ее нейтрализуете.

— Похоже, торжество будет и впрямь грандиозное.

— Я вам обоим доверяю. И вы наверняка справитесь, если, конечно, не поубиваете друг друга в первый же день. — Она умолкла, а когда заговорила снова, ее голос зазвучал серьезно: — Послушай, Хоуп, я знаю, что эта суббота у тебя занята. Но разве только поэтому ты отказалась организовать мою свадьбу? Или настоящая причина твоего отказа — дядя Пэйс?

Хоуп взяла со стола карандаш и принялась изучать отметины от зубов, покрывавшие его по всему периметру. Несмотря на все попытки расстаться с дурной детской привычкой, она продолжала в минуты наибольшего нервного напряжения грызть карандаш. И теперь все карандаши, которые оказывались у Хоуп под рукой, выглядели так, будто над ними основательно поработал бобер.

— Хотелось бы думать, что я справлюсь со своими чувствами к твоему дяде, Бетани. В конце концов, это моя профессия.

— А я еще раз повторяю, что он изменился.

— Я все поняла.

Хоуп одолевали сомнения, и потому в ее голосе звучало недоверие. Но где-то в глубине ее души начал просыпаться интерес. И пробудил его Пэйс. Хоуп задумчиво посмотрела на дюжину желтых роз на столе. Они ждали ее у дверей офиса, когда она пришла туда утром. В букете была спрятана карточка от Пэйса. Хоуп вновь взялась за карандаш.

— Неужели дядя Пэйс согласится потратить время на организацию моей свадьбы?

— Ты его любимая племянница.

— Я его единственная племянница, но не в этом дело. Честно говоря, мы хотели расписаться потихоньку, но он нас переубедил.

Хоуп нервно теребила карандаш.

— Господи, Бетани, и ты еще говоришь, что он изменился? Он по-прежнему пытается распоряжаться всем и вся. Он сказал, что это ты хочешь, чтобы я организовала твою свадьбу.

— Так и есть, — перебила ее Бетани. — Он тебя не обманул.

— Но ему пришлось уговаривать тебя, правда?

— Ну, все было не совсем так…

Хоуп уже поднесла карандаш ко рту, но остановилась и произнесла:

— Ты сказала, что у тебя проблемы. Именно «проблемы» — во множественном числе. Расскажи мне о них.

— Это секрет. — В голосе Бетани послышались веселые нотки. — Я расскажу тебе, когда все закончится. Но только если ты возьмешься за подготовку моей свадьбы.

Хоуп отерла лоб тыльной стороной ладони и прищурилась, глядя на яркое весеннее солнце. Слава Богу, наступило воскресенье, и у нее нет утром другой работы, кроме как приготовление завтрака. Стоя на коленях, она обвела взглядом рыхлую черную землю и блестящую алюминиевую лопатку, которую держала в руке. Ничто так не успокаивало Хоуп, как работа в саду, и после трудной недели ей просто необходимо было восстановить свои силы.

Небольшой металлической тяпкой она разбила наиболее крупные комки земли и посыпала удобрением грядки. Мысли о Пэйсе не давали ей покоя.

Желтые розы в понедельник. Шампанское во вторник. Шоколад «Годива» в среду. Белужья икра в четверг. В пятницу ей доставили небольшую голубую коробочку от Тиффани. При виде того, что находилось внутри, у нее замерло сердце. Небольшая — в восемнадцать карат — золотая булавка в форме свадебного торта, выполненная с большим вкусом. Неброская, но и не заметить ее невозможно — слишком она красивая и дорогая. А что же в это утро? Самый большой флакон духов «Шанель № 5», какой только доводилось видеть Хоуп. Его осторожно внес приехавший на белом лимузине сотрудник службы доставки, одетый в униформу.

Хоуп убрала с грядки божью коровку и, взяв еще немного удобрения, стала посыпать землю белой смесью. Пэйс любил приобретать все самое дорогое, самое изысканное и самое совершенное. И вот теперь посылал ей самые лучшие подарки, какие только мог отыскать. Свадьба Бетани будет под стать этим подаркам. Это мероприятие непременно откроет для «Союза сердец» двери в высшее общество Хьюстона. А Пэйс всегда хотел иметь только все самое лучшее.

И Хоуп знала почему.

Так он хотел компенсировать все те годы, когда ему приходилось довольствоваться поношенной одеждой, потрепанными книгами, подержанной мебелью. У него никогда не было настоящей семьи, лишь тети и дяди, которые без конца спихивали его друг на друга и по сути никогда не заботились о нем по-настоящему. Хоуп была единственным человеком, который принадлежал ему без остатка. Пэйс сам сказал ей однажды об этом.

Отогнав мысли о черных глазах и широких плечах бывшего мужа, Хоуп продолжила работу. Это был ее день, и она не хотела думать ни о Пэйсе, ни о свадьбе Бетани, ни о каких других заботах. К полудню Хоуп с ног до головы перепачкалась в земле, но цветочные грядки были само совершенство. Она встала и потянулась, расправляя затекшую спину и шею. Отбросив в сторону лопатку, Хоуп нагнула голову и поморщилась от боли.

— Как насчет массажа?

При звуке этого голоса ее сердце учащенно забилось, и Хоуп открыла глаза. Рядом с ней стоял Пэйс. Он выглядел так, словно только что сошел с обложки глянцевого журнала. На нем был черный кашемировый жакет, белая водолазка и темные шерстяные брюки. В правой руке он небрежно крутил массивные темные очки, а на его запястье поблескивал золотой браслет.

Хоуп знала, что выглядит ужасно, и выпалила: