А через мгновение раздался оглушительный грохот и люстра обрушилась на пол, разлетевшись на тысячи острых кусочков хрусталя. Зрители в ужасе закричали.
Занавес поспешно закрыли, но Элина все-таки успела разглядеть среди хрустальных брызг чье-то распростертое тело и кровь, а через несколько секунд оттуда донесся такой отчаянный крик, что Элина горестно закрыла лицо руками.
— Бен! Нет! Только не мой Бен!
Элина не могла слушать. Перед ее закрытыми глазами снова и снова медленно падала люстра, а над ней виднелась пара распростертых соколиных крыльев.
На следующее утро все газеты Нью-Йорка пестрели заголовками только на эту тему.
— Спешите узнать подробности! — кричали продавцы газет на каждом углу. — Звезда Бродвея чудом спасена, а ее возлюбленный раздавлен в лепешку упавшей люстрой!
Всю спальню Трейси в «Пристанище страждущих» завалили цветами. Элина вынесла их в коридор, решив, что подруга, которая сейчас лежала на кровати под белым атласным покрывалом, когда откроет глаза, вряд ли захочет видеть перед собой алые розы. Врач дал ей сильное успокоительное, но все равно во сне она все время металась и звала Бена.
Эммет Барнс приходил навестить Трейси и ушел, горестно покачивая головой. Показ мюзикла «Хрустальная люстра» был временно прекращен. Мистер Барнс велел врачу обеспечить Трейси самый тщательный уход, а расходы списать за счет театра.
— Не понимаю, как это могло произойти, — недоумевал он в разговоре с Элиной. — Веревку, на которой висела люстра, проверяли перед каждым спектаклем.
Сидя рядом с кроватью Трейси, Элина ощущала ужас и отчаяние. Все это — и роскошная комната, и имя Трейси во всех газетах — было теперь не нужно. И никто, кроме Элины, не знал об истинной причине падения люстры. Это был очередной удар когтей, принадлежащих мумии. Мерзкая лапа дождалась самого пика триумфа Трейси и заставила ее заплатить жестокую цену за осуществление своей мечты.
Примерно через час Трейси открыла свои бездонные синие глаза и обвела ими комнату.
— А где Бен? — тоненьким детским голоском спросила она.— Элина, это ты? — Она попыталась сосредоточить взгляд на лице девочки. — Что случилось? Почему ты плачешь?
Но тут лицо ее исказилось гримасой ужаса и горя, — она все вспомнила.
— Нет! — воскликнула она, побледнела и обессиленно откинулась на подушку.
На ее крик прибежал врач. Увидев, что она снова впала в беспамятство, он помрачнел.
— Она как будто очень глубоко уснула, — объяснил он. — Она не может вынести мысли о том, что случилось, поэтому проваливается в забытье. — Он сокрушенно покачал головой.— Не нравится мне это...
— Чем же ей помочь? — заломила руки Элина.
— Ей нужен покой. И ради всего святого, не пускай сюда фотографов и репортеров! Они вполне могут довести ее до состояния комы!
А на улице напротив «Пристанища» уже и правда столпились газетчики, жаждущие подробностей случившегося. Мисс Калверт поощряла их любопытство ежечасными докладами.
Выйдя на улицу, Элина услышала ее очередное выступление:
— Трейси всегда была одной из моих любимиц. Мы все знали, что у нее выдающийся талант. А милый мальчик Бен... Они ведь собирались пожениться, прямо здесь, у нас, в «Пристанище страждущих», в доме, который она так всегда любила.
Мисс Калверт приняла театральную позу перед фотографами, и сразу же засверкали вспышки фотоаппаратов.
Пока Элина переводила дух от услышанного, ее даже затошнило. Она не допустит, чтобы эта женщина пустила к Трейси репортеров и позволила им фотографировать ее в постели или мучить расспросами! Вот бы люди узнали правду про мисс Калверт!
— Задержите вон ту девочку! — закричал один из репортеров. — Я видел, как она вчера вечером выходила из такси вместе с Трейси Уинтерс!
Грубые руки схватили Элину и протолкнули ее в середину круга любопытных лиц и фотообъективов.
— Что вы можете сообщить нам о ее состоянии?
— Она страдает?
— Она когда-нибудь еще будет выступать?
Вопросы, как молотый перец, наполнили воздух и жгли глаза.
— Я... я ничего не могу вам сообщить. Она все еще без памяти.
— Слышали? — завопил один репортер. — Все еще без памяти! Новая звезда Бродвея может и не оправиться!
— Какая сенсация! Сделайте несколько снимков этой девочки.
Сверкнули еще несколько вспышек. Толпа журналистов продолжала напирать.
— Как тебя зовут, девочка?
— Давно ты знакома с Трейси Уинтерс?
Мисс Калверт протиснулась между Элиной и репортерами.
— Это Элина Сенджер, еще одна воспитанница «Пристанища страждущих». — Она пронзила Элину злобным взглядом. — Элина очень постаралась, чтобы Трейси добилась такого успеха. Можно даже сказать, она помогла ее заветному желанию осуществиться.
Элина почувствовала, что у нее отнялись ноги. Неужели мисс Калверт знает о том, что она загадала желание на когтях?!
ГЛАВА 13
Девочка отвернулась к двери, мечтая скрыться от назойливых газетчиков, но костлявые пальцы мисс Калверт вцепились ей в руку.
— Бедняжка пережила страшный шок, — пояснила она состояние Элины репортерам. — Придется вам задать ей вопросы несколько позднее.
Пчелиный рой журналистов отхлынул, спеша как можно скорее доставить материал в свои газеты, а мисс Калверт тем временем повела Элину за руку обратно в «Пристанище». У лифта она остановилась.
— Тебе непременно надо отдохнуть, — с фальшивым сочувствием в голосе предложила она. — Я провожу тебя.
Но по дороге в комнату Элины они встретили врача.
— Трейси зовет тебя, — передал он Элине. — Она хочет поговорить с тобой наедине.
Мисс Калверт сверкнула глазами.
— Это действительно необходимо, доктор?
— Боюсь, что да... Мисс Уинтерс очень тяжело больна. Самое важное сейчас, чтобы она как можно меньше волновалась.
Попечительница «Пристанища» кинула на Элину предупреждающий взгляд.
— Что ж, прекрасно. Только не задерживайся там слишком долго.
И она быстро удалилась в конец коридора.
Элина трясущейся рукой повернула ручку двери Трейси. Света в комнате почти не было. Трейси полусидела на постели, опираясь спиной на атласные подушки. Прекрасные шелковистые волосы обрамляли ее лицо, а глаза сияли неестественным и странным счастьем.
— Открой окно! Я слышу: там меня свистом вызывает Бен! Он ждет меня на улице!
Она говорила голосом счастливого ребенка.
Элина прошла к окну и раздвинула шторы. Стоял ноябрь, погода была слякотная и ветреная, и хотя было еще довольно светло, фонари уже горели. Выглянув в окно, Элина увидела лишь водосточные трубы с прилипшими к ним мокрыми листьями, голые деревья да высокие фонарные столбы. На улице никого не было.
— Его там нет, — сказала она подруге.
— Но разве ты не слышишь, как он свистит? Это же «Болван янки»!
— Нет, не слышу.
Трейси надолго замолчала. Элина продолжала стоять у окна. Через несколько минут Трейси заговорила своим обычным голосом:
— Он не придет, да?
Элина прижалась лбом к стеклу.
— Нет, — грустно ответила она.
— Подойди ко мне, расскажи, что случилось. Я... я не могу вспомнить. Никто не хочет мне говорить правду!
Элина повиновалась, села на край кровати и взяла в руки бледную руку Трейси.
— Вчера вечером ты просто блистала на сцене. А потом Бен спас тебе жизнь. Он повел себя как герой, Трейси!
— Там что-то упало? — испуганно предположила Трейси.
— Он увидел, что люстра может упасть прямо на тебя, — кивнула Элина в ответ, — и оттолкнул тебя с середины сцены.
Трейси в отчаянии заметалась по подушке:
— Теперь я все вспомнила! Это я во всем виновата! Не надо было Бену предлагать эту работу. Он никогда особенно не хотел работать в театре — он любил свою ферму, свои поля... — Она заговорила громче. — Если бы я не была такой слепой эгоисткой, он бы сейчас был жив! Я думала только о себе! Никогда больше не буду играть в театре! Ноги моей больше не будет на сцене! Я хочу, чтобы он был рядом, я не могу без него жить...
