Самоотверженность. В «Словаре по этике» самоотверженность определяется как моральное качество, характеризующееся такими действиями, которые представляют собой акт самопожертвования – добровольного принесения в жертву своих интересов, а иногда даже жизни, ради интересов других людей. Проявляется это качество в исключительных (экстремальных) обстоятельствах, когда от человека требуется превышение меры своих обязанностей, осуществляемых им в повседневной жизни и в обычных взаимоотношениях между людьми, или когда необходимо предельное волевое напряжение для перенесения возникших лишений. Выражением самопожертвования является героизм.
Принципиальность. О принципиальности (от лат. principium – основание, первоначало) К. К. Платонов писал, что это свойство личности служит отражением идейности человека. Принципиальным считается человек, твердо (строго) и осознанно придерживающийся каких-то принципов, т. е. взглядов, идей, убеждений, определяющих норму его поведения, и последовательно проводящий эти принципы, идеи в жизнь. Базой для такой твердости взглядов и убеждений может быть как уверенность в своей правоте, в справедливости того или иного заведенного порядка, так и большая ригидность сформированных у человека социальных установок, нравственных принципов. Проявление принципиальности приобретает характер волевого поступка в том случае, когда отстаивание своих принципов грозит человеку какими-то осложнениями, неприятностями. Отступление в этом случае от своих убеждений ради корысти, получения выгоды, избегания неприятностей говорит о беспринципности человека. Выражением беспринципности является конформизм как разновидность приспособленчества.
От принципиальности следует отличать упрямство и принципиальничание. В последнем случае человек проявляет излишнюю принципиальность по незначительному поводу.
Таким образом, все перечисленные так называемые волевые качества служат по существу обобщающими характеристиками волевого поведения , в котором трудно разграничить проявления, с одной стороны, различных волевых качеств, а с другой стороны, волевых и нравственных качеств. Это характеристики, синтезирующие и то и другое.
К понятиям, обозначающим сложные мотивационно-волевые качества, следует отнести целеустремленность и самообладание, которые, как мы видели, тоже могут проявляться через различные волевые качества.
Изложенное выше показывает, что вряд ли правомерно давать обобщенную характеристику силы воли человека (волевой – неволевой). Экспериментально доказано, что проявление одних волевых качеств не предполагает наличие других и не влечет за собой их проявления. Так, при сопоставлении проявлений терпеливости и настойчивости был сделан вывод, что эти качества могут находиться даже во взаимоисключающих отношениях.
Изучение волевых качеств имеет огромное значение для многих видов деятельности. Необходимо строить прогноз об успешности волевого регулирования деятельности, исходя из специфики условий этой деятельности, предъявляющих требования к конкретным волевым проявлениям. Кроме того, необходимо учитывать степень сформированности у данного человека установок, имеющих общественную направленность. Не случайно в условиях командной борьбы тренеры заявляют в команду часто не самого сильного спортсмена, а «командника», более успешно выступающего за команду, чем в личных соревнованиях.
Таким образом, решение проблемы силы воли связано с многоплановыми исследованиями: должны учитываться и социальные, и психологические, и психофизиологические факторы. Для разных волевых проявлений значимость этих факторов может быть различной. Настойчивость, например, больше всего определяется социальными факторами, устойчивостью мотивационной установки. В проявлении смелости в повседневной жизни большая роль принадлежит психофизиологическим факторам, в том числе типологическим особенностям свойств нервной системы. Только комплексный подход позволит прогнозировать проявление личностью волевых усилий в определенных ситуациях. Естественно, чем точнее будет прогнозироваться развитие волевой сферы человека, тем большей будет уверенность в надежности его деятельности.
Глава 9. Возрастные и половые особенности произвольной активности
По поводу онтогенетического развития произвольного управления С. Л. Рубинштейн писал: «Уже первое, направленное на определенный объект, осмысленное действие ребенка, разрешающего какую-нибудь “задачу”, является примитивным “волевым” актом. Но от этого примитивного акта до высших форм волевого избирательного действия еще очень далеко. Равно несостоятельно как то представление, будто у ребенка в раннем детстве, в 2–4 года, воля уже созрела, так и то, встречающееся в литературе, утверждение, будто воля, как и разум, является новообразованием подростков. В действительности волевые действия появляются у ребенка очень рано; совершенно неправильно изображать хотя бы трехлетнего ребенка как чисто инстинктивное существо, у которого нет и зачатков воли. В действительности развитие воли, начинаясь в раннем возрасте, проходит длинный путь. На каждой ступени этого развития воля имеет свои качественные особенности» [1999, с. 608].
Нельзя не подчеркнуть, что онтогенетическое развитие произвольной активности тесно связано с формированием личности в целом и усложнением мотивации, о чем речь пойдет далее.
9.1. О происхождении произвольных реакций в онтогенезе
Имеются две противоположные точки зрения по вопросу о происхождении произвольных реакций у ребенка. И. М. Сеченов полагал, что произвольные движения не даны человеку готовыми от рождения, а проходят сложные этапы развития, начиная с момента рождения. Беспорядочные движения превращаются в заученные, но еще непроизвольные, и лишь когда на основе возникающих ощущений у человека формируются представления и возникают сложные ассоциации, появляются произвольные движения.
…
В языке народов и в их сознании бесстрастное хотение – воля…
Сеченов И. М.1953. С. 110.
В. Вундт [1912] считал произвольные движения первичными, а непроизвольные – вторичными, возникающими на базе первых в результате автоматизации.
И. П. Павлов, рассматривая этот вопрос, подчеркивал, что ни врожденность, ни приобретенность произвольных движений не доказаны. Однако он считал более вероятным, что произвольные движения приобретаются. Обучение произвольным движениям – это налаживание связей между чувствительными и двигательными корковыми клетками двигательного анализатора, полагал И. П. Павлов.
Р. Мейн [Mayne, 1951] полагал, что движения тела становятся произвольными лишь после того, как они выучены; тогда они включают в себя предварительную установку, действие обратной связи и предвидение.
В пользу второй точки зрения, казалось бы, свидетельствует и факт появления произвольных движений рук у младенцев только в возрасте 4–5 месяцев (Н. Ф. Шемякин [1941]; А. Пейпер [1962]; А. Н. Давыдова [1956]; Я. З. Неверович [1965]; мои наблюдения), когда ребенок тянется к привлекающей его игрушке, берет ее в руки. Однако здесь возникает вопрос: является ли это следствием образования условных рефлексов, выученности этих движений или результатом позднего созревания нервного субстрата, обеспечивающего осуществление произвольных движений? Ведь имеются сведения, что пирамидные клетки двигательной зоны коры, регулирующие произвольные движения, созревают именно в 4–5 месяцев после рождения ребенка. Если верно последнее, то произвольные движения по своему физиологическому механизму первичны в такой же степени, как и непроизвольные. Однако в произвольных движениях, как и в произвольных действиях, связанных с психическими процессами (восприятием, вниманием, памятью), присутствует и психический компонент – мотивация, представление (вторичный образ объекта, предвидимого результата) – который появляется по мере развития ассоциативных зон коры головного мозга. Поэтому возникновение первых произвольных актов связано с созреванием и развитием всей коры больших полушарий, а не только пирамидных клеток, которые являются лишь эффекторной частью двигательного анализатора.
