— Успокойся, — буркнул Кит.

— У меня и Дорис нет никакой поклажи, — заметил Говард.

Он ожидал, что Дорис запротестует, но та сказала:

— Я не против. Могу взять рюкзак доктора Дальтон, если ты возьмешь рюкзак Чеда.

Ему самому хотелось понести рюкзак Кори. Было бы приятно нести на спине ее груз и оказать ей услугу. Но, начни он спорить, его могли бы неправильно понять.

— Я возьму тот, который тяжелее, — ответил он.

— Что ж, справедливо.

— Погодите, давайте минуту подумаем, — предложила Лана. — Потому что это может оказаться медвежьей услугой. Что, если Кори понадобится что-нибудь из вещей и она спустится за ними?

— Мы оставили ей предостаточно, — заметил Глен.

— Да, но кто знает? Быть может, возникнет какая-нибудь задержка с помощью, и у них закончится еда. Это маловероятно, но все может произойти. Если мы оставим их рюкзаки здесь, по крайней мере, будут какие-нибудь запасы и вещи, которые она сможет использовать.

— Правильно, — поддержал Кит.

— Лучше оставить, — согласилась Анжела.

Кивая головой, Говард буркнул:

— Да.

Он не рассматривал возможности задержки спасателей, но вынужден был признать, что все могло случиться. Неожиданно могла разразиться страшная буря и вызвать непредвиденную отсрочку. Или команда спасателей могла оказаться задействованной на других срочных работах и не смогла бы прийти на помощь завтра. Или, в случае использования воздушного транспорта, мог потерпеть крушение вертолет.

Да и мы сами могли бы разбиться по пути в Парди. Что, если мы все погибнем в лобовом столкновении на шоссе, так и не успев вызвать помощь?

Говард понимал, что у него слишком разыгралось воображение. Вряд ли произойдет что-нибудь подобное. Но случиться могло что угодно.

И когда он встал и пошел помогать снимать палатки, Говард представил себе, как доктор Дальтон ожидает на склоне горы спасателей, которые никогда не прибудут. В конце концов, не дождавшись медицинской помощи, умирает Чед. Еда заканчивается, и она спускается вниз по тропе, изголодавшаяся и убитая горем. И вот достигает озера. Ее рюкзак на том же самом месте, где был оставлен ею. С благодарностью она садится отдохнуть и поесть. А за ее спиной из озера выбирается Губерт. Мокрый и голый, если не считать черного гульфика. И как раз в тот момент, когда маньяк хватает ее, появляется Говард и бросается на него с ножом. Перерезает ублюдку горло, и доктор Дальтон, рыдая от счастья, бросается ему в объятия.

«Вероятность этого не больше, чем автомобильной катастрофы», — подумал он.

Но разве не замечательно?

А как же Анжела?

Он посмотрел на сидевшую рядом на корточках и вытягивавшую один из колышков палатки Анжелу. Та повернула голову, и их глаза встретились. И Говард понял, что доктор Дальтон — только для фантазий. Анжела же была для реальной жизни. Для его жизни.

— Подождите минутку, — попросила Лана. — Кто-то был внутри. Змейка расстегнута. — Она уже вытащила колышек с оттяжкой и держала натянутой веревку, поддерживая палатку в вертикальном положении. — Говард, подержи. Я хочу заглянуть.

— Может, там Губи, — крикнул из-за палатки Кит.

— Я сам взгляну, — вызвался Говард.

Тревога мелькнула в глазах Анжелы.

— Губерт мертв, — заметила Лана.

Глен и Дорис перестали разбирать другую палатку и посмотрели на Говарда.

Тот остановился в нерешительности, борясь с желанием достать нож.

«Только не у всех на глазах, — подумал он. — Чего доброго, посчитают трусом».

Присев на корточки и приготовившись быстро отпрянуть назад, он поднял одну сторону свисавшего полога. И у него отлегло от сердца.

Залегшего в засаде Губерта там не оказалось.

— Здесь какая-то одежда, — объявил он.

— Тащи ее сюда, — отозвалась Лана.

Протиснувшись в палатку, он опустился на колени.

Половинки полога сомкнулись за его спиной, и в палатке стало темно.

Но, несмотря на почти полный мрак, Говард увидел достаточно, чтобы ощутить трепетное волнение.

На полу лежали туристские ботинки, белые носки, клетчатая блузка, поверх нее тонкий черный бюстгальтер и шорты, из которых выглядывали черные трусики. Похоже, что шорты и трусики снимали вместе.

Одежда доктора Дальтон…

Каким образом она здесь оказалась? Не здесь ли Губерт схватил Корин?

Гнев накатил на Губерта. И еще зависть. И чувство вины, когда он представил себя в этой палатке вместе с Корин. Словно это он, а не Губерт раздевает ее.

Сидя перед нею на коленях, заводит руки ей за спину, расстегивает бюстгальтер и снимает его. Но груди у нее такие же, как у Анжелы. Небольшие бледные конусы, с огромными торчащими сосками. Он смотрит ей в лицо, и это лицо Анжелы. Чувство вины исчезает. У него перехватывает дыхание, и его распирает от желания, но каким-то образом все это кажется естественным, вполне нормальным, а не чем-то подлым и грязным или какой-то изменой, после того, как место Корин в его мыслях занимает Анжела.

Заталкивая носки в ботинки и сворачивая одежду, Говард подумал о том, когда теперь снова им удастся побыть наедине.

Возможно, еще этой ночью. Может быть, добравшись до Парди и известив полицию, они остановятся в каком-нибудь мотеле. Возможно, удастся взять отдельную комнату, только для них с Анжелой.

С ботинками в одной руке, другой прижимая сверток одежды к груди, Говард выполз из палатки.

Глава 31

— Что ты делаешь? — встревоженно закричал Чед.

— Часы посещения! — крикнула в ответ Кори, опуская ногу в пропасть.

— Ты с ума сошла? Оставайся на месте.

— Не волнуйся.

— Господи Боже мой, и не думай об этом.

Кори, извиваясь, стала сползать вниз. Жесткий гранит давил на живот, задирая кофту. Ветер обдавал холодом спину и бока, но скала все еще хранила тепло солнца. Опустившись чуть пониже, Кори вцепилась в край обрыва и стала водить правой ногой по отвесной скале, пока не нашла опору, которую высмотрела еще до начала спуска.

— Корин, пожалуйста.

— Я знаю, что делаю.

Во всяком случае, надеялась, что знает.

Мысль о том, чтобы спуститься вниз и побыть с Чедом, пришла ей в голову вскоре после того, как ребята ушли. Но вызвала лишь испуг, и Кори загнала ее в глубину сознания, а сама занялась хлопотами о Чеде.

Сначала попросила его отвязаться. Затем подняла веревку и спустила ему флягу. После этого вновь подняла веревку и приготовила целую передачу: «завтрак туриста», печенье, бекон, плитки шоколада, набор сушеных фруктов — все это в плотно завязанной рубашке, позаимствованной из рюкзака Говарда. Когда сверток безопасно опустился на грудь Чеда, она подняла вверх веревку, легла навзничь и поддерживала беседу, пока Чед ел.

И изучала склон в поисках пути вниз.

Оценивая возможные маршруты.

Но все еще не решаясь испробовать.

К чему рисковать? Она могла видеть его отсюда, говорить с ним.

Это почти то же, как быть с ним там.

Но только почти.

Он был всего на двадцать футов ниже ее, но, казалось, находился в далекой стране.

Откуда он мог никогда не вернуться.

Солнце уже давно закатилось за дальние отроги. Скоро здесь будет ночь. Если и дальше откладывать, то темнота погубит все шансы.

Кори понимала, насколько глупо спускаться. Идиотски глупо. Это ничего не даст. Но также знала, что если не сделает это, то проведет одинокую темную ночь на тропе, сожалея об утраченной возможности.

А вдруг за ночь что-то произойдет.

Совсем не хотелось думать об этом. Ночь пройдет. Наступит рассвет, и солнце согреет этот склон горы. И Чед по-прежнему будет там, на узком выступе, живой и в добром здравии, хотя и раненый.

Но ничего нельзя знать наверняка.

В жизни бывает всякое.

Кори чувствовала, что должна спуститься к нему. Сейчас. Хотя бы ненадолго. Хотя бы для того, чтобы побыть с ним несколько минут.

Перед тем, как начать спуск, она приняла меры предосторожности — закрепила страховочную веревку. Веревке Кори не доверяла, сомневалась, что та выдержит ее полный вес и не оборвется, но решила, что она может оказаться полезной в том случае, если ей вдруг не за что будет ухватиться рукой.