Джейк не может ее остановить, да и какая ему, собственно говоря, разница?

— Библиотека, — сказал он вслух. — Хочу узнать у старушки Юнис, кто мог бы подбросить в мой кейс эту вырезку. Сдается мне, что от внимания этой милой дамы мало что может укрыться.

— Полагаешь, она скажет нам правду?

— Ну, это уже другой вопрос, и получить на него ответ можно только одним способом. Далее — мы должны узнать все, что касается Джейнел Гриффин.

Ребекка отложила недоеденный кусок пиццы и заметно помрачнела. Теперь она опять казалась хрупкой и уязвимой.

— Но ты, кажется, говорил, что она не моя мать.

— Я сказал, что мне так кажется. Если Джейнел Гриффин твоя мать, то наш добрый приятель шериф Гейтс бьет чужие фары только ради собственного удовольствия. Тем не менее, мы не можем исключить, что Джейнел как-то связана со всем этим делом — иначе почему бы наш загадочный посетитель подсунул в мой кейс заметку именно о ее смерти? На Эджуотерском кладбище есть и другие покойницы.

— Понимаю, — сказала Ребекка. — А Дорис Джордан? Она, по-твоему, рассказала нам все, что знала?

— Чутье подсказывает мне, что да... и это весьма печально. Как было бы чудесно, если б она смогла точно вспомнить, кто именно тридцать лет назад купил у нее это платье!

— Как ужасно погиб ее сын... — Ребекка невольно содрогнулась. — Когда читаешь о чьей-то смерти в газетах, она становится такой...

— Настоящей? — договорил за нее Джейк.

— Ну да. Когда эту историю рассказывала Дорис, все было так печально... но я понимала, что случилось это много лет назад. А вот газетная статья была написана чуть ли не на следующий день после убийства... и потому, наверное, кажется, что Бен Джордан погиб только вчера.

— Но это не так, — жестко сказал Джейк, стремясь нарочитой жесткостью развеять страхи Ребекки относительно Джейнел Гриффин и помешать ей чересчур сильно сострадать потерям Дорис Джордан, иначе он и сам, вопреки собственным привычкам, опять запутается в паутине бесполезного сочувствия.

— Да, я знаю, — сказала Ребекка. — Но правда ведь, интересно, что в этой истории оказался замешан и Чарльз Мортон?

— Ну, вряд ли это так уж важно. Городок небольшой, жителей здесь не так уж много — оттого в разных сценах повторяются одни и те же лица. В особенности если речь идет о таком бодрячке, как наш дорогой мэр.

Ребекка отрешенно кивнула, водя тонким пальчиком по запотевшему боку бумажного стакана с лимонадом. Этот жест был неосознанным, как у многих людей, когда они задумаются о чем-то, — но Джейк почти зримо ощущал, как этот пальчик дразняще и нежно касается его кожи, влажной от любовной истомы...

— Джейк!

— А? Что?

— Я говорю: либо у меня мания преследования, либо в этом городе кто-то строит против нас козни.

— Есть такое присловье: если у тебя мания преследования, это еще не значит, что тебя не могут преследовать.

Джейк потянулся к своему стакану и залпом выпил безвкусную, но зато ледяную жидкость. Как бы ему сейчас пригодился холодный душ...

— Я, конечно, не думала, что местные жители станут с тобой откровенничать, — продолжала Ребекка, — но мне и в голову не приходило, что кто-то решит подбросить нам фальшивую улику или разбить фару на твоем седане.

— О да, кому-то определенно не терпится от нас избавиться. Впрочем, все эти попытки меня только злят. Даже если б ты сейчас отказалась от моих услуг, я бы все равно не бросил это дело.

Губы Ребекки тронула медленная улыбка.

— Это хорошо.

— Ну, а ты сама? Тебя все это не задевает? Я имею в виду, что твои настоящие родители явно не готовят для дорогой гостьи свободную комнату и шампанское во льду.

И опять в затуманенных глазах девушки на мгновение проглянуло безмерное одиночество — словно вокруг нее раскинулся космос, беззвездный, безлюдный и бесконечный. Тем не менее голос Ребекки прозвучал ровно и твердо:

— Я ведь с самого начала говорила, что это не имеет значения. Мне нужно узнать, кто мои настоящие родители, — вот и все.

У Джейка едва не вырвалось: «Ты лгала с самого начала и лжешь теперь», но он смолчал. Одного у Ребекки Паттерсон не отнимешь — мужества. Нельзя назвать храбрецом того, кому попросту нечего бояться. Ребекка хорошо знала, что такое страх — и тем не менее не желала отступать.

— Рад это слышать, — сказал наконец Джейк, притворяясь, что поверил ей, — потому что все это дело чертовски нехорошо пахнет. Понятия не имею, каков будет следующий шаг нашего дорогого мэра, но уж будь уверена, расстарается он вовсю.

— Я все думаю: а вдруг он и есть мой отец, — призналась Ребекка.

Она говорила, усердно кроша остаток пиццы, и, казалось, была целиком поглощена этим занятием.

Джейк отлично понимал: Ребекка втайне ждет, что он станет разуверять ее. Увы! Если уж она так твердо решила узнать правду, пусть приготовится к тому, что истина может оказаться далеко не приятной.

— У тебя нет никакого сходства с Чарльзом Мортоном — если не считать, конечно, что у вас обоих два глаза, два уха и один нос, — неловко пошутил он и был удостоен внимательного взгляда и даже легкой усмешки. — Седина у него яркая, стало быть, в молодости он был блондином, а не шатеном. Глаза у него голубые, а у тебя — голубовато-зеленые.

Ребекка пожала плечами и с удвоенным усердием взялась за пиццу.

— Впрочем, — продолжал Джейк, — глаз и волос такого цвета в мире хоть отбавляй, так что доказательство это ненадежное.

Она подняла голову.

— Если мой отец — Чарльз Мортон, наверно, я должна была бы почувствовать, что между нами есть какая-то связь?

— Вряд ли, — отозвался Джейк, подавляя в себе желание согласиться с Ребеккой, утолить мольбу, блестевшую в ее глазах. — Уж в этом-то я разбираюсь, можешь мне поверить — у меня полным-полно родни любого пола, роста и масти. — Он откинулся на спинку жесткого стула и невесело ухмыльнулся. — Когда меня отправили в детский сад, я звал воспитательницу мамой. Мне тогда казалось, что все женщины — мои мамы, а все мужчины — папы. Другие дети были сплошь моими братьями и сестрами. Черт подери, когда я начал ухлестывать за девушками, мне пришлось всерьез следить за тем, чтобы не втюриться невзначай в одну из своих сводных сестричек.

— И сколько же отчимов и мачех было у тебя к тому времени, когда ты пошел в детский сад?

— Дай-ка подумать... Кажется, отец тогда как раз женился в третий раз, а мама подыскала второго мужа, и у тех людей тоже были свои дети, которые жили с их бывшими супругами. Совершенно точно помню, что пару месяцев я жил у первого мужа второй жены моего отца и его второй жены.