На фотографии рядом с Лоррейн стояла невысокая худенькая девушка с темными волосами, которые, как у матери, были стянуты в тугой пучок на затылке. Ее простое невыразительное лицо было бы куда привлекательней, если б тронуть его косметикой, по-иному причесать волосы и добавить улыбку.

Неужели это грустное бесцветное существо и есть та женщина, которая дала жизнь Ребекке? Даже на этой не слишком удачной фотографии Джейнел выглядела печальной, одинокой, неуверенной в себе. Да, она могла стать легкой добычей для Чарльза Мортона.

— Говорят, будто они собирались пожениться, — как бы невзначай ввернул Джейк.

Лоррейн забрала у него фотографию и вернулась в кресло. Теперь ее губы сжались так жестко, что морщинки в уголках рта побелели.

— Времена тогда были другие. Если холостой мужчина крутился около незамужней женщины, все считали, что у него самые честные намерения. Не то что теперь — женщины так и норовят нырнуть в постель к первому встречному.

Судя по ее выразительному взгляду, она подозревала Джейка и Ребекку именно в таком предосудительном поведении. Девушка едва удержалась от соблазна прямо сообщить этой старой ханже, что как раз в постель к Джейку она еще не ныряла — потому что им подвернулся шаткий стол в сарайчике посреди парка...

Она поспешно прикусила губу — нет уж, не стоит мешать Джейку. Пускай сам ведет этот разговор.

Джейк между тем вынул из кармана карандаш и блокнот.

— Кто? — спросил он.

— То есть? — не поняла Лоррейн.

— Кто именно и с кем нырял в постель в шестьдесят девятом году? Могу побиться об заклад, что родители Ребекки не состояли в законном браке — иначе они не отдали бы ее на удочерение. Если мы узнаем, кто с кем крутил тогда шашни, нам, по крайней мере, будет откуда начинать поиски.

Лоррейн Гриффин поставила фотографию на кофейный столик и чопорно сложила руки на коленях.

— Я не сплетница, — заявила она.

— А мы и не сплетничаем, миссис Гриффин. Мы ведем очень важное расследование.

Именно в таком заверении миссис Гриффин и нуждалась.

— Ну... Кей Лэнгли и Мюррей Джонсон вечно ходили вместе, держались за руки и целовались прилюдно. А еще — Боб Хортон и дочка Уилсонов... как бишь ее звали?

Джейк скрупулезно заносил в блокнот имена, перечисленные Лоррейн, — в этом списке явно был весь город, и, судя по всему, охватывал он не только шестьдесят девятый год.

— Память у меня уже не та, что прежде, — наконец заключила она. — Больше я сейчас ничего не могу припомнить.

— Вы и так нам очень помогли. Если в этом списке не окажется тех, кого мы ищем, мы заглянем к вам еще разок — может, вы еще кого припомните.

— Наверняка припомню, — кивнула Лоррейн.

Джейк поднялся, и Ребекка последовала его примеру. Она не могла дождаться минуты, когда покинет наконец эту душную, пропахшую химикатами тюрьму.

— Спасибо вам за помощь, миссис Гриффин. И позвольте мне выразить свои соболезнования по поводу смерти вашей дочери. Я знаю, что это случилось давно, но подобные раны никогда не заживают.

Лоррейн Гриффин тоже поднялась.

— Что верно, то верно. Беда матери, пережившей свое дитя.

— Как она умерла?

Глаза Лоррейн настороженно сузились.

— Несчастный случай, — кратко отрезала она и воинственно вскинула подбородок, словно ожидая возражений.

— Да, я так и думал. Она ведь была еще молода. Автомобильная катастрофа?

Губы Лоррейн дернулись.

— Нет. У Джейнел была бессонница, и этот коновал, Сэм Уилкокс, выдал ей рецепт на снотворные. Жаль, что я об этом не знала, не то отобрала бы всю эту дрянь и спустила в унитаз.

Она смолкла, крепко сжимая губы, и впервые за все время Ребекка ощутила сочувствие к этой непреклонной женщине. Все же Лоррейн Гриффин любила свою дочь. Быть может, именно эта потеря так изменила ее. Быть может, она не всегда была так бесчувственна и безжалостна.

— Моя Джейнел не знала, что это очень сильное снотворное... и приняла слишком много таблеток. Врач сказал, что такое часто случается: человек проснется посреди ночи, не помнит, сколько таблеток он уже принял, и глотает еще. Как видно, это случилось и с Джейнел. Она легла спать... и не проснулась.

Лоррейн повернулась к Ребекке и впервые за все время разговора в упор поглядела на нее.

— Всякая мать, которая бросает свое дитя, недостойна того, чтобы ее разыскивать. Я не верю, что вы больны — разве что болит душа, но, кого бы вы ни отыскали, этой боли вам не исцелить.

— Я это учту, — пробормотала Ребекка.

Даже добрый совет в устах этой женщины звучал как удар хлыстом.

Джейк еще раз поблагодарил Лоррейн Гриффин за содействие, и они вышли из дома.

На улице Джейк остановился и обернулся к Ребекке.

— Может, купим пару жареных цыплят и перекусим в парке, на свежем воздухе? Не знаю, как ты, а мне после этого визита до смерти неохота оказаться снова в четырех стенах.

— Да, пожалуй, — чуть помедлив, согласилась Ребекка.

Как небрежно он упомянул парк — словно ничего вчера и не произошло, словно и не там стоит жалкий сарайчик, который послужил прибежищем их безудержной страсти.

Или, как сказал Джейк, секса.

Когда вскоре после полудня они оказались в парке, погода все еще была вполне сносной, хотя Джейк подозревал, что это ненадолго и дневная жара скоро возьмет свое.

Он положил пакет с жареными цыплятами на столе для пикника — самом ближнем к пресловутому сарайчику. И не потому, что Джейк хотел быть поближе к этому напоминанию о вчерашнем безумстве — а потому, что хотел рассеять чары этого безумства, соединить дурманящие воспоминания с обыденностью — жареные цыплята, трезвый разговор о делах, рыжие хвосты белок, резвящихся в кронах... Словом, что угодно, кроме тех сумасшедших минут, которые снова и снова возникали в его памяти всякий раз, когда он смотрел на Ребекку. Или просто думал о ней.

А это случалось даже слишком часто.

Сейчас она сидела напротив и в белом легком сарафане казалась чуть смуглей обычного. Тонкие пальцы изящным движением разорвали бумажный пакетик и небрежно воткнули соломинку в пластиковый стакан с напитком.

Черт подери! Самый обыденный жест, а между тем у Ребекки он казался исполнен глубочайшего эротического смысла. И даже запах жареных цыплят не в силах был заглушить тончайшего аромата согретых солнцем цветов — аромата ее кожи, который в сознании Джейка был теперь прочно связан со сладостью ее жаркого и податливого тела...